Антимайдан: беженка Дружинина

Гражданка Украины Лидия Дружинина обратилась в миграционную службу Бурятии с просьбой предоставить ей временное убежище

По официальным данным, на 1 марта 2014 года российская миграционная служба зафиксировала более 143 тысяч беженцев из Украины. Их число с каждым днем растет.

Гражданка Украины Лидия Дружинина обратилась в миграционную службу Бурятии с просьбой предоставить ей временное убежище

Основной «удар» пришелся на Белгородскую и Ростовскую области. Впрочем, люди приезжают к родственникам, знакомым или просто туда, где есть работа.

На прошлой неделе в УФМС по Бурятии обратилась гражданка Украины Лидия Дружинина с просьбой предоставить ей статус беженца. Мы встретились с Лидией Александровной, чтобы из первых уст узнать, почему в свои 56 лет она оказалась в Бурятии.

Жизнь на Украине

— Я из Бурятии, родилась в Поселье Иволгинского района в семье глухонемых. Нас было четверо детей, я самая старшая, а поскольку семья жила очень тяжело, все заботы о детях лежали на мне. Работала поваром, крановщиком, в конце концов, выбрала профессию сурдопереводчика. Вышла замуж за военного, украинца по фамилии Малоголовко. Если бы знать заранее, можно было взять фамилию мужа, но я осталась Дружининой. В 1987 году его из Соснового бора перевели служить в западную Украину во Львов, потом в Тернополь. В этом чудесном зеленом городе мы как специалисты получили 4-комнатную квартиру. Меня в качестве сурдопереводчика пригласили в центральное управление Киева, все складывалось очень хорошо. Но началась перестройка, пошли национальные настроения, везде стали требовать украинский язык, хотя сначала никто не говорил на украинском, даже сами западные украинцы. Я как сурдопереводчик возила глухонемых в больницы, в суды — и там должна была на украинский язык переводить. Заполняла им бумаги, и тоже должна была это делать на украинском языке.

Начался бардак. В Тернополе на центральной площади стоял бронзовый Ленин. Я работала заведующей офицерской столовой и приходила на работу в 5 часов утра. И вот однажды я иду и вижу, как возле нашей столовой пилят эту скульптуру на части. И так скрипел металл при этом, так мне было жаль Ленина, как нашу прошлую жизнь. Мы с мужем разошлись, квартиру разменяли. Меня как «москаля» понизили в должности и, в конце концов, сократили. Потом пошла реформа денег и у нас сгорели все банки. Не было работы, не было денег. Найти место уборщицы — это счастье. Все ринулись на заработки в Италию, Испанию, Польшу. Жена уехала, муж начинает пить. Столько семей разошлись из-за этого, столько судеб порушилось. С одной стороны, то, что произошло в Украине, — следствие всего этого, накопившихся обид. Все фабрики стоят, работы нет. Никто для нас ничего не делал, люди жили, как могли. Я поехала работать в Италию. До Италии у меня не было куска хлеба. Я — дипломированный переводчик, такая вся из себя, стыдно признаться, гнала дома самогонку, брала соленые огурцы и ходила это продавала. В итоге я взяла турпутевку на 7 дней и тоже поехала в Италию работать.

Жизнь в Италии

— В Неаполе я и такие же, как я, сбежали и пошли искать работу. Учились спать в мусорных мешках (приходишь на свалку, заберешься в чистый мешок, завяжешься, дырочку сделаешь для носа и так спишь), прятаться в товарных вагонах от карабинеров. Я была очень худая тогда, меня никто не брал, только через неделю купила за 300 долларов работу на 100-летнюю бабушку. Думала, с ней выучу язык. Она жила одна. Когда-то ее жизнь прошла в Австралии, так что она разговаривала на смеси разных языков наполовину с матами. Мы ходили по рынку, она тыкала в продукты палкой и что-то кричала, а я старалась запомнить эти слова. Потом мне другие русские растолковали, что я выучила одни маты. Так прошло полтора года, я познакомилась с земляками, продала бабушку другим за 300 долларов и поехала искать работу в Болонии. Там я была Линдой.

Болония богаче, там работа стоит уже 800 долларов. Купила тоже бабушку, с ней я прожила три месяца и сбежала, потому что было невозможно. Уехала в Парму, ухаживала за дедом, который не дружил с головой. 24 часа в голой квартире с этим дедушкой, бывало, что и не спишь с ним, было тяжело. Тогда вышел закон о том, что таким, как я, можно было оформить документы, и родственники этого деда согласились сделать мне такие документы. С ними я смогла вернуться домой, и потом мы начали ездить с моим сыном попеременно и тем жить. В одной итальянской больнице я закончила курсы массажистов, работала массажистом в перевязочной, но там такой порядок, что если ты заканчиваешь курсы при этой больнице, то и работать можешь только там.

В прошлом году у моих родственников в Бурятии начались проблемы, и я приехала им помочь. Продала машину и приехала. В квартиру пустила квартирантов с тем расчетом, чтобы через год вернуться. А потом через соседку узнала, что мою квартиру захватили бандеровцы. Много бандеровцев приехало из Польши. Пришли в ЖЭУ и напротив тех квартир, где стояли русские фамилии, поставили свастику, выгнали жильцов и поселили своих людей.

Приезд в Бурятию

— Когда я приехала в Бурятию, где-то задали вопрос, есть ли у меня патент. В Италии патентом называются водительские права. Конечно, я сказала: есть. Вышла из конторы и говорю, а откуда они узнали, что я умею водить машину? Мне и объяснили, что патент — это документ, подтверждающий мое право на работу, за который я должна каждый месяц платить тысячу рублей. Я платила и каждый месяц ходила отмечаться. Работы я здесь не нашла — пенсионерка, деньги у меня закончились и я перестала платить за патент. И вот 12 марта Иволгинский суд выносит постановление по моему делу об административном правонарушении, где меня признают нарушительницей и постановляют выдворить за пределы Российской Федерации. Сказали, чтобы через 10 суток меня в России не было. Я обошла всю улицу Ленина, пошла в мэрию, уполномоченному по правам человека — все были заняты, на выезде, в командировке, а времени ждать у меня совершенно не было. Мне нужно было срочно обжаловать постановление, на юриста денег нет, я находилась в отчаянии.

И тут в маршрутке слышу разговор: у кого-то проблемы с коммунальщиками и одна женщина другой советует позвонить «дежурному по городу». Я давай спрашивать, кто такой дежурный по городу, неужели кто-то здесь по Улан-Удэ дежурит. Мне объяснили, что это такая программа на телевидении. Так 13 марта на «Ариг Усе» обо мне вышел телерепортаж. Тут как раз Пу-тин по телевизору попросил обеспечить доброжелательное, уважительное отношение ко всем украинцам.

На следующий же день мне позвонили из УФМС, сказали, что никуда меня выдворять не будут и предложили оформить статус беженца. Даже сказали, что ради такого дела пришлют за мной персональную машину. Я написала заявление о предоставлении мне статуса беженца. Тут на мой телефон стали непрерывно звонить адвокаты, предлагать свою помощь. Один сказал: я буду вас защищать, вам как беженке положено жилье, льготы, пособие, а потом вы мне за все это заплатите бабульки. Я ему сказала: свои бабульки ищите у другой бабульки.

На 20 марта был назначен процесс в Верховном суде Бурятии по моему делу. В коридоре ко мне подбегает какой-то мужчина и кричит — я ваш адвокат, вот я вам тут все написал, будете говорить это. Потом увидел представителя УФМС и кричит на весь коридор — вы что, не видите, что она русская, зачем вы ее выселяете. Не успела я ничего сказать, как нас вызвали в зал, судья задает мне вопрос, я на него начала отвечать. Этот мужчина вскочил и опять давай кричать — что ты говоришь! Я вот тут тебе все написал! Вскочил и убежал. Я вынуждена была сказать судье: вы извините меня, я понятия не имею, кто этот человек, не знаю даже, как его зовут, и кто его сюда пригласил. Судья отменил решение о выдворении меня за пределы Российской Федерации.

Жизнь в Бурятии

— Всегда хотелось вернуться домой. Бывало, увижу на Украине азиатское лицо — слезы наворачиваются. В Тернополе нет бурят, в Италии нет, а в Испании встречала. Встану на ноги, обязательно схожу в театр, я любитель музыки, спектаклей. Пока в Бурятии не могу привыкнуть к культуре, когда молодежь в автобусе матерится, буквально через слово. Вроде бы посмотришь, выглядят все прилично, за институт говорят, за учебу, значит, учатся, а одни маты. А однажды еду в автобусе в Эрхирик, стоит парень с плеером и тихонько поет бурятскую песню таким красивым голосом, что мне сразу вспомнились наши степи. Оказывается, они не только матерятся, но и поют.

Еще одно неприятное впечатление — количество пьяных, особенно в деревне. На Украине такого нет, даже притом, что люди живут очень плохо. На Украине бедные сидят только возле церквей, в городах их больше нигде не видно.

После Италии в Бурятии чувствуется такая свобода, от которой становится дико. Если бы здешние люди так работали в Италии, они бы себе даже на кусок хлеба не заработали. Все как-то вразвалочку, без ответственности. Я с бумагами хожу по разным инстанциям и каждый раз удивляюсь. Люди приходят не на праздник же, а со своей бедой. И всегда оказывается, что какой-то копии не хватает. Ну почему нельзя в приемной поставить ксерокс, пусть за плату, почему люди должны дважды, трижды ходить в одно и то же место. Принимают документы, объясняю, что паспорт у меня иностранный и поэтому есть постраничный перевод. Девушка ушла у кого-то спрашивать, что это такое, и ее не было 45 минут! И везде так с тобой разговаривают, так относятся, как будто делают одолжение, а не выполняют государственные функции.

Татьяна НИКИТИНА.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру