Девушка с почти ахматовским профилем и неординарным мышлением родилась в Красноярском крае в 1986 году и вместе с матерью и сестрой перебралась в наши края в 1998-м. Окончила филфак БГУ, публиковалась в сборнике «Весенняя муза», участвовала в квартирниках, вечерах творческого объединения молодых авторов, совещании молодых писателей Урала, Сибири и Дальнего Востока. Остальное и самое интересное Лена рассказала в личной беседе корреспонденту «МК» в Бурятии».
— Считается, что одни рождаются поэтами, а другие ими становятся. Что было у тебя? Помнишь свой ранний стихотворный опыт?
— Думая об этом, обычно вспоминаю, как в детстве сидела на качелях и на ходу сочиняла песенки по принципу «что вижу, то пою». Получалась силлаботоника. Советский и российский писатель-поэт Марина Кудимова говорит, что стихи начинаются с обиды. Немного перефразировав, скажу: они начинаются с противоречия. И когда ты живешь спокойно, в гармонии с миром, просто нечего решать посредством текстов… Будучи ребенком, я поссорилась со своей подругой, сильно обидела ее. Вместе с раскаянием на свет появилось стихотворение. С тех пор мои произведения нередко рождались из боли и разочарования. По мере духовного взросления становилось понятно, что они могут «расти» не только на негативе. Об этом — пути познания красоты и попытке назвать неназываемое — хорошо сказано в стихотворении Гумилева «Шестое чувство». Сейчас стараюсь писать именно так, уходить от тьмы к свету.
— Ну а последующие литературные шаги?
— Делала их и в школе, и в вузе. Только не решалась назваться поэтом и стеснялась своих стихов: внешне относилась к ним несерьезно, внутренне же — наоборот. В старших классах писала весьма грубые, со словечками типа «хрен», благодаря которым, однако, заняла второе место на форуме «Шаг в будущее» по республике. Его организатор, бурятский поэт Ким Полонных дал мне мощный стимул. На четвертом курсе писала более лиричные, но самыми выдающимися считала «Грустных глаз твоих мягкость и влажность…», «Я жду тебя домой холодной ночью», которые посвятила будущему мужу. Позже создала группу «ВКонтакте» и страницу на «Стихи.ру», начала участвовать в фестивалях. Первым из них, пожалуй, стал фестиваль «Подношение десяти драгоценностей», где я заняла первое место с эссе на русском языке. Вторым — международный фестиваль поэзии на Байкале. Там встретилась с такими крупными современными авторами, как Бахыт Кенжеев, Андрей Родионов, Максим Жуков. После возвращения домой захотелось создать то, что поразило бы их — громкое, эпатажное. В итоге появилось «Это я — солдат, что в окопе умер…». Думала: «О, да, оно просто гениально (смеется). Сейчас отношусь к нему гораздо критичнее.
— Насколько знаю, помимо местных «смотров» у тебя были и столичные…
— Сидя в декрете, я участвовала в разных конкурсах группы «Яблоко». И вот однажды ее администратор, журналист Наталья Котова скинула мне ссылку на один, проводимый Литинститутом имени Горького. Отправляю несколько произведений на него и неожиданно оказываюсь победителем в номинации «Поэзия. Неизданное» среди множества конкурентов. Первая поездка в Москву, безумные эмоции… Буквально через два месяца становлюсь лауреатом литературной премии «В поисках правды и справедливости» от партии «Справедливая Россия», затем — полуфиналистом «Филатов-Феста». Попасть на эти мероприятия помогли Иринчей Матханов, Михаил Слипенчук и министерство культуры Бурятии, за что им огромная благодарность. Главная ценность здесь — не награды, а люди и знания. Раньше я думала, что нельзя научить писать стихи. Действительно, необычный взгляд на мир, особый угол зрения даются богом. Но можно научить выкристаллизовать слова и смыслы. На семинарах происходит бешеная перезарузка. Ты понимаешь все «ляпы», а мысль — правильная, вероятнее всего, прекрасная и оригинальная, но корявая — наконец, обретает форму. В этом году был мастер-класс от журнала «Знамя», участники которого разбирали подборки друг друга, а руководитель, российский поэт Ольга Ермолаева давала заключение. С оценкой можешь и не согласиться, но опыт приобретешь однозначно.
— Многие воспринимают критику в штыки — мол, я художник, так вижу. А ты реагируешь на нее остро или спокойно?
— В прошлом году проходил семинар журнала «Новый мир», где я испытала настоящую боль (улыбается). Думала, привезла хорошие стихи, а услышала, что это и не стихи вовсе, а «красивая мозаика, рассыпающаяся при поднятии». «Ты не создала ничего, что изменило бы мир, просто наплодила сущностей, — ошарашили Алексей Алехин и Андрей Василевский. — Почему это стихотворение не могло быть не написано?». И я согласилась. А когда извинялась за путаный анализ чужого стихотворения, поэт Иван Ким заметил: «Красноязычие проистекает из красномыслия», как бы намекая, что косноязычие проистекает из косномыслия. Снова согласилась, ибо ни разу не сформулировала конкретного запроса к своей жизни и не настроила понятийный аппарат до нужной четкости. Стало ясно, что важно расти не только профессионально, но и духовно, быть строже к себе, но и любить себя. За год удалось добиться этого. И теперь отношение окружающих не меняет мою реальность.
— В стихах отражаются личные переживания?
— Так или иначе. Они могут и не являться частью биографии. Но я всегда становлюсь на место лирического героя, следовательно, вкладываю в него свою частичку. И если вдруг напишу про геологов или преступников, непременно проникнусь их судьбой. Недавно ехала в поезде, и прямо за нашим вагоном следовал «столыпинский», где перевозятся зэки. На остановке к нему шли сгорбленные женщины и мужчины. Они махали руками, курили, смеялись. Картина поразила и пронзила меня. Буду описывать ее — непременно пропущу через душу.
— У каждого творца имеются особо любимые произведения в числе собственных. У тебя есть таковые?
— Несколько отдает нарциссизмом! Но если уж выбирать, то, пожалуй, одно из последних. «Лучше б ты там осталась, в теплом барачном детстве — суп из пакета, гречка, выданная собесом. Помнится, вышивала, было красиво, честно — алое на небесном, алое на небесном. Верно, что света много, вот и пока ты плачешь. Сын твой мизинцем трогает маленький одуванчик. Разве ты их не любишь? Разве тебе здесь плохо? Алое на небесном сердце твое, дуреха».
— А наставники, кумиры и поклонники?
— Помимо Кудимовой и Ермолаевой, Алехина и Василевского своими учителями считаю земляков Есугея Сындуева и, конечно, Булата Аюшеева, с которым познакомилась в журнале «Байкал» и благодаря которому поверила в себя. «Лена сильная, — говорил Булат. — Я спокоен за нее». Среди любимых назову поэтов серебряного века — Осипа Мандельштама, Марину Цветаеву, Гумилева с его хладнокровностью и выдержанностью, Анну Ахматову с ее простотой, лаконичностью и меткостью. И, конечно, поэтов современности — Сергея Гандлевского, Александра Кабанова, Екатерину Горбовскую с ее пронзительной «женской» лирикой. Недавно открыла для себя Бориса Слуцкого, еще люблю Аркадия Кутилова. Ну а люди, любящие мое творчество, — преимущественно женщины и мужчины от 30 и старше. Причем представителей сильного пола больше, что не может не радовать.
— Даже неискушенные в поэзии знают о существовании стихотворных размеров. Насколько они и прочие правила значимы?
— Едва ли кто-то садится за тетрадь или компьютер с твердой целью «Ямбану-ка я хореем!». «Каждый пишет, как он слышит». Где-то выпадают слоги, и порой выходит текст, не поддающийся характеристике. Лично я сейчас увлеклась верлибром, свободным стихом, больше присущим не русской, а английской поэзии. Многие ругают и предупреждают: «Не испортись!». На самом деле (да простят меня поклонники традиционного стихосложения) есть произведения, которые не нуждаются в рифме. Она только портит их, превращая в частушки.
— Как при подобном раскладе воспринимаешь «вирши» на просторах Интернета, где «всякий мнит себя поэтом»?
— Когда считала себя «великим поэтом Еленой Жамбаловой», они очень бесили (смеется). Едва прекратила так думать, перестали раздражать. Зато стали напрягать слишком хорошие стихотворения, «сделанные» выпускниками литературных институтов. В них есть ритм и замысел, но зачастую нет энергии и жизни, в отличие от стихийных. Наивное искусство, которое не относится к высокой литературе, находит своих почитателей и имеет полное право на существование. Не зря Виталий Пуханов сказал: «Все, что у нас есть — наши плохие стихи».
— Недавно ты занялась и переводами. Насколько успешно продвигаются дела на этом поприще?
— Национальная поэзия обогащает. У нее своеобразный вкус, текстура, звукопись. В общежитии я жила вместе с тувинкой Сайзаной Донгак, общалась с ней и ее земляками. Очень нравилось, как они разговаривают — словно курлыкают, как смотрят на мир — со сдержанностью, степенностью, нежностью — тихой, но достойной. Это, видимо, и сыграло решающую роль. Посоветовавшись с бывшей соседкой по комнате, решила переводить тувинского поэта Антона Уержаа. Сайзана сделала подстрочник, а я адаптировала его к художественному тексту — правда, не без некоторых косяков. Разглядеть их помог семинар для переводчиков художественных произведений в Звенигороде. Во время него даже возникло чувство, будто в меня вселился дух великого тувинца! Сейчас хочу попробовать перевести бурятских авторов, ничего не украв у них и не исказив — чтобы моим народом восхищались повсеместно! Ведь не заставишь выучить всех бурятский язык, тем более если сама не знаешь его в совершенстве, хоть и замужем за бурятом.
— Кстати, супруг и ребятишки терпеливо относятся к твоей деятельности и постоянным разъездам?
— Как сказал один мой друг: «Мать-поэт — горе в семье!». Когда спрашивают: «Как ты все успеваешь?», отвечаю: «Я ничего не успеваю!». Иногда становлюсь идеальной хозяйкой — чуть ли не каждый день убираюсь дома, мою полы, готовлю нечто особенное. Но в действительности не имею подобной самоцели. И из двух девушек буду восторгаться не той, которая начисто перемыла посуду, а той, которая написала крутое стихотворение. Муж и дети, конечно, не хотят отпускать меня во всевозможные поездки, но в итоге соглашаются. Надеюсь, следующим летом мы все вместе отправимся куда-нибудь на поезде, и, уверена, что не соскучимся друг с другом. Да и сейчас не скучаем — всей «бандой» ведем беседы, выезжаем на природу, играем в волейбол. Ребятишки маленькие, но умные собеседники и помощники. По сути, я родила себе лучших, очень любящих друзей.
— Личный сборник уже выпускался или еще планируется?
— Знаешь, недавно я зашла в минкульт и попросила денег, чтобы поехать на очередной форум. «Поездки, конечно, приносят тебе пользу, а вот республике…, — сказали там. — Давай-ка лучше делать книгу!». Договорились, что я разрабатываю проект и подбираю лучшие стихи. Совместно думаем над версткой и в январе-феврале следующего года подаем заявку. Сейчас я словно забеременела будущим поэтическим сборником и усердно размышляю над его названием и содержанием. Больших форм там не предполагается. Идея, которая требовала бы облачить ее в поэму, пока не родилась.
— Как думаешь, чего не хватает в Бурятии для создания литературной среды?
— Серьезного отношения и ресурса внимания! Ориентир сделан главным образом на танцы и музыку — более массовые и, чего греха таить, прибыльные и по остаточному принципу — на литературу. Она держится на журнале «Байкал», время от времени устраивающем мастер-классы, да нескольких библиотеках, реализующих проекты. Нужно создавать новый орган или организацию для их объединения и самовыражения, либо возрождать союз писателей Бурятии. И если за дело возьмется активный человек, горящий идеей, у литературного сообщества наступит совсем другая жизнь.
