Уголовное дело об избиении жителя Наушек возбуждалось и прекращалось 19 раз и велось 14 лет

Почему Василий Щербаков так и не дождался законной реабилитации

Одно только упоминание имени жителя Наушек Василия Щербакова способно вызвать у иных вольных и невольных участников его истории массу противоречивых чувств — от ненависти и злобы до восхищения и сочувствия.

Почему Василий Щербаков так и не дождался законной реабилитации
Василий Щербаков.

Может быть, когда-нибудь она (история жизни Василия Щербакова) станет «случаем из практики» для будущих юристов — в назидание о том, что в неравной борьбе маленького человека за свои права исход ее вовсе не кажется таким уж предсказуемым.

Описываемые ниже события начались 14 лет назад, в июне 2002 года, когда Василий Щербаков попал под горячую руку капитана таможенной службы Игоря Бондаренко и был избит, преимущественно ногами, обутыми в берцы, и в присутствии таких же, как он, свидетелей в погонах. Результатом избиения стала вторая группа инвалидности. Молодой тогда еще мужчина, единственный кормилец в семье, лишился здоровья и, как следствие, — постоянного источника дохода. Неизменным «спутником» Василия Щербакова стала аптечка с лекарствами, а смыслом жизни — правосудие.

Справедливого правосудия как не было, так и нет. А вот лекарства и сейчас при нем. Василий Щербаков показывает сумку с ворохом медикаментов и вспоминает события того злополучного дня.

— Преступник в погонах бил меня с разбега, стараясь наносить удары в голову. Бывшие с ним сотрудники милиции и пальцем не пошевелили, чтобы остановить товарища. Собрав последние силы, взобрался в автомобиль и поехал к зданию таможни — в трехстах метрах от преступления. Вызвал оперативного дежурного, рассказал об инциденте, и попросил скорую помощь. Но вместо нее к воротам прибыл наряд линейного отдела милиции, меня препроводили в камеру, где продержали несколько часов. Под утро, испугавшись, что я могу умереть, вызвали моего брата, который и привез меня домой.

«Скорая» так и не приехала — ни сейчас, когда необходимо было оказать первую медицинскую помощь, ни потом, когда по настоянию фельдшера, прошагавшего от больницы до места жительства Василия Щербакова почти четыре километра, потребовалась срочная госпитализация. Пока ждали медиков, в дом пожаловали представители таможни — решительно настроенные. И, словно не замечая следов побоев, спросили, при каких обстоятельствах и почему он, Василий Щербаков, напал на Игоря Бондаренко?

— Они предложили мне встретиться с Бондаренко на нейтральной территории и обсудить условия компенсации. В противном случае пригрозили уголовным преследованием. Как такое может быть, мне стало скоро понятно.

Два с половиной месяца Василий Щербаков провел в больнице, откуда он вышел инвалидом третьей группы (с последующим присвоением второй). Между тем правоохранительная машина, в которую в июне 2002 года обратилась жена Василия Щербакова, начала намеренно давать сбой, при кажущейся очевидности происшедшего уголовное дело было возбуждено лишь 2 августа 2002 года и продолжалось 14 лет.

Дело возбуждалось и прекращалось 19 раз, приостанавливалось, меняло следователей, передавалось из Кяхтинской прокуратуры в районное отделение внутренних дел, из ОВД — в районный следственный комитет и обратно. Большинство из тех следователей Василий Щербаков и в глаза не видел — так велось «дознание»! И всякий раз в действиях таможенника Бондаренко не находился состав преступления и даже квалифицировались как самооборона. Пока, наконец, в феврале 2011 года не было окончательно прекращено с железобетонной формулировкой — в связи с истечением срока давности привлечения таможенника к уголовной ответственности.

За это десятилетие милиция была переименована в полицию, при прокуратуре создан следственный комитет, ставший впоследствии независимым органом дознания. Но реформа всей правоохранительной системы, декларируемая и проводимая в интересах общества, так и не снизошла до интересов вполне конкретного гражданина. И это — не субъективное мнение одного только Василия Щербакова.

В апреле 2012 года судья Кяхтинского районного суда в частном постановлении официально указал на «волокиту, допущенную следователями при производстве предварительного следствия»: «Указанная волокита свидетельствует о поверхностном расследовании данного уголовного дела», констатировал суд.

Тогда, 14 лет назад, фраза, брошенная одним из множества следователей, занимавшихся этим делом, запомнилась Василию Щербакову навсегда: «Все будет так, как мы напишем». Речь — об обстоятельствах инцидента, представленного органами банальной разборкой двух мужчин и уличной дракой, при которой степень вины каждого участника кажется одинаковой. Сказано — сделано.

И скоро в отношении «неустановленного лица» (читай — Щербакова), якобы избившего Игоря Бондаренко, было возбуждено уголовное дело. Так из пострадавшего Василий Щербаков был переведен в разряд подозреваемого в совершении преступления. Из него следует, что 2 июня 2002 года Игорь Бондаренко мирно отъезжал на своем автомобиле от станции Наушки, но тут его догнал автомобиль «УАЗ», который, мигая фарами и подавая звуковые сигналы, остановился на обочине. Бондаренко тоже остановил машину, решив, что водитель «УАЗа» хочет о чем-то поговорить. Из нее выскакивает Василий Щербаков, хватает Бондаренко за волосы и несколько раз бьет головой об дверь.

Следствие пишет, что Бондаренко молчит, ничего не говорит, а пока бьют, думает, что Василий Щербаков наверно с кем-то его перепутал, также «молча» вырвался, отъехал на несколько метров вперед, зачем-то остановился, вышел на обочину и попытался успокоить нападавшего. Но тот вновь накинулся и стал мутузить вежливого таможенника ногами и руками. И только тогда, в целях самообороны, Бондаренко оттолкнул Щербакова, упавшего от этого толчка на обочину. Сел в машину и уехал в пункт скорой помощи, где был освидетельствован фельдшером. А потом и вовсе — госпитализирован с черепно-мозговой травмой.

В постановлении далее говорится: «очевидцы события не установлены», «косвенные свидетели» ничего пояснить не смогли, «обстоятельства конфликта никому неизвестны», показания Щербакова и Бондаренко противоречат друг другу, что «можно расценить, как способ защиты каждого».

Ну а поскольку Бондаренко претензий к «напавшему» на него не имеет, возбуждать дело не желает, уголовное преследование Василия Щербакова было прекращено — за отсутствием в действиях состава преступления. Логика проста: лишить возможности Василия Щербакова рассмотреть дело в суде. А впоследствии — и права на реабилитацию.

Ведь если вред здоровью, нанесенный Василию Щербакову, подтверждается фактом инвалидности второй группы, которую трудно объяснить одним падением на обочину, то материалы медицинской экспертизы Игоря Бондаренко с самого начала вызывали вопросы даже у следствия, а потом и вовсе исчезли. Неоднократные требования Василия Щербакова показать ему заключение врачей или провести повторную медицинскую экспертизу Бондаренко, отклонялись под различными предлогами.

— В материалах дела нет ни слова о мотивах преступления, хотя я пытался донести истину до следствия. Меня не слушали, игнорировали. В то время я занимался частным извозом и нередко моими клиентами были люди, пересекающие границу с Монголией, которые везли в Россию товар. Так как поселок у нас небольшой, то и местные охранники таможни, контролирующие территорию границы, знали меня как таксиста. Знали они и о том, что я часто заступался за челноков, которых каждый норовил обидеть. Людей, пересекающих границы с товаром, обкладывали данью. Уверен, что мое избиение — это месть…

Хэппи-энда в этой истории нет, потому что она не закончилась. Но промежуточные итоги имеются. Благодаря упорству Василия Щербакова все эти годы уголовному делу не дали уйти в архив и запылиться, всякий раз оно возвращалось на новое расследование — что, называется, «пинками» сверху. Подобные указания приходили из Генеральной прокуратуры, Государственной Думы, Общественной палаты России, аппарата уполномоченного по правам человека, в которые обращался за помощью Василий Щербаков.

Результатом одного из таких обращений в высшие инстанции стало письмо, недавно подписанное генерал-майором юстиции, руководителем следственного управления СК РФ по РБ Виктором Сухоруковым: «…таким образом, следствием доказана вина И.А.Бондаренко, уголовное дело в отношении него прекращено по нереабилитирующим основаниям…».

— А раз вина доказана, почему Бондаренко до сих пор работает в таможенных органах, почему мне не принесено официальное извинение, почему не понесли ответственность за волокиту следователи, которые вели мое дело, почему мне, как пострадавшему от произвола, не предложена компенсация за физический и моральный ущерб и реабилитация? — спрашивает Василий Щербаков.

Вопрос пока остается без ответа…

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №34 от 17 августа 2016

Заголовок в газете: Дело с видом на границу

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру