В ожидании мамы
Дом ребенка «Аистенок» — пожалуй, единственное в Улан-Удэ, да и во всей Бурятии лечебно-профилактическое учреждение для совсем маленьких детей (в том числе с дефектами развития), временно или навсегда оставшихся без родителей. Именно сюда приезжает корреспондент «МК» с сотрудниками УФСИН. И сюда же вскоре приедут преступившие закон женщины, чтобы увидеть своих малышей и не потерять или установить связь с ними. Такая практика существует в регионе уже второй год, но затронула пока лишь пару мам. Их мы и ждем перед воротами. И вот, наконец, появляется машина — обычная легковушка. Из нее выходят еще двое сотрудников УФСИН и две осужденные с сумками и пакетами. Все вместе мы проходим через КПП и попадаем в «Аистенок».
На окнах — мишура, на стенах — плакаты, в коридорах и кабинетах — идеальная чистота и уютная обстановка, повсюду — солнечный свет и предновогодняя атмосфера. Пока мы ходим по зданию, я украдкой разглядываю осужденных. Обе — не в казенной, а в самой обычной одежде — пуховиках, сапогах и шапках с выглядывающими из-под них упрямыми челками. У одной — настороженный взгляд, у другой, напротив, — испуганный. И если первая наотрез отказывается беседовать с журналистами (родила дочку уже в местах лишения свободы 1,2 года назад и приезжает к ней в дом ребенка второй раз — вот и все, что удается узнать об этой женщине), то вторая, хоть и не сразу, соглашается рассказать свою историю.
«Сначала я совершила одну кражу, а потом, уже будучи беременной, — вторую», — вспоминает Мария Цыренжапова (имя и фамилия изменены, совпадения случайны. — Р.Р.). По каким причинам, не объясняет — просто плачет. «Судя по всему, из-за тяжелой жизни», — говорят уфсиновцы. Как бы то ни было, в первый раз девушка получила несколько месяцев в колонии-поселении №3 в Улан-Удэ, Загорске (можно сказать, отделалась легким испугом), а вот во второй — уже 3 года в колонии строгого режима в Хакасии.
Этот приговор прозвучал как гром среди ясного неба. Ведь тогда на руках у нашей героини уже был четырехмесячный Зоригто... Но она не поддерживала отношений ни с его отцом, ни со своей матерью — только со старенькой немощной бабушкой. Оставить ребенка было некому. Поэтому молодую маму отправили в тюрьму в соседнюю республику, а ее сына определили в спецучреждение в нашей. Почти два с половиной года Маша отбывала наказание на чужбине, и теперь полгода будет отбывать на родине: в ноябре 2015 года ей смягчили наказание и перевели в колонию-поселение в Бурятии, Гусиноозерске. Едва попав туда, девушка захотела повидать Зоригто. Ее желание сбылось примерно через месяц — прямо под Новый год.
Стать лучше
— В то время мы уже во второй раз собирались везти Елену Жарову («необщительную» осужденную, имя и фамилия также изменены. — Р.Р.) к ее дочери в «Аистенок». Узнав об этом, Мария Цыренжапова тоже попросилась поехать: рассказала, что и у нее там находится ребенок, причем инвалид, — рассказывает начальник участка колонии-поселения при ИК-1 г. Гусиноозерска Александр Хунхинов. — Она написала заявление, а я, в свою очередь, рапорт начальнику УФСИН по Республике Бурятия Геннадию Жалнину. Он сразу дал согласие. Издали приказ, выделили автомобиль и отправили меня, сотрудника отдела безопасности и женщин в Дом ребенка...
...Перед долгожданной встречей наша героиня страшно переживает — сжимает собственноручно сделанного игрушечного мишку и неотрывно смотрит на дверь с табличкой «Группа «Лучик». «Не волнуйтесь вы так!» — хором успокаиваем ее. И через несколько минут вместе заходим в просторное помещение с яркой мебелью и игрушками. Дрожа, девушка забирает полусонного малыша у сотрудника «Аистенка» и, затаив дыхание, осторожно прижимает его к себе. Все присутствующие отводят в сторону взгляд. Мальчик молчит, а потом резко ударяется в плач и крик...
— Он всегда такой неспокойный? — тревожно спрашивает мать.
— Ребенок не видит и почти не слышит, но зато ходит — правда, с опорой. С ним очень много работают, — поясняют врачи и воспитатели. — Такие дети развиваются по-разному: одни — быстро, другие — типично, третьи — медленно. Все зависит от их потенциала и интенсивности занятий...
Постепенно Зоригто успокаивается в руках матери. Чуть позже, после проведенного вместе получаса, она узнает его неутешительный диагноз: «Слепота. Последствия ретинопатии недоношенных. Атрофия зрительного нерва. Тугоухость 3-4 степени». Достигнув 3-4 лет и не имея родителей или других родственников, многие ребятишки с подобными дефектами отправляются в Баянгольский детский дом-интернат для умственно отсталых детей. Но маленький Зоригто вряд ли разделит их судьбу. По словам сотрудников УФСИН, папа и прабабушка изредка навещают его, но не забирают.
— А я обязательно заберу, — тихо, но твердо говорит Маша. — Жилье есть. Работу найду — в колонии получила профессию плиточника-облицовщика. Мне очень нравится это занятие. Ну а потом операцию на глаза сделаем. Слышала, в Иркутске, да и у нас этим занимаются...
…Сейчас наша героиня мечтает только об одном: поскорее выйти на свободу, вылечить сынишку (настолько, насколько это возможно) и счастливо зажить вместе с ним. А еще понемногу налаживает отношения с матерью. И недавно даже написала ей письмо — впервые за несколько лет. Все, кто желает помочь в сборе средств для лечения Зоригто, могут обращаться в редакцию «МК» в Бурятии».
