Мы встретились с монгольским журналистом, чтобы в эксклюзивной беседе о наших двух странах выяснить главное.
— Г-н Жаргалсайхан, только сегодня ваше 30-минутное интервью с главой Бурятии появилось в сети. Скажите, почему Цыденов дал интервью именно вашей частной программе? Брали ли вы интервью у бывшего главы Наговицына, который руководил регионом десять лет? Какое впечатление произвел на вас Цыденов?
— У Наговицына интервью я не брал, потому что тогда не был популярен.
Сегодня «Де факто» — это не только аналитическая программа, это независимый институт, где работает группа специалистов, анализирующих политическую, экономическую ситуацию в Монголии. К примеру, сейчас мы сфокусированы на финансировании монгольских политических партий. Происхождение денег в этих партиях непрозрачно, и мы рассматриваем это как коррупционный фактор. Помимо интервью у меня есть программа «Де факто ревью» (обзор), которая в прямом эфире в 7 часов вечера выходит на монгольском, а часом позже на английском языке. Мы выбираем три самых важных новости за неделю и анализируем их. Наша онлайн-газета выходит на трех языках, статьи на 6 языках, включая корейский и китайский. Кроме того, мы делаем документальные фильмы, программы на русском языке.
В отличие от России, в Монголии нет государственных СМИ, законы запрещают органам власти иметь монополию на правду. Поэтому Алексей Цыденов мог дать интервью только частным СМИ. Мои впечатления от вашего главы — энергичный, молодой руководитель, который заботится о будущем Бурятии.
— В официальной версии интервью, выложенной на вашем сайте, нет вопроса о том, почему Цыденов упразднил представительство Бурятии в Монголии. Вы задавали ему этот вопрос?
— Он сказал, что это была реструктуризация.
— Вы считаетесь оппозиционным к власти журналистом, у которого свой взгляд. В своих статьях вы прямо называете Улан-Баторскую мэрию мафией, а депутатов Великого Хурала — колумбами банановой республики. Скажите, что происходит в Монголии?
— Прошло двадцать лет, как монголы отказались от коммунистической идеологии, встав на путь демократического развития. Получилось что? Две политические партии поочередно берут власть в свои руки, но принципиальной разницы в этом нет. Народ недоволен. Монголия — парламентская республика, то есть правят депутаты Великого Хурала. Хотя они называются законодателями, они все время стремятся в сторону исполнительной власти. Разница между Великим государственным Хуралом и правительством лишь на бумаге. В своей статье «Колумбы банановой республики» я писал, что Монголия имеет 16 министерств и 19 министров, которые, за исключением только двоих, являются членами парламента. Пленарные, комитетские слушания и заседания рабочих групп постоянно откладываются из-за недостатка кворума. Монгольский парламент стал практически неработоспособным. Спикер, отчаявшись увидеть кого-либо в зале заседания, был вынужден ввести чрезвычайные меры — регистрацию по отпечаткам пальцев.
Партии, которые получили государственную власть в результате выборов, тщательно скрывают источники финансирования выборов. Принятые парламентом законы устаревают через месяц. В стране нет привлечения к ответственности чиновников, которые служат только собственным интересам. Всех директоров государственных компаний и кучу их заместителей назначают политические партии. Никто не несет ответственность за убыточную деятельность компаний, так как убытки постоянно покрываются из госбюджета. Задача правительства — сегодня получить как можно больше иностранных займов и кредитов, не думая, кто завтра будет за все это платить.
— Насколько кризис повлиял на жизнь монголов? Почему приезжающие в Бурятию монголы везут отсюда сливочное масло?
— Мы выбрали путь демократии и свободного рынка, но пришли к экономике, завязанной только на горнорудной промышленности. То есть все в Монголии теперь зависит от экспорта угля, меди, золота и железной руды, притом, что этот экспорт идет в единственную страну — Китай. Малейшее изменение цен на эти товары, отказ Китая покупать их приводят к катаклизмам. В знак протеста против визита Далай-ламы в Монголию южный сосед «по техническим причинам» на три дня закрыл свои границы, что вызвало серьезный перерыв импортного товарного потока. Сегодня треть монголов живет в бедности. Сокращено тысячи человек, в строительной отрасли дольщики не могут получить ни квартиры, ни деньги. Монголы не видят перспектив оставаться в Монголии.
Если другие страны будут вкладываться в горнодобывающую отрасль, то со временем полезные ископаемые Монголии станут никому не нужны. Большая часть товаров широкого народного потребления в стране — импортная. В Монголии 45 млн голов скота, но 70 процентов молока в магазины завозится из-за границы. Вместо того, чтобы развивать направления экономики, правительство выпускает государственные облигации, печатает деньги, берет кредиты под непонятные условия, заявляя, что погашение задолженностей — это уже дело другого правительства.
— Как торгует Монголия с Бурятией? Может, закрытие нашего представительства и есть следствие того, что никакой торговли и нет?
— Наша экономика полностью зависит от ситуации у двух больших соседей (России и Китая) и собственного настроения. Если в Китай мы поставляем все, что добываем, то из России в Монголию приходят 100 процентов нефтепродуктов. Мы полностью зависимы, монголы недовольны. Товарооборот с Россией всего 5 процентов, из них на Бурятию приходится, наверное, меньше сотой доли. Мы хотим поставлять в Россию мясо, но Россия говорит про ветеринарный контроль.
— В своих статьях вы постоянно пишете про ширину железнодорожной колеи в России и Монголии. Когда вы задавали вопрос Цыденову как бывшему замминистра транспорта России про дорожный коридор, вы это имели в виду?
— Железные дороги в Китае имеют расстояние между двумя рельсами в 1435 мм. В России и Монголии, а также в странах бывшего Советского Союза этот стандарт равен 1520 мм. Какие-то 85 мм есть причина того, что в стране сохраняются высокие транспортные издержки для бизнеса. От смены колес на границе сегодня зависит очень многое. 50 процентов акций дороги принадлежит правительству России, 25 процентов — у правительства Монголии и 25 процентов — у компании «Эрэдэнэс МГЛ». Никакой отчетности для общественности по этому поводу никогда не было, а, учитывая степень влияния России в железнодорожной отрасли, можно сказать, что де-факто российская сторона будет иметь над монгольской железной дорогой полную власть. Решение вопроса ширины колеи может стать редкой возможностью для маленькой страны соединить глобальные интересы в свою пользу.
— Прошлым летом монголы избрали нового президента, миллиардера и бывшего депутата Баттулгу. Выборы были ожесточенными, впервые проходили в два тура. Со стороны может показаться, что Баттулга явил образ нового политика для Монголии, этакого вождя, вы согласны? Что сделал Баттулга за эти полгода? Может, он станет тем политиком, кто превратит Монголию из парламентской республики в президентскую, как это произошло в Турции? Теперь президент Турции как глава правительства может назначать и увольнять министров, появится та самая ответственность власти, о которой вы говорили.
— Баттулга прошел праймериз в своей партии и выиграл выборы. 10 процентов людей, пришедших на президентские выборы, в знак протеста не поставили никаких отметок в своих бюллетенях. Они не проголосовали ни за кого. Монголы довольны концепцией демократии, но они недовольны двумя партиями, которые руководят. Баттулга — представитель одной из партий и он ничем не отличается от тех, кто ради пиара будет говорить вещи, противоречащие тому, что говорилось еще вчера. За прошедшие полгода он ничего не сделал. Но у нас президент не политическое лицо, мы — парламентская республика. У президента очень мало полномочий. То, что вы говорите, не знаю. Поживем — увидим. Я хорошо знаю Турцию, там другая ситуация. Мне кажется, Монголия не хочет быть президентской страной.
— Спасибо за интересный разговор!
