Что думают жители Бурятии о пожизненном наказании и смертной казни

Простить нельзя помиловать

В начале февраля в стране произошло событие, заставившее общество вновь заговорить о существующей системе исполнения наказания и смертной казни.

Простить нельзя помиловать

В России впервые освободили человека, приговоренного к пожизненному сроку заключения. 63-летний Анвар Масалимов, осужденный за жестокое убийство и отсидевший 25 лет в колонии особого режима «Полярная сова», вышел на свободу. Если применить эту ситуацию к Бурятии, то точно в такой же тюрьме сегодня отбывает наказание бывший житель Закаменска Андрей Поличев, восемь лет назад организовавший зверское убийство семерых предпринимателей и осужденный пожизненно.

Мы поинтересовались у жителей Бурятии, что думают они о первой «ласточке» в деле гуманизации исполнения наказания, как относятся к смертной казни и как, по их мнению, общество должно поступать с такими, как Андрей Поличев.

Виктор Малышенко, зампредседателя комитета Народного Хурала Республики Бурятия по госустройству, местному самоуправлению, законности и вопросам госслужбы:

— В России смертная казнь не применяется вот уже двадцать лет, с тех пор, как в 1997 году был введен мораторий на это наказание, смертная казнь заменена пожизненным заключением. В том же году Россия подписала протокол к конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни. Госдума пока так и не ратифицировала его, но в 2009 году Конституционный суд по истечении моратория своим постановлением продлил этот документ.

По закону «пожизненники» имеют право ходатайствовать об условно-досрочном освобождении через 25 лет отсидки, но до последнего времени никто из них на свободу не выходил. Воспользоваться ходатайством могут только те, кто не имел злостных нарушений установленного порядка отбывания наказания в течение трех последних лет. Непременное условие — человек должен полностью осознать совершенное и искренне раскаяться. На вопрос о том, как россияне относятся к раскаявшимся, говорят результаты общественного мнения, где возвращение к смертной казни поддерживают 55% опрошенных, а за сохранение моратория выступили только 24%.

Думаю, что за тяжкие и особо тяжкие преступления должна быть смертная казнь. Это может остановить какой-то процент сомневающихся преступников. Но надо понимать, что при современном состоянии российского правосудия будут ошибки, а значит, казнь невиновных. Какой выход? Поднять уровень правосудия, дать возможность преступникам быть полезными и работать на благо общества, к примеру, на опасных и вредных производствах. Но это должно быть на альтернативной основе.

Юлия Жамбалова, уполномоченный по правам человека в Республике Бурятия:

— В целом по вопросу условно-досрочного освобождения осужденных могу сказать, что решение принимает суд, и по имеющейся судебной практике можно выделить несколько аспектов, на которые обращается внимание. Во- первых, это поведение осужденного в период отбывания наказания, характеристика администрации исправительного учреждения, во-вторых, мнение родственников потерпевших, которые, как правило, бывают против досрочного освобождения. Если материальный ущерб и компенсация морального вреда возмещены в полном объеме, что крайне редко, то это большой плюс для положительного разрешения ходатайства об УДО.

Например, ко мне обратился осужденный К., которому было назначено 25 лет лишения свободы за разбойные нападения, совершенные организованной группой, убийства и другие преступления. Суд отказал ему в УДО, посчитав, что освобождение за 7 лет до окончания срока чрезмерно. В ходе личного приема К. настаивал, что он исправился, так как администрация его только поощряет и ни одного дисциплинарного взыскания, но потерпевшие (выжившие) и родственники убитых людей высказались категорически против УДО. Конечно, спустя 25 лет родственников либо потерпевших может уже и не быть, и образцово-показательное поведение по характеристике администрации исправительного учреждения может сработать. В 2017 году ко мне обращались 2 пожизненно осужденных, отбывающих наказание в Хабаровском крае. Ранее в республике они не проживали.

Алексей Шевцов, священник, член комиссии по вопросам помилования при главе Бурятии:

— Я против смертной казни, но и против повального помилования, чтобы случаи освобождения пожизненно осужденных ставить на поток. Если рассматривать пожизненное осуждение как замену смертной казни благодаря тому, что Россия хочет быть цивилизованным государством, эти люди уже получили милость. Думаю, если бы таких людей спрашивали, что они выберут — смертную казнь или пожизненное заключение, они бы все выбрали последнее. К вопросу о том, способны ли люди в заключении меняться в лучшую сторону, исправляться, все зависит от человека и от чуда. Кто-то в тюрьмах пишет такие книги, которые потом читает весь мир, а кто-то лишается последних человеческих качеств. Как христианин я должен быть милосердным, но как член комиссии по вопросам помилования могу сказать, что сделать это в каждом конкретном случае очень трудно. За все то время, что я работаю в комиссии, рекомендацию в помиловании от нас получил только один осужденный. Ты должен прощать, но, познакомившись с тем, что совершено, прощать не получается.

Владимир Ушаков, адвокат:

— В год на содержание пожизненно осужденных государство тратит 1 млрд рублей, поэтому смертная казнь обошлась бы всем нам дешевле. По сравнению с ней жизнь в заключении — это справедливое наказание, которое хоть как-то компенсирует моральные страдания родственников убитых людей. В 22 года человек уже все осознает, отвечает за свои дела, и жалеть таких не надо. Другой вопрос, что 90 процентов возвращается из мест заключения еще хуже, чем были. Пожизненно осужденные, как в колонии «Полярная сова» в Ямало-Ненецком автономном округе, сидят в одиночных камерах, 2 на 3 метра, откидная койка, больше ничего, и так десятилетия. Насколько знаю, им не разрешается работать, чтобы ничего с собой не сделали. Никакого перевоспитания там нет. Надо ли таких выпускать, что они будут делать на свободе, где у них нет ни жилья, ни работы и их никто не ждет. Что говорить о пожизненно осужденных, если по статистике 20-30 процентов вышедших на свободу «рядовых» заключенных возвращались туда же в первые месяцы. В тех же газетах пишут, что освобожденный Масалимов в случае выхода на свободу собирался стать монахом, но как только его выпустили, заявил, что потребует от государства жилья и денежной компенсации за превышение срока тюремного заключения. Вот и весь ответ на вопрос.

Елисей Елисеев, благочинный иерей старообрядческой епархии — протоиерей:

— Если власть не берет на себя право казнить, народ, не надеясь на государство, начинает совершать «правосудие» самостоятельно. В зале суда, к примеру, не так давно отец изнасилованной девочки застрелил педофила, и такие примеры не единичны. Часто граждане, не надеясь на правосудие, самостоятельно организовывают возмездие, что не является положительным явлением ни для самих граждан, ни для государства. С другой стороны, относительно освобождения граждан, некогда приговоренных к высшей мере наказания, считаю, и эта мера необходима. Прецедент с выходом первого такого заключенного на свободу — пример, который даст толчок, стимул для некогда серьезно оступившихся граждан. Насколько помню, Андрей Поличев не был иждивенцем, отщепенцем, он в свои 22 года работал, содержал семью. Да, совершил злодейство, но 22-летнему человеку нельзя давать пожизненный срок без всякой надежды на то, что что-то в его существовании изменится. Человек, получивший пожизненно, должен иметь «свет в конце тоннеля», право на исправление, надежду на социальную реабилитацию и прощение. Иначе зачем государство его кормит и содержит? Зачем страна тратит на него огромные деньги, если его жизнь не имеет никакого смысла и значения?

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №10 от 28 февраля 2018

Заголовок в газете: Простить нельзя

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру