Поклонники легендарного романа, знающие его чуть ли не наизусть, принялись штурмовать кассы Русского драмтеатра имени Бестужева в надежде приобрести билеты, но «обломились» с треском, услышанном на другом конце города. Билетов не было. От слова «совсем».
Впоследствии выяснится, что их раскупили администрации школ, которые, очевидно, захотели привить подрастающему поколению любовь к русской классике, но даже не подозревали, что после антракта представители этого самого поколения начнут ерзать на своих местах и причитать: «Не переживу второе действие».
Пока же театралы будут сбиваться с ног в поисках свободного места, а художественный руководитель приезжего театра Михаил Андреев — подливать масла в огонь интригующими заявлениями вроде: «Нет, нам не было страшно ставить «Мастера и Маргариту». «Да, за пять лет не всем калининградцам удалось попасть на этот спектакль». В сухом остатке удалось и не всем улан-удэнцам — только 600 с горсткой. За 10 минут до начала и театр был полон, и ложи блистали, и партер и кресла кипели, и каждый сидящий в них задавался вопросом: «Как они сделают это? Как поставят «роман в романе» с тремя пространственными мирами?».
Они сделали это потрясающе
Начало не понравилось решительно. Тихий звук, скромная сценография, броуновские движения персонажей и отдельные цитаты, вырванные из текста, включая знаменитую воландовскую: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас! Сами предложат и сами все дадут!». «Неужели так и будет?» — тоскливо подумалось мне. И напрасно.
Все было правильно
Действие завораживало и затягивало. Бьюсь об заклад, режиссер Вячеслав Виттих сам заключил сделку с дьяволом — иначе не объяснишь то, что он сотворил. Он выбрал такие сцены, которые идеально воссоздали и совершенно не исказили произведение, позволив не читавшим понять его, а читавшим — вспомнить, шепотом и с улыбкой проговаривая до боли знакомые фразы оригинального текста.
Вот Берлиоз, Иван Бездомный и Воланд беседуют на Патриарших прудах. Вот «в белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой» идет прокуратор Иудеи Понтий Пилат. «Ведь казни не было? Молю тебя, скажи, не было?» — спрашивает он. «Ну, конечно, не было!» — отвечает Иешуа.
Вот встречаются Мастер и Маргарита, и любовь выскакивает перед ними, как убийца в переулке, и поражает сразу обоих. А вот черный маг со свитой разоблачают жителей Москвы 30-х годов, которыми, сами того не замечая, становятся зрители из Улан-Удэ. Это в нашу сторону летят банкноты, это к нам обращаются Фагот и Бегемот, это на нас указывает Воланд, произнося сакраментальное: «Ну, что же они — люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Обыкновенные люди. В общем, напоминают прежних…».
И когда на посетителях исчезает одежда, неожиданно, но так уместно раздается песня Земфиры: «Всем нужны деньги, а что такое деньги? Умноженная лень на желание по-крупному сыграть!». А когда идет великий бал у сатаны, гремит современный «клубняк». Внезапно, но уморительно звучит «Бедная «Почта России»!» от Варенухи в адрес почтальонши, которая принесла телеграммы Степана Лиходеева, и «Денег нет, но вы держитесь!» от Коровьева в адрес Варенухи. Никаких излишеств и пошлости — всего лишь пара-тройка «фишек», придающих современное звучание, держащих связь между «тогда» и «сейчас» и актуализирующих и без того вечный роман.
И все это — при минимуме декораций и минимализме в костюмах. Возможно, сказались логистические соображения (все-таки скарб у артистов нелегкий, а путь от Калининградской области до Бурятии неблизкий), возможно, имелась определенная задумка, но… Небольшая сцена на сцене вкупе с несколькими ящиками, телефонной будкой, двумя ширмами и четырьмя крестами успешно изобразила и российскую столицу начала прошлого века, и йудейский город Ершалаим, а, к примеру, длинный плащ на вечно рефлексирующем писателе и черный мех на гигантском коте создали более чем узнаваемые образы.
И пусть Воланду слегка не хватило жестокости, Пилату — жесткости, Маргарите — холодности, а Мастеру— трагизма, ненавязчивая пронзительная игра сделала свое дело — четыре часа пролетели как одно мгновение. Хоть публику и попросили хлопать лишь на поклонах, она, не жалея ладоней, рукоплескала и во время действия. А после него минут десять зал аплодировал стоя, упорно не отпуская приезжих «лицедеев». И на глазах у многих заблестели слезы.
Прибалтийским актерам удалось совершить то, что не всегда удается совершить местным — тронуть души и задеть сердца. Когда закрылся занавес, говорить и обсуждать не хотелось совершенно. Хотелось впитать и запомнить — и то, как в вечный покой уходят влюбленные, и то, как по лунной дорожке шагают прокуратор и Га-Ноцри, и то, как медленно стихает песня «Сплин». А еще — стереть полученные эмоции, чтобы снова пережить их и убедиться: «Есть, есть на свете настоящая, верная, вечная любовь», а рукописи все же не горят.
