Само собой встал вопрос о монетизации творческих продуктов, все решение которого большей частью свелось к тому, что министерство культуры не желает помогать местному кинематографу. Мы попросили наших творческих деятелей ответить на ключевой вопрос наступившего дня: кино — это бизнес или искусство? Иначе говоря, должен ли наш бюджет финансировать бурятское кино.
Петр Степанов, директор Русского драматического театра:
— Глубоко убежден, что сапоги должен тачать сапожник, а пирожные делать пирожник, то есть везде должны быть профессионалы. У нас же сложилось мнение, что кино может снимать кто угодно, люди, не имеющие никакого представления о сюжетной линии, сценической речи и прочих вещах, не имеющие хорошего оборудования, профессиональных актеров, и это проблема не только Бурятии, но и всей страны. Конечно, я смотрел далеко не все продукты местного кинотворчества, но не ошибусь, если скажу, что большинство из них — это низкого качества криминальные драмы. Короткометражный фильм «Молитва матери» Баира Дышенова, пожалуй, единственное, что произвело впечатление. Сегодня кино, к сожалению, это дорогостоящий бизнес, заниматься которым в Бурятии при тех условиях, которые есть, невозможно. Развивать кино надо, но на профессиональном уровне. Конечно, мы можем вспомнить, что Иннокентий Смоктуновский был отчислен с 3 курса за профнепригодность, Фаина Раневская не имела профессионального образования, но это гении, которые рождаются раз в сто лет. Поэтому совет нашим кинодеятелям, верящим в свою звезду, — участвовать в соответствующих российских грантах и побеждать.
Александр Сафронов, музыкант, фермер села Оймур Кабанского района:
— С одной стороны, если по всей России поддерживают КВН, кинопроекты, почему мы должны оставаться в стороне? Теоретически мы не должны ущемлять наших кинодеятелей, которые ничем не хуже, чем художники, писатели и музыканты. И действительно, было время, когда минкульт России выделял баснословные деньги на разные проекты сомнительного качества. Это время проходит. Сегодня к подобного рода тратам, особенно в таких регионах, как Бурятия, где бюджет далеко не резиновый, надо подходить разумно. Кроме того, если государство на что-то дает деньги, то это называется госзаказ, и он должен подчиняться каким-то требованиям. Собственно на что мы хотим эти деньги потратить, что развивать, какие цели достигнуть? Сегодня наши фильмы «пропагандируют» либо полубандитский Улан-Удэ, либо смесь СТЭМа с КВНом уровня плоских шуток. Объясните мне, почему я как налогоплательщик должен все это финансировать только потому, что кому-то захотелось называть себя кинодеятелем?
С одной стороны, у нас гламурный министр, фестиваль «Голос кочевников» за 6 млн рублей, а с другой — сельские клубы, где нет ни инструментов, ни аппаратуры, ни усилителей — ни-че-го. Недавно моя дочь Даша Сафронова выступала в Оймурском доме культуры со своим сольным концертом на своей аппаратуре, и это была сенсация, потому что туда сто лет никто не приезжал. Когда бизнесмен Олег Тиньков в 2009 году привез на 20-летие своей свадьбы в Энхалук Сюткина, Брайн Ферри и рок-музыкантов, местные жители готовы были смотреть на все это через дырку в заборе. Пусть невозможно, как в советское время, организовать постоянный выезд артистов на чабанские стоянки и фермы, которых сегодня и нет, но привозить хотя бы раз в год в деревню известные коллективы — это обязанность нашего минкульта. Город и без «Голоса кочевников» найдет, как культурно провести свой досуг, а вот организованные на эти деньги гастроли артистов в сельские районы действительно позволили бы местным жителям приобщиться к культурным событиям.
Дмитрий Ользонов, один из учредителей союза кинематографистов РБ:
— Кино — это и искусство, и бизнес. В Иркутске есть отделение международного союза кинематографистов, там проводятся два международных кинофестиваля, хотя они в основном делают упор на кинодокументалистику. Почему у нас столько кинодеятелей, а ничего этого нет? По большому счету Бурятия в российских проектах мало где участвует. Ситуация такая, что минкульт находит возможность финансировать театры, а сфере кино уделяет меньше внимания. Почему наше кино как одно из самых популярных и востребованных искусств 21-го века не может претендовать на помощь государства? Когда мы приезжаем в другие города, там нас узнают по линейке бурятских фильмов, которые они видели, — «Сэржэм», «Байкальские каникулы», «Эластико» и другие. Сейчас мы хотим провести маркетинговое исследование на тему «Нужно ли Бурятии свое кино, на какую тему должно быть это кино, должно ли государство оказывать поддержку развитию киноотрасли».
Кино нужно для того, чтобы люди не скучали и не забывали о своей человечности. К примеру, есть предварительная договоренность о сотрудничестве с республиканскими телеканалами на взаимовыгодных условиях. Мы предлагаем каналу фильм, который идет 1 час 40 минут, а канал предоставляет нам для проката 1 час 50 минут с разрешением использовать эти 10 минут как рекламу, которую мы имеем право продать по своему усмотрению. Естественно, мы предлагаем это время, к примеру, в три раза дешевле, чем прайс-лист телеканала. Таким образом, при грамотно выстроенном финансовом подходе искусство может приносить прибыль.
Артем Бурлов, председатель союза кинематографистов Бурятии:
— Кино — это искусство, потому что здесь синтез литературы, музыки, слова, картинки. Наш же минкульт почему-то полагает, что кино есть коммерческая отрасль и должна существовать отдельно от государства. Раньше там работал специалист Дмитрий Дылыков, к которому мы хоть как-то могли обратиться, но он уволился. Мы не просим денег, мы хотим привлечь в республику деньги из федерального бюджета. Для этого надо, чтобы в минкульте появился специалист, ответственный за кино в Бурятии, за участие наших коллективов в российских проектах. Чтобы нам выделили здание, где мы могли бы собираться и работать. Почему в Иркутске создана кинокомиссия, их коллективы участвуют в программе возврата потраченных на съемках средств (система рибейтов), а мы нет? Почему Никита Михалков может получать на производство фильмов по 300 млн рублей, а чем мы хуже?
