Пьеса «Үнгэрһэн сагай һэбшээн» («Ветер минувших времен»), по которой поставлен спектакль в Бурятском театре драмы, написана мною, постановку ее осуществил по своей интерпретации Саян Жамбалов. Один раз я смотрел ее, половину не понял, о чем там речь. Поскольку я — не режиссер, мне, видимо, не дано понять. Но я хочу сказать о другом.
Дело не только в том, что Уржин Гармаев реабилитирован на основании закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий». Он действительно возвысился как выдающаяся личность в период острейшей национальной трагедии нашей страны. Просвещенная буддийская интеллигенция того времени, не желавшая участвовать в гражданской войне, не случайно делегировала именно его, как высокообразованного учителя, в совершенстве владевшего русским и монгольским языками, на переговоры к Г.М.Семенову. А что уж из этого получилось — рассудила жестокая реальность того противоречивого времени.
Будучи вынужден эмигрировать, он совсем не случайно избран там, в чужой стране (встретившей эмигрантов всех мастей, от грабителей и до политэмигрантов, не с распростертыми руками), руководителем всей бурятской диаспоры в Шэнэхээне. И как гражданин какого ни на есть государства Маньчжоу-Го, Уржин Гармаев на законных основаниях был призван в ряды вооруженных сил, как и тысячи проживавших на его территории людей, бежавших из Советской России, в том числе бурят и русских. Но именно ему, минуя обычную процедуру военного чинопроизводства, было сразу присвоено звание полковника и поручено возглавить охранные войска Северо-Хинганской провинции Маньчжоу-Го.
Далее колесо судьбы завертелось по закону военного времени — тяжелейшему долгу служить военщине против своей малой и большой Родины, которую он искренне любил. В этом у меня нет никаких сомнений. Так же считает и его внучка Уржинай Шэмэд, ныне проживающая в Улан-Удэ. Генерал Гармаев просил использовать его военный опыт в интересах своей Родины, но такую возможность ему не предоставили. В анналах советской военной истории имеются прецеденты использования военспецов из другого лагеря.
Я бы подумал, прежде чем призывать к «Долой уржингармаевщину». Потому что в этом контексте я далее просто обязан сказать: «долой шолоховщину» — «Тихого Дона», так как Мелехов воевал на стороне врага против новой власти, убивал красноармейцев и матросов, за что получил награду от царя; «долой калашниковщину» — Исая с его «Жестоким веком», потому что Чингисхан побил русских на Калке, и вообще он считается кровавым диктатором; «долой со сцены махновщину», потому что он воевал против Советской власти и т.д.
Что касается голословного утверждения о том, что Уржин Гармаев «фактически стал японским агентом», то и К.К.Рокоссовский тоже умудрился в период службы в Забайкалье стать «фактически агентом японской разведки», за что три года отсидел в застенках советских «гестапо», где ему выбили все передние зубы, сломали три ребра, отбили молотком пальцы ног. Останься Уржин Гармаев здесь, все равно был бы расстрелян, как и «японский агент» Семенов. За него некому было заступаться, как у К.Рокоссовского. Он это прекрасно понимал.
Обобщая вышеизложенное, скажу, что мы не знаем, как повернется история завтра, через 50-100 лет, чья идеология и политика окажется доминирующей. Поэтому не стоит политизировать события. Политика и идеология — одно, преходяще, а художественная литература и культура — совсем-совсем другое, вечно. Никто же не запрещает Шекспира за «Короля Лира».
Сегодня, сидя в тиши кабинета, легко рассуждать, как «правильно» должен был поступать человек, когда политическая обстановка менялась каждый день. И поэтому, извините меня, не могу присоединиться к призыву «Долой». В прошлом слишком многое ниспровергалось. Худо-бедно, на песчинке, на осколке истории Уржине Гармаеве сфокусировался тяжелейший, противоречивый период нашей истории 20-50-х годов прошлого столетия. Думаю, что малочисленный бурятский народ, пострадавший от многочисленных репрессий XVII-XX веков, не согласится вычеркнуть из памяти одного из когорты выдающихся его сыновей, который в силу жестоких, кровавых политических ветров вынужденно оказался по ту сторону баррикады.
