Узнав об этом, мы выехали в медучреждение, нашли парня в приемном покое и выяснили у него, а затем и у его матери подробности истории, которая, как, оказалось, началась два года назад.
Роковое знакомство
— Я работал в Улан-Удэ, но часто бывал дома, в Гусиноозерске, — рассказывает Игорь Сухарев. — Вот и в те выходные, 5-6 июля 2014 года, отправился туда. В субботу вечером вместе с соседом А. поехал в кафе. И только в воскресенье утром, когда оно закрылось, вышел на улицу. На часах было около пяти утра.
Пока приятель отъезжал по делам, молодой человек познакомился с девушкой, разговорился с ней и дошел до магазина, где встретился с ее компанией — еще тремя девушками и тремя парнями. Ребята вполне мирно пообщались и даже собрались на Щучье озеро — вызвали два такси. Начали решать, кто будет платить. Новые знакомые кивали на нашего героя, однако он не соглашался. Разгорелся конфликт.
— В это время подъехал сосед. Мы сели в его машину, чтобы поговорить: я — на переднее сиденье, а один парень из той компании, К., — на заднее. Но не договорились. Тогда он ударил меня кулаком — дескать, выпусти! — дверь-то была спереди. Ну я и выпустил. Все трое парней набросились на меня. Завязалась драка. Что происходило потом — не помню.
А происходило, согласно показаниям свидетелей, вот что. Игорь получал пинки и удары со всех сторон. Ситуация приняла настолько серьезный оборот, что вмешался А. Вытащил свой туристический нож, чтобы припугнуть драчунов, но когда они крикнули: «Положи!», закинул его в автомобиль. А Сухарев якобы схватил, подбежал к К. и нанес ему удары, а после, лежа на земле, кричал: «Я тут вас всех завалю!». Друзья поймали «пострадавшему» попутку, отправили его вместе с братом в больницу, расположенную неподалеку, вызвали полицию и остались возле «нападавшего». Участковые, прибывшие туда, обнаружили его в бессознательном состоянии. Более-менее привели в чувство, доставили в отдел, допросили, узнали в медучреждении, что ножевые ранения имеют легкую степень, и отпустили около 11.30. Но на этом «приключения» не закончились.
Операция «икс»
Юноши попали в одно хирургическое отделение: К. — с непроникающими колото-резаными ранами, а Сухарев — с закрытой черепно-мозговой травмой. Каждый день, порой по нескольку раз, мать навещала его.
— В первое посещение я видела и потерпевшего, — вспоминает Зоя Сухарева. — Он лежал на больничной кушетке на животе с двумя полосками обычного пластыря на спине, смеялся и разговаривал с друзьями. Глядя на них, я и не думала, что в тот момент мой сын находился в «обезьяннике» — в синяках и гематомах, с волочащейся ногой, со сломанными зубами, разбитым лицом и головой и даже не обработанными ранами... Узнала об избиении лишь тогда, когда он вышел из полиции, а вот о драке — около 08.00. Уже через 20 минут была на месте происшествия и обнаружила там лужу крови — как оказалось, Игоря... А вечером унесла заявление на всех троих в отдел, где сказали: «Ранения непроникающие, поэтому дело будет закрываться».
На второй день К. заявил Сухареву: «За нож ответишь перед блатными. Хорошо, что легкое мне не задел». И тоже подал заявление на него. Неделю они пролежали вместе. Пострадавший чувствовал себя нормально — систематически курил на улице, встречался и общался с женой и друзьями. А однажды… свалился в туалете. Как впоследствии рассказывал сам: «У меня упало давление 45/20 (это бывает при перитоните или массовой кровопотере) — лопнула капсула селезенки». Как предположил его сосед по палате: «По ходу, врачи накосячили» (возможно, хотели сделать пункцию перед выпиской и повредили сосуд). В итоге сделали операцию и удалили целый орган.
— Когда 13 июля я пошла из палаты Игоря в ординаторскую, увидела, что мать К. заглядывала в нее, видимо, искала врача, а сам он подходил туда же, скособочившись, — утверждает Зоя Сергеевна. — 14 июля выписали сына, а 21 — К. Затем события разворачивались весьма странным и неожиданным образом.
Буква «З»
Соль в том, что изначально количество и локализация травм не были зафиксированы нигде — к делу приложена лишь справка о «непроникающих колото-резаных ранах грудной клетки». По факту же после выписки оказалось, что имелось две на спине и одна сбоку. Именно она и была следом хирургического вмешательства, который сулил неприятности оставившему его врачу, а потому благополучно был «списан» на нашего героя.
Когда участковый забрал медкарту К. и показал ее Сухаревым, операция там датировалась... 6 июля. По их словам, он фальсифицировал доказательства. И затем передал рапорт для возбуждения уголовного дела начальнику полиции по ч. 1 ст. 111«Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», а тот, в свою очередь, следователю полиции. Она уже возбудила дело по ч. 1 ст. 111 УК РФ на неустановленное лицо, назначив соответствующую экспертизу, а затем переадресовала его своему коллеге. Он порекомендовал извиниться перед пострадавшим и заплатить ему деньги, но, видя противостояние, перенаправил дело уже по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ — «Покушение на убийство».
Тут-то и начался настоящий ад.
До Бастрыкина и Путина
Зоя Сухарева отмечает: следствие длилось без малого год и проводилось с нарушениями УПК (впрочем, как и судмедэкспертиза — без осмотра, только по медицинским документам, без ознакомления с ее назначением и с ней самой). Женщина обращалась в уполномоченные инстанции всех уровней. Написала министру здравоохранения, уполномоченному по правам человека, председателю следственного комитета РФ и даже пре-зиденту страны.
«Уважаемый Владимир Владимирович! Если ответ будет послан в наш же городишко, то не утруждайте себя ответом. Я уже по этому кругу хожу 10 месяцев. Ответы приходят к тем, на кого я жалуюсь, а правоохранители наглеют все больше, выгоняют меня из кабинета. А их не волнует, что моему сыну грозит немалый срок по сфальсифицированному обвинению только потому, что надо скрыть реального виновника. Этот виновник — молодой неопытный хирург. Но зато у этого хирурга есть папа-хирург, всю жизнь проработавший в нашей больнице, у папы — друг судмедэксперт-патологоанатом, зять — начальник отдела полиции. И завертелось колесо правосудия, только в обратном направлении...», — гласит этот крик материнской души.
В администрации пре-зидента его услышали, в МВД РФ переадресовали, а оттуда по шапке ответственным лицам, видимо, настучали, потому что из следственного комитета дело наконец-то передали в суд. Он начался 1 июня 2015 года и длится по сей день. «Доказательства обвинения косвенны и основаны только на показаниях свидетелей, которые являются между собой братьями и сестрами и долгое время просто игнорировали заседания и, в конце концов, выступали по видеосвязи, — говорит Зоя Сергеевна. — А на ноже нет отпечатков и крови». «Судья отклонила мое ходатайство о допуске в качестве защитника наряду с адвокатом моей матери, которая, по закону, имеет на это право и, в отличие от меня, знает обстоятельства дела, являясь очевидцем с самого его начала, из-за отсутствия у нее юридического образования, — добавляет Игорь. — Хотя уже фактически получила его».
Концы в воду?
Надо сказать, что за два года Сухаревы сменили уже двух адвокатов, а третьего (и пока последнего), мягко говоря, не понимают. Когда он узнал, что Игорь получил черепно-мозговую травму во время драки и ничего не помнил, то уговорил его на амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу, а затем ходатайствовал об этом перед судом — видимо, добивался смягчения наказания.
Однако проводившие ее специалисты не получили конкретного результата, отметили лишь, что пациент неагрессивен, но порекомендовали стационарное обследование (то есть с пребыванием в «желтом домике»), а уже прокурор настаивал на этом. Правозащитник посоветовал согласиться. Сухарев так и сделал. А суд запечатлел этот факт в своем постановлении.
Но, вернувшись домой, посоветовавшись с родными и представив себе перспективы, юноша передумал. Подал апелляцию, причем успел в положенный срок. И получил ответ, что обжалование решения о помещении в психиатрический стационар возможно лишь с обжалованием итогового решения великого и гуманного, до которого еще очень далеко — не заслушан ни сам обвиняемый, ни сторона защиты... То есть человек должен ожидать вынесения приговора в стенах дурдома! На нескольких заседаниях судья упорно убеждала его в этом, а вот на последнем уже не стала — решила «раз не хотите по-хорошему, будет по-плохому» и даже не дала парню дойти до зала... Впрочем, продолжение вы уже знаете.
Напоследок отмечу, что врачи-психиатры выставили вашего покорного слугу за дверь кабинета, в котором на протяжении трех часов решали почти гамлетовский вопрос: «Класть или не класть?», вчитываясь в постановление, изучая законы, созваниваясь с юристами и думая, требуется ли согласие Игоря в таком случае. За это время он уже почти смирился с мыслью о месяце в доме «хихи». В конце концов, не положили — отпустили. Но вот надолго ли?
— Судя по тому, как идет судебное разбирательство, просматривается нескрываемая предвзятость суда и его огромное желание упечь моего сына в психушку, — считает Сухарева. — Конечно, для правоохранителей лучше, если он попадет туда и, возможно, не выйдет, чем если полетят их головы.
Кстати, покинув Республиканский психоневрологический диспансер, Сухарев сразу поспешил домой, в Гусиноозерск — ведь сейчас он находится под подпиской о невыезде. А Зоя Сергеевна уже написала жалобу о похищении человека в следственный комитет и о неправомерных действиях служителей Фемиды в полицию. Да и впрямь решительно непонятно, как за короткий промежуток между получением ЧМТ и хватанием ножа молодой человек успел двинуться рассудком? И как вообще он, ни разу не судимый, имеющий жену, ребенка и исключительно положительные характеристики, мог намеренно покуситься на чью-то жизнь, что ему сейчас и инкриминируют? Ответов на эти вопросы пока нет.
