ОАО “Речпорт” — главный поставщик одного из основных строительных материалов (гравия и песка-отсева) — после запрета чиновниками вести добычу прекратило работу в устье реки Уды, откуда черпается большая часть песка и гравия для строек республики. Других лицензированных карьеров в Бурятии раз-два и обчелся, так что завозить гравий придется из Иркутска, что не менее больно ударит по строительству в связи с высокой транспортной составляющей.
Причина остановки — требование Ангаро-Байкальского территориального управления федерального агентства по рыболовству прекратить работу по добыче песка в реке, которую "Речпорт" ведет с 1979 года. Чиновники вдруг обнаружили, что добыча песка неблагоприятно влияет на растительность и придонных рачков в устье Уды и что якобы из-за этого омуль не хочет нереститься в реке. Однако имеется серьезное опасение, что кроме удара по стройиндустрии, которая только начала выбираться из кризиса, экологическая ретивость отдельных чиновников от науки может привести к катастрофическим последствиям для центра города и особенно левобережной части Улан-Удэ, поскольку прекращение дноуглубительных работ может усилить последствия наводнения, которое ожидается в ближайшие годы в столице республики.
В 2009 году Бурятский научный центр провел исследование на тему “Оценка состояния использования и восстанавливаемости запасов песчано-гравийных материалов русла реки Селенга и Уда”.
По данным ученых БНЦ, Селенга и Уда — реки аллювиального сложения, иначе говоря, мимо Улан-Удэ ежегодно движется по дну этих рек 2,0 млн. тонн твердых стоков — гравия и песка. Земснаряды, вытаскивая из воды песок и гравий, образуют ямы, которые спустя 6-7 месяцев уже не обнаруживаются на прежнем месте — их заносит новыми твердыми стоками (ПГС), несущимися по реке. Фактически река сама несет в Улан-Удэ бесконечно возобновляемый строительный материал — песок и гравий. Учеными было отмечено, что объем добываемых материалов не оказывает никакого влияния на состояние реки.
Тем более, что предприятие "Речпорт" занимается забором движущегося гравия со дна реки возле впадения Уды в Селенгу на протяжении тридцати с лишним лет. Так, если в 1991 году объем добычи гравийно-песчаной смеси составлял 1 млн. 350 тысяч тонн, сегодня в десятки раз меньше — не более 90 тысяч тонн.
Несмотря на постоянное пополнение, дноуглубительные работы повышают проходимость наиболее узких участков реки, например, месторождение возле устья Уды позволяет в какой-то степени очищать наносы. С тем, чтобы река не разливалась вширь.
Практически весь современный Улан-Удэ, с конца 70-х годов прошлого века, когда возле устья Уды начался забор песка и гравия на Мало-Уланском месторождении, был построен на стройматериалах, которые принесла река. Тогда ни у кого не возникало вопросов — пользоваться или нет песчаными богатствами реки. Тем более, что если бы в течение последних трех десятков лет не было добычи песка, этот участок реки был бы забит твердыми стоками, а вода с Уды нашла себе другую дорогу. Приток же Селенги изменил бы свое направление и поступал в направлении Левого берега под прямым углом. При большом паводке это означало бы вероятность возникновения катастрофического наводнения в этой части Советского района Улан-Удэ.
Кстати, последнее наводнение было в 1998 году и гидрологи говорят о том, что в ближайшее время возможно повторение этого печального события.
Теперь об омуле, которому якобы нечем кормиться в месте слияния Уды и Селенги, из-за чего он не идет в Уду.
Еще в 2008 году “Востсибрыбцентр”, проведя исследование Уды в области Мало-Уланского месторождения, сделал вывод о том, что омуль не заходит в реку Уду даже в благоприятные годы для нереста рыбы. Причина игнорирования омулем Уды, по оценке специалистов “Востсибрыбцентра”, “отсутствие в реке подходящих условий для нереста и инкубации икры омуля”.
На следующий год уже другая организация — Бурятский научный центр — на том же месте провела аналогичное исследование и пришла к тем же выводам: гравийно-песчаную смесь можно добывать в тех объемах, которые добываются сегодня. Причем даже не можно, а нужно проводить дноуглубительные работы с тем, чтобы твердые стоки не оставались в устье Уды, а дальше поступали в Селенгу.
Николай Алексеевский, профессор, доктор географических наук, заведующий кафедрой гидрологии суши географического факультета МГУ, посетив два года назад Бурятию для участия в международной научной конференции, также дал свой положительный отзыв работе БНЦ.
В целом российские ученые утверждают — дноуглубительные работы необходимо производить, учитывая научный подход.
Такого же мнения придерживается и гендиректор "Речпорта" Константин Маркевич.
— Мы готовы плотно работать с научным сообществом для того, чтобы определить — сколько можно взять песка в реке и какое количество не нанесет вреда экологии, — говорит он.
Он сообщил “МК”, что по этой теме в прошлом году Государственный гидрологический институт (г. Москва) сделал отчет “О разработке методики расчета нормативов допустимого воздействия на водные объекты по изъятию руслового материала из них и по изменению водного режима при использовании водных объектов для разведки и добычи полезных ископаемых”. Согласно отчету, добывать песок с рек нужно, но при выполнении требований, которые пока правительством страны не утверждены. Тем не менее в отчете четко указано: ограничения добычи песка с рек недопустимы.
Карьеры, на которых работает "Речпорт", возобновляемые. Весной, когда после перерыва плавкраны снова заходят на месторождения, они не сразу туда могут попасть — все заносит новыми твердыми стоками, которые образуются в зимний период. Приходится откапывать снова и прокладывать путь плавкранам.
В течение шести месяцев, пока река скована льдом, те ямы, которые образовались в ходе добычи гравия, полностью заносятся новым песком.
Однако 30 мая 2011 года Ангаро-Байкальское территориальное управление федерального агентства по рыболовству подписало протокол о запрете добычи гравия на месторождении Малый Улан под предлогом того, что чиновники “предположили”, что добыча гравия неблагоприятно влияет на деятельность рачка-ручейника на дне Селенги (?!).
При этом имеется отчет “Пространственно-временное распределение личинок ручейника в русле реки Селенги” (Н.В. Базова, А.В.Базов, Н.М.Пронин, Н.А.Рожкова, Институт общей и экспериментальной биологии СО РАН), где говорится, что “…личинки начинают появляться и на участках наиболее интенсивной добычи грунта…”.
Парадокс.
Руководитель Ангаро-Байкальского управления Михаил Воронов утверждает, что предприятие якобы нарушает “экобаланс” и что его надо закрыть. Однако кто определил уровень ущерба?
Причем, говоря о нерестилищах, специалисты ведомства не могут точно сказать, где нерестится омуль в реке, соответственно, как при этом может на него оказать влияние добыча песка в месторождении Малый Улан, утверждать также они не могут.
Константин Маркевич, генеральный директор ОАО “Речпорт Улан-Удэ”, считает, что руководство Ангаро-Байкальского управления занимает в вопросах экологии позицию, которую трудно объяснить.
Например, два года назад "Речпорт" собрался закупить пассажирское судно, которое бы курсировало по Селенге и по побережью Байкала с туристическими целями. Однако Михаил Воронов в разговоре с ним прямо заявил, что он якобы не даст ходить судну по реке! И прислал письмо, где фактически “разрешил” курсировать по реке в летний период лишь в июле и до середины августа, в остальное время запрещает в связи с нерестом рыб.
Когда "Речпорт" запросил минтранспорт РФ дать оценку запрету на судоходство, то из Москвы пришло письмо, в котором сообщается, что на внутренних водоемах страны, в том числе реках Волга, Енисей и др., ограничений движения в период нереста не существует.
Руководство Ангаро-Байкальского управления и раньше “неровно дышало” к "Речпорту". Так, в 2009 году чиновники из ведомства г-на Воронова незаконно запретили предприятию добывать гравий в осенний период. В результате транспортная прокуратура вынесла в адрес чиновников предупреждение о недопустимости нарушения закона и наказания должностных лиц.
В 2010 году чиновники опять выпустили постановление и оштрафовали ОАО “Речпорт” за якобы выявленные экологические нарушения, однако арбитражный суд РБ по иску предприятия признал действия чиновников противоречащими законодательству и штраф отменил.
— Мы готовы работать, добывать песчано-гравийную смесь на стройки города, асфальтовым заводам и понимаем, что если мы и наносим ущерб, то его необходимо определить, — говорит генеральный директор ОАО “Речпорт Улан-Удэ”. — Если закон трактует, что мы обязаны вносить компенсационные выплаты, то мы будем это делать! Но кто сегодня определит уровень ущерба?
С этой целью в марте 2010 "Речпорт" написал письмо в ведомство г-на Воронова — определите, господа, ущерб, мы заплатим, ведь работать надо! Ответа нет. Снова письмо — разработайте!
Наконец-то получен ответ: “Производить оценку ущерба традиционным методом не имеет смысла”. И что пока нет методики оценки, придется вам не работать, а ждать.
"Речпорт" пишет письмо в федеральное агентство по рыболовству (г. Москва), которое сообщает, что "для оценки ущерба водным биоресурсам применяются временные методики оценки”. То есть отсутствие методик, на которые ссылаются из ведомства г-на Воронова, — от лукавого.
Пока идет переписка между ведомствами, проходит время.
ОАО “Речпорт” обращается в БНЦ, который все-таки делает оценку ущерба и сколько предприятие должно заплатить. 18 мая 2011 года "Речпорт" отправляет отчет чиновникам. Но те ничего не хотят слышать и просто запрещают деятельность предприятия по добыче гравия. Строительные организации, которым гравий и песок нужен для отсыпки и асфальтирования дорог, строительства зданий и сооружений, производства бетонных блоков, тротуарной плитки, сегодня усиленно разбирают остатки сырья, находящиеся на площадке предприятия, напуганные предстоящим его дефицитом. Через несколько дней город столкнется с острой нехваткой этого важнейшего строительного материала. Ведь "Речпорт" производит львиную долю сырья в республике, а большинство других карьеров расположено далеко от города и строителям придется нести крупные издержки для доставки гравия в город. При этом немногочисленные работающие карьеры не имеют лицензии и могут быть закрыты в ближайшее время.
Михаил Воронов, руководитель Ангаро-Байкальского управления, мне напоминает экологических фундаменталистов из "Гринписа", но те хотя бы бьются за идею. А какая идея может быть у ретивого чиновника, запрещающего судоходство в реке Селенге в большую часть судоходного периода? Запрещающего добычу речного песка для строек города? Запрещающего дноуглубительные работы для защиты населения Левого берега от регулярных наводнений? Ведь мы живем не в экологическом заповеднике.
Конечно, в идеале хочется, чтобы река была первозданная. Но тогда нельзя будет строить через реки мосты, делать их судоходными, ведь при этом строители будут соприкасаться с водой и, того глядишь, какого-нибудь рачка задавят ненароком.
Однако мы не можем вернуться во времена Чингисхана, когда заход в реку карался смертью и все было нетронутым. Трогать придется — брать песок и гравий для строительства, возить пассажиров и туристов по Селенге и Байкалу, как бы против этого не выступали отдельные чиновники, облеченные властными полномочиями.
Кстати, на ситуацию с обеспечением сырья для строек города накануне 350-летнего юбилея добровольного присоединения Бурятии к России обратил внимание президент Бурятии Вячеслав Наговицын.
— У меня сложилось впечатление, что такие чиновники просто хотят поднять свою значимость через проведение различных проверок предприятий-производителей, — отметил на пресс-конференции в понедельник президент.
Видимо, президент уже был в курсе ситуации по ОАО “Речпорт”, как стратегически важном для стройкомплекса региона предприятии, которое, кстати, с начала мая выдержало аж восемь проверок!
— Такое чувство, что эти чиновники прилетели сюда с другой планеты, вообще создается впечатление, что для них чем хуже, тем лучше, — заявил глава региона.
Он сообщил, что обратился на коллегии к федеральным руководителям поумерить обострение своей активности хотя бы до проведения официальных юбилейных мероприятий.
