А для уполномоченного по правам детей, в свою очередь, возможностью оправдать немалые бюджетные затраты на свое содержание и доверие граждан к институтам власти.
Тем более странно, как аппарат уполномоченного с этими обращениями (извините за каламбур) обращается. Взять хотя бы утвержденное аппаратом детского омбудсмена Бурятии «Положение…» о порядке их рассмотрения, нормы которого, по мнению прокуратуры, «частично не соответствуют требованиям федерального закона №59-ФЗ». Например, требование к авторам обращений представлять документы, подтверждающие, что заявитель, прежде чем обратиться к омбудсмену, обил не один порог, стучался не в одну дверь, обращался не к одному госоргану, в том числе — судебному, но везде получал от ворот поворот. И хотя при проверке прокуратуры фактов отказа в рассмотрении обращений граждан по вышеназванным основаниям выявлено не было, сама возможность отказа существовала, что противоречит действующему законодательству.
Однако не только, а, точнее, не столько эти нарушения стали поводом для внесения в адрес Татьяны Вежевич представления прокуратуры Бурятии. Выяснилось, что в большинстве случаев аппарат уполномоченного по правам детей не проводил самостоятельные проверки по фактам и доводам, изложенным в обращениях граждан. А ограничивался тем, что переадресовывал их в различные органы власти, дожидался результатов и направлял заявителям ответы на основании полученных сведений из иных госструктур. Так, по данным прокуратуры, в первом квартале 2016 года из 224 обращений 139 (62%) были направлены в другие ведомства. В результате на одно обращение гражданин получает несколько ответов одинакового содержания.
Кроме того, некоторые обращения граждан рассматривались свыше установленных законом тридцати дней. Выявлен факт, когда заявитель получил ответ по истечении 51 суток с момента его регистрации в аппарате омбудсмена. Хотя решение проблемы, с которой обратился человек, не терпело отлагательств — о предоставлении ежемесячных выплат по уходу за ребенком-инвалидом.
По мнению прокуратуры, хромает у детского омбудсмена и соблюдение требований ФЗ-59, касающихся «объективного и всестороннего рассмотрения обращений». Как констатирует надзорный орган, «аппаратом уполномоченного не инициировано проведение проверок органов опеки и попечительства… на предмет установления причин и лиц, виновных в несвоевременном выявлении и постановки этой категории граждан на учет».
К их числу относится девушка, которая после смерти своего усыновителя проживала то в доме-интернате для умственно отсталых детей, то в доме-интернате для престарелых и инвалидов, несколько раз обращалась с просьбами о жилье, но получала отказы. И никто не хотел вникать, почему она «лишена» прав на бесплатное жилье.
Потом сирота написала детскому омбудсмену. В силу привычки, аппарат уполномоченного разбираться не стал, и переадресовал обращение в министерство социальной защиты, сопроводив письмо просьбой об оказании сироте содействия в решении ее жилищного вопроса. Министерство разбираться тоже не стало и направило в адрес аппарата Татьяны Вежевич ответ с разъяснением норм действующего законодательства и рекомендацией обратиться за бесплатной юридической помощью. Затем аппарат уполномоченного направил сироте содержание ответа минсоцзащиты, а в адвокатскую палату — ходатайство проконсультировать сироту. Хотя от детского омбудсмена требовалось совершенно другое — разобраться, наказать виновных и восстановить нарушенное право сироты на бесплатное жилье.
Или вот случай. Так вышло, что у малолетнего ребенка оба родителя оказались в местах не столь отдаленных, но родительских прав лишены не были. В течение года семилетнего ребенка передавали из рук в руки — сначала опекуну, происхождение которого неизвестно, затем — в детский дом, а потом органы опеки попытались определить его в новую семью, не «учитывая его этническое происхождение, принадлежность к определенной религии, культуре и родной язык». Мамаша ребенка категорически не согласилась с выбором госоргана и обратилась к омбудсмену с жалобой. Однако, как установила проверка, поисками родственников ребенка, которые могли бы взять его на попечение, власти заниматься не стали, доверившись справке директора «Республиканского социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних», что у мальчика близких родственников нет. Родственница, однако, нашлась. Ею оказалась сестра отца ребенка, проживающая в Израиле, которая и изъявила желание заниматься воспитанием племянника.
По мнению прокуратуры, нарушения стали возможными вследствие ненадлежащего соблюдения сотрудниками аппарата уполномоченного по правам ребенка в РБ требований федерального закона об обращениях граждан.
Как после этого относиться к инициативе администрации главы Бурятии придать документам, исходящим из-под пера уполномоченного по правам ребенка, более солидный — официальный статус, разрешив использовать изображение государственного герба РБ на своих печатях и бланках? Дело ведь не в форме, а в содержании. А оно — содержание — оставляет желать лучшего.
