И сами организаторы, и уже побывавшие там посетители уверяют: экспозиция является уникальным событием и действительно заслуживает внимания.
А все потому, что сформирована из произведений, которые основаны на шаманской поэзии, бытовой культуре, устном и народном творчестве западных бурят и реализована в природных материалах, воссоздающих микромодель экологической цивилизации Прибайкалья. Как известно, здесь каждая местность имеет невидимых хозяев-покровителей, оберегающих чистоту и наказывающих алчность и варварство. «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», — по-думали мы и решили лично окунуться в сакрально-мистическую атмосферу.
В храме культуры корреспондентов «МК» встречает директор Национального музея РБ Татьяна Бороноева. Она же проводит нас в первый зал, где под потолком разливается теплый свет, а на стенах красуются гобелены из конского волоса. В основном тут представлены работы семейной пары Ефима и Екатерины Осиповых, уже сильно и приятно впечатлившие основоположницу этой древней техники плетения, известную мастерицу Баярму Дамбиеву. Они сделаны вручную, сотканы вертикально, а не привычно горизонтально, и пронизаны шаманскими мотивами с присущим им обожествлением умерших предков и природных сил.
Прямо перед глазами портреты знаменитых улигершинов — Пеохона Петрова, Маншуда Эмегеева, Папы Тушемилова и Аполлона Тороева. Их образы монументальны, а сходство с «оригиналами» просто поразительно. Неподалеку — «Хозяйка тайги», эвенкийская шаманка с рогами на голове и бубном за спиной. На ней в прямом смысле слова нет лица: как и полагается при вхождении в транс, оно тщательно скрыто. Рядом — «Шаман-метаморфоз», мировое древо, чье тело окружено онгонами, связано с верхним, средним и нижним мирами, а металлические ребра символизируют смерть и возрождение, которые должны произойти в течение трех дней.
Далее — Белый Старец, или Сагаан Убэгэн, хранитель жизни и долголетия, символ плодородия и благоденствия. Многослойный образ перешел в буддизм из фольклора и ныне используется в его мистериях. Посредник между людьми и духами и, говоря европейскими терминами, представитель карнавальной культуры, он приходит на обряды, «шутит шутки» и тем самым снижает пафос и избавляет от страха. А вот и изображение шишкинских писаниц — археологического памятника из более чем 3 тыс. наскальных рисунков от эпохи позднего неолита до XIX века (путешествий, праздников, военных походов, мифических существ, различных животных) протяженностью около 3,5 километра вдоль берега реки Лены. Техника почти ювелирная, да и тема непростая. Татьяна Бороноева отмечает, а мы охотно соглашаемся: от всех произведений исходит особая энергия. Что, впрочем, немудрено: их авторы получают некое благословение свыше. Без него и при малейшей ошибке может последовать серьезное наказание.
Во втором зале — декоративные панно, скульптуры и инсталляции из того же конского волоса, натурального войлока, ивового прута, шелка, парчи, кожи и металла, посвященные религиозным идеям шаманизма и связанные с небесными явлениями и самим небом. Взгляд сразу приковывают работы Валентины Ажуновой, лаконичные и гармоничные, созданные на основе вариаций традиционного бурятского орнамента с его популярными мотивами — «бараньим рогом», луной и солнцем. Одна из них обыгрывает украшения иркутских буряток, которые отличались воинственностью, скакали на лошадях и даже стреляли из луков, другая создает аллюзию со сбруей.
Следом внимание всецело захватывают творения Анжелики Алсаткиной. «Это маски духов предков, семьи и рода, а также хозяев местностей, — поясняет директор Национального музея. — Их кожа сделана из кожи теленка, глаза — из олова. Они словно источают огонь и говорят: «Что происходит с экологией? Что делают люди?». Как рассказывала автор, данные образы пришли к ней во сне. А когда экспонаты приехали к нам в музей, два дня шел снег — так они «приспосабливались» в новом месте. Порой вечером проходишь мимо, замечаешь металлический взгляд, и немного жутко становится».
Не менее строгий пронзительный взор, несмотря на несколько кукольный образ, — у войлочных скульптур Госпожа Леса и Госпожа Солнца, столь полюбившихся детям.Довольно интересная интерпретация Быка-Господина — Бухэ Нойона, прародителя бурятских племен — на соседнем панно: два человеческих лица, обращенных друг к другу, образуют бычью морду.
Ну и, наконец, третий зал с картинами в разных техниках от разных художников. Есть здесь и произведение Екатерины Асалхановой, где вышеназванный мифологический персонаж написан в своем привычном облике, причем яркими цветами в «гогеновском» стиле. Благо канонов изображения божеств в буддизме нет, и каждый идет на ощупь.
— Работы Ларисы Бертаковой, простые и незатейливые на первый взгляд, на самом деле очень светлые и радостные, — продолжает наш экскурсовод. — Вот эта — «Первый» — просто замечательная. Как стоит, как смотрит, как светится маленький борец с барашком на плечах! Чувствуется, что будущий победитель! А вон та — «Бабушкины оладушки» — тоже чудесная. Старушка задумалась и курит трубку, а внуки сидят рядышком и жарят лепешки. Ощущается теплота, искренность, семейная преемственность. Глядя на нее, некоторые не могут выразить свои эмоции. Но оно и необязательно. Говорить должны искусствоведы, посетители же должны чувствовать.
А еще они могут смотреть мультимедийные презентации об истории Усть-Ордынского округа, достижениях предбайкальских творцов и, конечно, приобретать методическую литературу и сувенирную продукцию — амулеты, обереги, подвески.
На все про все остается около 20 дней. Но перед тем как выставка отправится в Москву, на нее планируют пригласить генерального консула Монголии в Улан-Удэ вместе с земляками. И в случае согласия их ждет самое настоящее откровение, уверены в музее имени Сампилова.
