Попытка достать мешки с серебром со дна Байкала пока не увенчалась успехом

Они по сей день лежат на неизвестной глубине

Еще в свои детские годы жизни в Култуке я слышал от старожилов историю о том, как у Шаманского мыса штормом разбило купеческое судно, и тогда на дно ушло множество ценного добра, в том числе золота и серебра.

Они по сей день лежат на неизвестной глубине

Мы с ватагою местных ребятишек часто наведывались на береговой пляж, где байкальские волны действительно выбрасывали некие старинные предметы. Даже отваживались нырять со скалы с камнем в руках.

Неожиданный толчок в этом вопросе дала мне жившая в Улан-Удэ итальянка Клаудиа Годинья. Однажды она ознакомила с переводом публикации итальянского журналиста Лино Пеллегрини из журнала «Кун-Туринг». Речь шла о некоем большом грузе золота, утонувшем в Байкале на рубеже XIX-XX столетий. Его везли на санях в начале весны, поэтому хрупкий подтаявший лед подломился, и золото утонуло с лошадьми, повозками и людьми. Будто бы в 1977 году его искала подводная лодка «Пайсис», но не нашла.

О покоящихся на недосягаемом дне озера золотых грузах существует великое множество местных преданий. Всех их следовало бы отнести к народному фольклору, если они не подтверждены архивными документами. Золото ведь и в царской России являлось стратегическим товаром, и всякое его прохождение из мест добычи в государственные банки тщательно фиксировалось властями. Я не раз, к примеру, находил его в перечне грузов, перевозимых из Забайкалья на запад на казенных и купеческих судах — достаточно ознакомиться с годовыми отчетами компаний Байкальского пароходства. Но нигде не встречал указания на то, чтобы золото перевозилось санным путем по льду озера. Оно и понятно: ведь Байкал славился и своими пиратами, нападавшими на частные суда и тем более на санные обозы. Названия горных падей «Варначьих», «Каторжанных» и им подобных, куда вел прямой ледовый путь из Посольска на западный берег озера, красноречиво говорят о происходивших здесь разбоях. Не случайно купеческие суда были вооружены не только стрелковым оружием, но и пушками-«единорогами». Чтобы понять, о чем идет речь в публикации Лино Пеллегрини, исследуем источник. Журналист ссылается не на сибирские, а на… итальянские сведения. Они исходят от господина Джиованни Занниера из города Мэдуно. Тот, в свою очередь, называет своего отца, трудившегося в начале ХХ века на строительстве Кругобайкальской железной дороги при сооружении каменных мостов и туннелей. Факт присутствия итальянских и албанских каменотесов при сооружении КБЖД общеизвестен, хотя в должной мере неизучен. Клаудиа Годинья по моему запросу получила от Пеллегрини не только списки этих каменотесов, но и редкие фотографии об их жизни на Байкале, где они пребывали разрозненными партиями от станции Байкал до Мысовой.

Из воспоминаний Занниера (его имя также фигурирует в списке строителей-каменотесов) видно, что речь идет о некоем семейном предании, в правдивости которого отец и сын нисколько не сомневались. Если взять во внимание ограниченность размещения итальянцев на Байкале, то предание это «гуляло» среди строителей КБЖД, к которым оно пришло от местных жителей. Это село Култук, куда сухопутный тракт вел из Иркутска через Приморский хребет, а оттуда либо через гольцы Хамар-Дабана (летом) или по льду озера вдоль береговой линии (зимой) на Кяхту. Здесь имелась крупная почтовая станция с постоялым двором, а извозом занималось едва ли не все мужское население.

Жил тогда в Култуке строитель КБЖД Дмитрий Захарович Гаврилов, рассказавший мне немало забытых историй. Упомянул и о погибшем купеческом судне, разбившемся о скалы Шаманского мыса. По его словам, участником трагического события был кто-то из его родственников, чуть ли не родной дед, работавший ямщиком. Но при чем тут корабль и ямщики? Ведь в ведении последних только перевозка грузов и людей гужевым транспортом. А если судно разбилось, скажем, по вине матросов, то почему понесенные купцами убытки пришлось по решению суда возмещать всей деревней, поскольку описанного у Гаврилова имущества не хватило на уплату ущерба? Впредь, «оберегая» себя от напастей грозной стихии, култучане соорудили на берегу озера православную часовню во имя святителя Николая Чудотворца — небесного покровителя рыбаков, путешественников и купцов.

Много позже, уже проживая в Улан-Удэ и работая в академии наук, я нашел письмо ссыльного польского ученого-байкаловеда Б.И.Дыбовского из Варшавы своему другу, профессору Иркутского университета В.Г.Дорогостайскому от 13 июля 1926 года. Он рассказывал об одном запомнившемся событии будучи на поселении в Култуке, и которое датировал 1867 годом: «Никто из култучан не предполагал, чтобы в этот день (под Новый год. — А.Т.) могла прибыть тяжелая почта из Иркутска. Неожиданно явилась почта на семи парах. Ей сопутствовали два вооруженных чиновника, препровождающих большую сумму денег, посылаемую кяхтинским купцам, в рублевой серебряной монете. Каждая тысяча рублей помещалась в кожаном мешке цилиндрической формы, к которому пришит шнур. Он был обвит вокруг цилиндра…». Далее очевидец события говорит, что, несмотря на непогоду и ночную тьму, вопреки уговорам местных жителей, чиновник Злотницкий, командовавший «серебряным обозом», отправился в дорогу, и близ села на неокрепшем байкальском льду тройка с деньгами ушла на дно. Попытки достать мешки с ценностями не увенчались успехом.

Запрягши своих лошаденок, култукские ямщики неволею отправились в дальний путь по крепчающему морозу. Чтобы в темноте не сбиться с пути или не попасть в ледовые трещины или полыньи в устьях впадающих горных рек, по краям дороги устанавливали оградительные вешки. Но 14 января — это время, когда лучше переждать, чем рисковать из-за еще плохо установившегося непрочного льда. Вскоре после отъезда от Култука по направлению к реке Слюдянке караван провалился под лед. Вместе с ним ушли под воду и кожаные мешки под сургучными печатями Иркутского губернского банка. Позже ямщики узнали, что в каждом таком мешке находилось ровно по 1000 серебряных монет рублевой чеканки, всего на 3 миллиона, которые перевозились по адресу кяхтинских купцов.

Очевидец Дыбовский дает более полные сведения о трагедии. После случившегося казаки окружили охраной полынью и стояли над ней 4 месяца (январь-апрель), пока по их приказу култукские ямщики не обследовали дно крючьями на длинных веревках. В конце концов, одна повозка с погибшими лошадьми была найдена и поднята на лед, однако имевшегося в ней ценного груза не оказалось. Хозяином этой повозки был ямщик Николай Гаврилов, которого и обвинили в утоплении казны. Иркутский губернский суд постановил описать его имущество и пустить на торги, чтобы как-то покрыть убытки кяхтинских купцов. Но вырученной суммы оказалось недостаточно. Полностью ущерб был возмещен только через год общими усилиями жителей села. Теперь мне понятно, почему Дмитрий Захарович Гаврилов, «обеляя» своего незаслуженно обиженного деда, сетовал на то, что кяхтинское купечество «обобрало» все село, сделав култучан нищими людьми. Но после уплаты понесенного убытка граждане села стали считать себя «хозяевами» покоящегося на дне серебряного купеческого «клада». Поэтому с полным правом занимались его поисками...

Научно-исследовательские глубоководные обитаемые аппараты ГОА "МИР" на озере Байкал для изучения его подводного мира и дна.

...К Шаманскому мысу экспедиция «Миров» прибыла рано утром 1 сентября 2008 года. Пока готовили к погружению «Мир-2», мы с исполнительным директором фонда содействия сохранению озера Байкал Романом Афониным принимаем решение на катере иркутского МЧС подойти к Култуку. А оттуда проследовать маршрутом ранее существовавшей ледовой дороги по направлению к Слюдянке, чтобы у Шаманского мыса наметить приблизительные координаты затонувшего обоза.

Облачаемся в синие гидрокостюмы с шевронами экспедиции. Фотографируемся, как это принято, у носовой части «Мира» всем экипажем. Поднимаемся по приставленной лестнице к люку субмарины. Мощный кран подхватывает подводную лодку и выносит за борт баржи «Метрополь», где и опускает на воду.

Мы определили по карте подводный каньон реки Талой, но не ожидали увидеть его грандиозных размеров. Со стороны Слюдянки (в месте наших работ) он имел высоту склона 50 метров, но склон этот был очень крутой, местами обрывистый, как в земных оврагах; со стороны Култука — 300 м, но относительно пологий. Мелководье в западной части каньона объясняется резким изгибом речного притока, когда приносимый песок по траектории оседает на «култукском» борту подводного ущелья, обмеляя весь залив. А в сторону Слюдянки устремляется мощный поток аномально разогретой воды (оттого и название реки — Талая). Это мы сразу заметили по забортным приборам и по тому, как потеплело внутри кабины аппарата. Таким образом, нами было получено наглядное доказательство, по какой причине лед в этом месте более хрупок: он «подогревается» снизу речной струей. Теперь и местные рыбаки могут знать, почему здесь самое «клевое» рыбное угодье и «рай» для рачков-бокоплавов. Я же был обрадован первым фактическим подтверждением установления примерной координаты утопленного обоза с серебром.

Второе подтверждение пришло в виде глинистой стенки подводного каньона, буквально изборожденного закидываемыми в прошлом железными крючьями. Здесь явно что-то долго и упорно искали. На такую глубину местные рыбаки никогда не ставят якорей. В дополнение к следам работы крючьями мы обнаружили на дне каньона старинную веревку из конского волоса и длинную жердь. Следуя вдоль этих находок, выяснили, что веревка неоднократно наращена путем связывания кусков, чем и достигалась необходимая глубина погружения. Что касается жерди, то и она соединялась железными стяжками. Нашли мы там и старую веревочную (не капроновую) сеть.

Боясь потерять их из виду, пилот субмарины Евгений Черняев вел аппарат строго по линии их направления, чтобы найти конец залегания. Однако из-за неровности дна «Мир» то и дело задевал лыжами грунт, поднимая иловые осадки. Приходилось останавливать аппарат, ждать оседания мути, чтобы затем продолжить движение. В борту каньона выдернули некое торчащее наполовину бревно, явно древнее по происхождению, если учесть глубину залегания в слое глины. Это вызвало настоящий обвал грунта, отчего пришлось спешно менять дислокацию субмарины, потеряв в конечном итоге и жердь, и веревку, и сети.

Подобным образом «Мир-2» значительно отошел от места погружения, достигнув глубины около 300 метров. Уже стали по-думывать о повороте движения вверх подводного каньона, чтобы выйти с поисками к скалистой оконечности Шаманского мыса, как бортовой радар неожиданно высветил на экране три неких металлических объекта в виде куч, лежащих по одной линии. Ими вполне могли быть компактные груды серебряных монет из трех затонувших повозок. Если караван двигался «цугом», то есть след в след (а при передвижении по «зимнику», да и по грунтовой дороге, только так и ходят!), они и затонули друг за другом за первой же провалившейся кошевкой в коварной полынье. Согласно показаниям радара, кучи эти лежат далее вниз по каньону, глубже еще на 50 метров. Таким образом, общая глубина возможного «клада» определяется порядка 350-400 метров, а от места утопления — метров на 150-200. Вот почему попытки жителей Култука найти повозки в изначальном месте гибели не увенчались успехом, кроме той, что ушла под воду последней. Мощный поток реки Талой элементарно отнес грузы далее по дну каньона, и об этой особенности подводного течения реки местные жители еще не знали.

Увидев показания радара субмарины, мы тут же направились к таинственным конусообразным кучам, но вдруг с командного пункта экспедиции получили приказ на подъем в связи с истечением отведенного времени для глубинных работ. Напрасно Евгений Черняев просил руководство дополнительного времени, ссылаясь на «неполноту взятых проб донных осадков». Ведь не мог же он в силу установленного правила открыто информировать по радиосвязи о вероятном обнаружении «серебряного обоза», так как за ходом экспедиции внимательно следили в эфире наши «соперники»-кладоискатели. Зафиксировав на судовой карте координаты найденных металлических куч, мы начали подъем на поверхность, пробыв на дне Байкала около 8 часов.

На ученом совете экспедиции было решено продолжить поиски следующим летом, но не довелось. Так что искомый груз все еще лежит на своем месте и ждет исследователя.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №8 от 17 февраля 2016

Заголовок в газете: Утонувшая казна

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру