Сколько таких недооцененных солдат пало в боях против немецких оккупантов — знают разве что бог, штабные документы да наградные материалы. Но одно можно сказать точно — неизвестных было еще больше. И среди них — наш земляк Балык Халтанов, которому посвящена эта статья.
Гвардии майор, парторг 399-го гаубичного артиллерийского полка, 2-й артиллерийской бригады 1-й гвардейской Глуховской дивизии прорыва РГК 13-й армии 1-го Украинского фронта. Обладатель ордена Красной Звезды, медали «За оборону Сталинграда» и ордена Отечественной войны II степени. Его боевой и жизненный путь — тайна, ведомая, наверное, лишь жене, которая успела частично передать ее детям. Одна из них — 75-летняя Юлия Авраева, доцент ВСГАКИ — долгие годы бережно и кропотливо собирала справки, письма, бумаги, документы и, конечно, воспоминания, касающиеся ее отца. Из них и сложился портрет рядового красноармейца с типичной судьбой, полной ярких моментов.
От батрака до политрука
Балык Халтанов родился в 1902 году в улусе Шархан Ныгдынского булука Аларского района Бурятской АССР. Его родители были бедными крестьянами. Мать умерла через 3 года после рождения сына. Отец 37 лет работал на местных кулаков. С 7 лет мальчика отдали в семью одного из них нянькой, а с 12 — в Шарханскую начальную школу учеником. Здесь он вбирал знания два года, а потом из-за отсутствия денег стал батраком. Такая мытарская жизнь продолжалась до Октябрьской революции 1917 года.
В 1920 году после победы над «колчаковщиной» на территории Сибири в улусе Алар организовали продовольственный комитет, где Халтанов полгода был контролером по молотьбе и разверстке хлеба. А потом, как говорится, понеслось... 1924 год — член ВКП(б) Аларской ячейки РКП(б), 1928 год — инструктор Бурнаркомзема, 1929 год — заведующий Нукутским заготпунктом «Союзкож», начало 1932 — инструктор Боханского райкома ВКП(б), середина 1932 года — инспектор ОблКК ВКП(б), Наркомат РКИ и заведующий бюро жалоб Наркомата РКИ... И это только некоторые вехи его «послужного списка».
В конце 1932 года постановлением обкома ВКП(б) Балыка (к тому времени уже женатого на дочери раскулаченного крестьянина Моне) откомандировали в Москву в Коммунистический университет трудящихся востока имени Сталина. «Папа и мама были там единственными бурятами, — улыбается Юлия Авраева. — На приеме в Кремле они собственными глазами видели советского вождя, который, вопреки распространенным представлениям, оказался не высоким, а низким, да к тому же рябым — на лице имелись оспины…». В КУТВ молодой мужчина работал профоргом группы и массовиком по городу. Но ввиду материального положения проучился всего пару лет, окончив два курса, и вернулся на родину вместе с семьей.
По прибытии в Улан-Удэ Балыка Халтанова назначили инструктором горкома ВКП(б). На этой должности он пробыл с марта по октябрь 1935 года. А когда сократили штат, перешел в аппарат Нарсуда и работал там до призыва в армию — 13 мая 1936 года.
Из автобиографии (стилистика, орфография и пунктуация полностью сохранены*).
«Во время оперирования бандитизма в Аларском районе систематически я находился в отряде по ликвидации бандитизма. В 1925 году состоял членом комиссии по ликвидации банда. Находясь в учебном заведении коммунистическом университете им. Сталина в течение два года проходил военную программу до полка и полит.работа Красной Армии и что работал на должности политрука 14 дивизии в 42 c/полку в полковой школе и был аттестован Московским военным округом качестве политрука к 5».
Это интересно. Будучи политруком на станции Дивизионная, Балык Халтанов не заметил, что в одном из помещений кто-то заменил снимок секретаря ЦК ВКП(б) Жданова на снимок врага народа Чубаря, поскольку там не было подписи. За это его едва не исключили из рядов партии.
И грянула война
— Отца направили на военную службу в Бессарабию, — рассказывает Юлия Авраева. — В тот роковой день, 22 июня 1941 года, он отправился в штаб, а мать — в магазин, чтобы купить вина, которым, как известно, славится тот край. Но не успела — началась бомбежка…
…Халтанов не смог попасть домой, но смог спасти свою семью и семью своих друзей Малыгиных: приехал солдат, посадил их в телегу, запряженную быком, и доставил на берег, поодаль от которого стоял пароход. Чтобы доплыть до него, Мона закинула младшую дочь на спину, а старших (одной из них и была наша собеседница) взяла под мышки — и в прямом смысле «гребла» ими... Но далеко не все женщины, оказавшиеся тогда на грани суши и воды (читайте — смерти и жизни), думали о детях. Некоторые сочли их непосильной ношей и бросили — кричащих и плачущих, спасая собственную шкуру.
— С парохода мы пересели на поезд, но не пассажирский, а товарный, где везли и скотину, и людей без еды и воды. Умирали они тоже рядом. Вагоны были полны трупов. По дороге мы потеряли маленькую сестренку, — тихо говорит Юлия Авраева.
О своей семье, чудом добравшейся до родины, Балык не забывал никогда. По возможности отправлял с фронта письма, начиная их словами: «Здравствуй, боевая подруга Мона Васильевна!», «Здравствуй, многоуважаемая любимая жена Монечка!»… Но описывал там не столько военные будни, сколько собственные чувства, которые поражают многогранностью, меняясь от радости за близких до беспокойства за них же — не за себя... Когда трогаешь пожелтевшие от времени листы (а корреспонденту «МК» выпала такая удача), почти физически ощущаешь исходящие от них теплоту и тревогу.
Роковой бой
Тем временем продолжалась страшная война и пополнялся «послужной список» Халтанова. Если с ноября 1939 г. по май 1942 г. он был комиссаром батареи 522-го гаубичного артиллерийского полка, то с мая 1942 г. по октябрь 1942 г. стал комиссаром, а с октября 1942 г. по август 1943 г. — заместителем командира по политической части 816-го отдельного разведывательного артиллерийского дивизиона и, наконец, с августа 1943 — парторгом 399-го гаубичного артиллерийского полка…
О боевых подвигах своего мужа Мона Васильевна узнавала от других людей. Так, в письме, датированным 12 июля 1943 года, командир воинской части 32551-Т Красной Армии сообщил ей, что «…гвардии капитан Балык Васильевич за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками награжден правительством Советского Союза орденом Красной Звезды (6 марта 1943 г.) и медалью «За оборону Сталинграда» (22 декабря 1942 г.) (а также орденом Отечественной войны II степени (14 мая 1944 г.). — Авт.). (...) Будучи заместителем командира по политической части, он проявляет отеческую заботу о своих бойцах и командирах, воспитывает их в коммунистическом духе…».
Лекции, которые читал политрук, и впрямь пропитаны любовью к родине и ненавистью к врагу. Начальство характеризовало его как храброго, настойчивого, мужественного, инициативного и дисциплинированного солдата. Но наивысшей похвалой для гвардии майора Халтанова стала «тройная» благодарность Верховного главнокомандующего маршала Советского Союза Сталина, объявленная в 1944 году за отличные боевые действия при прорыве обороны противника на Львовском направлении (приказ от 18 июля), при форсировании реки Сан и овладении городами Ярославль и Перемышль (приказ от 28 июля) и, наконец, при форсировании реки Висла и овладении городом Сандомир (приказ от 18 августа).
…До Великой Победы Балык Халтанов не дожил всего шесть месяцев… 14 января 1945 года во время большого наступления вражеских танков около села Липа Кельцского повята Келецкого воеводства в Польше снаряд оборвал его жизнь. Тело погибшего нашли на следующий день. Но никаких наград и документов при нем уже не было...
Из войсковой части 55325 Моне Васильевне пришло письмо, датированное 30 марта 1945 года, где есть следующие строки: «Бойцы и командиры присутствовали на траурном митинге, посвященном похоронам вашего друга и нашего товарища в селе Глухув Кельцского повята (как оказалось потом — повята Сташув) Кельцского воеводства. Мы поклялись отомстить за его смерть еще большими ударами по немецкой сволочи».
И клятву эту сдержали. Вместе со всем советским народом.
Спустя годы после смерти отца через польский Красный Крест и представительство министерства иностранных дел РФ в Улан-Удэ Юлия Авраева выяснила, что его останки эксгумировали на кладбище воинов Советской Армии в деревню Иваниска Опатувского повята Свентокшиского воеводства. Но поскольку фамилия Халтанов не значилась в именном списке этого кладбища, то была внесена туда как «могила №9». «Кроме того, ее внесли в список второго издания книги «Память» Януша Пшимановского, к сожалению, пока не увидевшей свет», — подчеркивает доцент ВСГАКИ. И напоследок делится еще одним интересным воспоминанием:
— После войны мы жили в Улан-Удэ на улице Сталина (ныне Коммунистической). Мать работала медсестрой в госпитале, который располагался под крышей школы №3, и подрабатывала парикмахером. Однажды ей сказали: «Сегодня ты должна побрить очень важного и известного человека».
Как же изумилась Мона, увидев в кресле… Буденного, зачем-то решившего посетить столицу Бурятии. Но, несмотря на страх, женщина отлично выполнила задачу и получила подарок от легендарного военачальника — три метра шелка, из которого потом сшила платья своим дочерям...
Разглядывая фотографии Балыка Халтанова, я невольно подумала: «Сколько же неизвестных солдат, погибших за советскую родину, покоится в безымянных и братских могилах на чужой земле?». Имя им — легион. И рассказать обо всех, конечно, нельзя. А вот помнить — можно. И нужно.
Причем не только накануне 70-летия Великой Победы. И если власти России в целом и Бурятии в частности начнут помогать родным бойцов искать места их захоронения и перестанут перекладывать эту миссию на другие страны (как получилось с отцом Юлии Авраевой), результат окажется весьма эффективным. По крайней мере, хочется в это верить.
