Попытка не удалась, а только усилила в стране демократические процессы. Двадцать лет — хорошая дата, чтобы вспомнить, как рождалась демократия в Бурятии, какие имена звучали тогда на площади Советов, за что они выступали, и что из всего этого, в конце концов, вышло. Чиновник с многолетним стажем, ныне лидер общественного движения «Русская община» Валерий Яковлев, пожалуй, единственный из демократических лидеров тех дней, кто сумел удержаться на той волне, и кто сегодня продолжает называть себя демократом.
— Валерий Иванович, как все было? На государственные учреждения повесили “андреевские” флаги, возбужденные люди на площади Советов топтали сорванную со здания рескома вывеску. Говорили, что возле ГАИ стояли бронетранспортеры, а начальнику Улан-Удэнского гарнизона пришла инструкция в случае чего объявить себя комендантом и ввести в городе чрезвычайное положение.
— Я тогда был депутатом Улан-Удэнского горсовета, активно пропагандировал демократические взгляды и входил в горсовете в инициативную группу «Демократическое действие». Как топтали вывеску я не видел, потому что находился в отпуске. 19 августа на машине возвращался из Читинской области от родителей и тогда же услышал по радио о ГК ЧП. Как только приехал, побежал на встречу с нашей группой, которая была самая активная в городе. В эту демократическую группу входили многие по тем временам звездные люди — слесарь локомотивного депо Володя Карепин, Любовь Индукаева, ученый Сергей Шапхаев, педагог Валера Галиндабаев, геолог Владимир Степанов, Игорь Пронькинов, Женя Кислов, депутат с авиазавода Ермолаев, Олег Хомутов, сотрудник БНЦ Иосиф Павлов. Всего в нашу группу входило около 200 человек, нашим рупором тогда была газета «Молодежь Бурятии».
19 августа до двух ночи мы сидели и обсуждали, что делать — сушить ли сухари или готовиться к чему-то еще. Никто не знал, что будет. На всякий случай мы решили спрятать журнал своих собраний, передать на хранение мне. Насчет чрезвычайного положения могу сказать, что такого приказа не было, офицеры в казармах не ночевали, в противном случае меня как заместителя начальника особого отдела КГБ гарнизона обязательно отозвали бы из отпуска.
20 августа ситуация изменилась в пользу демократических сил, а 21 все уже поняли, что ГК ЧП не состоялось. В те же дни я встречался с первым заместителем председателя Верховного совета Бурятии Виктором Саржаном. Из чиновников республиканского уровня это был, пожалуй, самый активный защитник демократии в Бурятии.
Председателем горсовета в то время был Виктор Кукшинов, который собрал президиум, на нем мы приняли обращение к гражданам с просьбой сохранять спокойствие и выразили позицию, что не поддерживаем ГК ЧП. Так получилось, что на тот момент в Улан-Удэ из первых лиц никого не было. Если иркутский руководитель Юрий Ножиков вывел людей на улицы, в Бурятии это делать было некому. Председатель Верховного совета Бурятской АССР Сергей Булдаев был в Москве, председатель Совета министров Владимир Саганов тоже. Первый секретарь обкома КПСС Леонид Потапов в это время оказался в командировке в каком-то сельском районе и вернулся только тогда, когда все закончилось. То есть в Улан-Удэ все прошло достаточно спокойно. У нас не было эксцессов, не было Низовкиной и Стецуры, мы прошли этот период спокойно.
— За поддержку путча Сергей Булдаев был снят с должности. На чрезвычайной сессии Верховного совета, которая состоялась уже в начале сентября, были выдвинуты на должность председателя республиканского парламента девять человек, из них шестеро взяли самоотвод. Самоустранились депутат Герман Языков, председатель Улан-Удэнского горсовета Виктор Кукшинов, член президиума Верховного совета Ревомир Гармаев. На пост фактически главы республики претендовали депутат Владимир Соктоев, кандидат наук Степан Калмыков, сотрудник БНЦ Иосиф Павлов, но выборы не состоялись. Через месяц это кресло занял Леонид Потапов. Почему демократическим силам не удалось взять власть в свои руки?
— Я думаю, не было достаточных сил. Некому было захватывать эту власть, не было лидера, Владимир Саржан на эту роль не претендовал, не было и желания брать эту власть. Открою секрет, демократы сами пригласили Потапова возглавить республику как самого демократически настроенного по тем временам управленца. Конечно же, Потапова нельзя назвать демократом, но я работал в его команде, и это немаловажная деталь. После назначения Потапова, когда многие в его коридоре часами сидели в ожидании должностей, он сам пригласил меня. После 19 августа демократов стали лучше слышать в нашей власти. Тогда в горсовете было 135 депутатов, были ортодоксальные коммунисты, и среди такого количества депутатов наши предложения поддерживали.
По прошествии времени большинство — Шапхаев, Карепин и другие — вернулось к тому, чем занимались, они и не хотели брать эту власть хотя бы потому, что у многих просто не было управленческого опыта. Когда началась битва за новую Конституцию и новую систему власти, многие демократы оказались по разные стороны баррикад. Например, Иосиф Павлов предлагал в Народном Хурале установить квоту для бурят, я был категорически против, и так по многим вопросам. Что касается карьеры, наверное, по чиновничьим лестницам я пошел дальше всех. При поддержке единомышленников стал председателем горсовета, работал советником и первым заместителем управляющего делами у Потапова, откуда ушел по собственному желанию главой управления Росимущества по РБ. Баллотировался в мэры, депутаты Народного Хурала, немало сил отдал партийной работе.
— Можно было заметить, что тогда многие сотрудники КГБ, к которым относитесь и вы, активно двинулись в демократы, вызвав упорные разговоры о внедрении своих людей во власть. Согласитесь, даже с позиции сегодняшнего дня выглядит странно, как можно было так легко и быстро переориентироваться из подполковника госбезо-пасности в демократа.
— Мне и тогда ребята из демократической команды говорили: ты, наверное, следить за нами сюда ходишь. Но в то же время мало уже было таких людей, в том числе и в органах, которые бы не видели, что страна зашла в тупик, нужны перемены. Ведь пока партия не развалилась, мы все были коммунистами. Наша группа в горсовете первоначально называлась «Коммунисты за демократию», потом ее переименовали в «Демократическое действие». Вместе со мной к демократическому блоку примкнули сотрудник территориального КГБ Андрей Обогоев, полковник из Соснового бора Владимир Афонин, сотрудник МВД Юрий Мельчаков. В Петропавловске-Камчатске председателем горсовета тоже был мой коллега — начальник особого отдела, в Красноярске, Иркутске, Краснодаре — полковники минобороны. Такое было время. В горсовете большая часть депутатов поддерживала наши предложения. Демократия — это власть, власть народа, и все прогрессивные силы тогда были на стороне перемен. Когда в целом в России пошли перемены, оставаться в стороне уже не мог никто.
После путча я был избран председателем горсовета, и мы пытались строить новые отношения с администрацией города. Тогда в структуре города была парламентская система управления — высшим органом власти был избранный народом горсовет во главе с председателем, которому подчинялся глава администрации. Затем эти две должности объединяли-разъединяли. Это было очень сложное время. В ноябре 1993 года горсовет распустили по указке председателя комитета по местному самоуправлению Николая Быкова, председателя по законодательству Германа Языкова, председателя Верховного совета Леонида Потапова, хотя на тот момент уже был указ президента страны о том, что горрайсоветы могли быть распущены в двух случаях — если нет кворума или депутаты сами заявили о своем роспуске, но от нас это просто скрыли. Я обнаружил этот документ, когда сам начал работать в администрации президента. В Бурятии же тогда все главы районных администраций точно также распустили свои советы. При Шаповалове горсоветом вообще руководил заммэра по работе с советом, то есть статус представительного и законодательного органа был принижен до нуля. Возрождение горсовета — власти народа — началось после 1995 года, когда на место председателя пришел Бимба Дымбрылов. Очевидно, что с демократических позиций структура, при которой существует разделение этих функций и когда глава города подчиняется народным избранникам — горсовету, наиболее эффективная. Судя по уставу города, мы возвращаемся к парламентской форме правления, к тому, что было до 1993 года, и это правильно.
В декабре 1995 года я баллотировался в мэры Улан-Удэ вопреки воле Потапова, под началом которого работал советником по правовым вопросам, и когда проиграл, Потапов подготовил указ о моем увольнении по причине нарушения закона о госслужбе. Тогда я сказал, если вы подпишете этот указ, я опубликую свое заявление об увольнении, где изложу причины своего добровольного ухода в СМИ. Это подействовало, и это тоже был элемент демократии.
— Очевидцы вспоминают, что 19 августа 1992 года на площади Советов был организован митинг в память о событиях годовой давности, на котором кроме вас — председателя горсовета — больше никого из чиновников не было. Как вы думаете, почему 19 августа не стал в нашей стране праздником, своего рода днем рождения демократии?
— Если даже эту дату и хотели как-то увековечить, то это был бы мертворожденный праздник, да еще и отмеченный большой траурной ленточкой. Да, попытка старой власти повернуть страну в прошлое не удалась, 19 августа придал ускорение демократическим процессам в стране. Наверное, я не мог пройти мимо того митинга, но в общем события тех лет были печальными. Разваливалась огромная страна, все это протекало с ужасными экономическими последствиями. Страна жила по талонам. Чего стоило нам с Кукшиновым устанавливать этот норматив на талоны, отбирать из 6 кг мясопродуктов у ветеранов и отдавать беременным и кормящим женщинам. Радоваться всему этому было бы по меньшей мере неприлично. Ну а день возрождения демократии в России есть. Это 12 июня — День принятия декларации о суверенитете!
— Спасибо за беседу!