В разгар лета и отпусков, в условиях ограничительных мер и подготовки к новому театральному сезону, руководство театра затеяло косметический ремонт.
Сегодня уже точно можно сказать, что грядущее открытие театра, воплотись оно так, как было задумано, прогремело бы не хуже, чем массовая драка между оперными и балетными, случившаяся в нашем академическом театре шесть лет назад и удостоившаяся репортажа в программе Ивана Урганта.
Суть происшествия. Без согласования с профессионалами в театре решили перекрасить стены фойе из классического розового в черный. Собственно самый верхний этаж уже обрел траурный колорит, когда в театр нагрянули архитекторы «Бурятгражданпроекта», они же авторы проекта «Русский драматический театр», пришедшие от увиденного в ужас и потребовавшие «убрать это немедленно». Пусть в конце концов стороны пришли к консенсусу и официально утвердили приемлемый для обеих сторон вариант, конфуз как в капле воды отразил все, что происходит сегодня в культуре.
Снимите это немедленно!
От глаз стороннего наблюдателя не укрылось, что все действо разворачивалось почему-то в отсутствие директора Натальи Светозаровой, но с одобрения министерства культуры Бурятии. После ухода на заслуженный отдых главного художника театра Вадима Бройко эта должность до сего дня остается вакантной, а потому архитекторам «Бурятгражданпроекта» пришлось потратить немало времени, чтобы объяснить театральным деятелям элементарное.
К примеру, что архитектурная концепция русского театра в том его виде, в каком он существует уже десять лет, перед своим воплощением прошла через конкурс, оценку профессионального сообщества и, наконец, экспертизу. Каждая деталь интерьера, не говоря уже о цветовой гамме, здесь тщательно подбиралась и обосновывалась. Более того, в профессиональном сообществе есть такое понятие, как авторское право, нарушение которого грозит судебными разбирательствами.
— По горячим следам в адрес руководства театра было составлено претенциозное письмо, где разъяснялись нормативы и правила эксплуатации классического учреждения культуры. Согласно этим правилам, все изменения интерьера, цвета, отделки внутри и снаружи театра подлежат обязательному согласованию с авторским коллективом. Таким образом, стены должны быть перекрашены в первоначальные классические цвета, — заявили в «Бурятгражданпроекте».
В поисках знаменателя
Разгоревшаяся между сторонами дискуссия продемонстрировала, что «пустяковый» на первый взгляд спор, в какой цвет покрасить театр, на самом деле скрывает куда более глубинные вещи. Достаточно послушать, о чем говорили прямо у черных стен архитекторы с художественным руководителем Русского драматического театра Сергеем Левицким.
Архитекторы: — Вы поймите, что, перекрасив стены в черный цвет, вы привели все здесь в хаос. Неужели вы не видите, что ни люстры, ни двери, ни лестницы — ничего здесь не сочетается с черными стенами. По вашей логике здесь надо менять все. Вы хотите творить — у вас для этого есть сцена. Вот там с помощью декораций, штор и прочего делайте, что хотите. Театр, фойе, окна, лестницы — это отдельно.
Левицкий: — Если бы у нас было достаточно средств, мы бы все здесь поменяли, потому что не должно быть такого, что на сцене происходит одно, а в театре — другое. Еще раз повторюсь, у нас не было задачи что-то испортить, кого-то оскорбить, но в сегодняшней бизнес-модели не бывает так, что ты приходишь в классическое пространство ресторана, а тебе там подают суши. Потому что это не работает, не коррелирует одно с другим. Мы в театре также взаимодействуем со зрителем в разных направлениях — интерьер, печатная продукция… В обозримом будущем хотим, к примеру, поменять одежду для наших капельдинеров. Иными словами, все привести к одному знаменателю.
Архитекторы: — Хорошо, пройдет 5-10 лет, у вас здесь все вновь поменяется, и что, прикажете опять все переделывать, включая название. Театр строился как Русский драматический, носит имя Николая Бестужева, имеет свой репертуар. Вы правильно сказали, в русском классическом ресторане не могут подавать суши. Но в данном случае мы говорим об объекте недвижимости, где в угоду чьим-то хотелкам одномоментно нельзя поменять интерьер, так не бывает.
Левицкий: — Вот как раз так и бывает. Вы говорите про гармонию, сочетание цветов. Скажите тогда, каким образом сочетаются зеленый-салатовый зал с розовым фойе? Понятно, что никаким. Как со всем этим великолепием, к примеру, сочетаются египетские мотивы в женском туалете? Почему это допустимо, а покрасить фойе в черный цвет — нет? Почему нельзя сделать небольшое отхождение?
Архитекторы: — Черные стены — это не небольшое отхождение. Туалет с плиткой в египетском стиле нельзя сравнивать с театральными залами. Туалет — это деталь, о которой люди даже не будут помнить, а фойе — место, куда люди приходят как на праздник, в лучших своих костюмах. Вы этот праздник сделали черным. Когда люди сюда придут, у них будет шок, по меньшей мере, это будет вызывать вопросы.
Левицкий: — Мы перед вами извинились.
Архитекторы: — Здесь действуют авторские права, здесь извинения не принимаются. Все эти споры бессмысленны и ни о чем.
Левицкий: — А что принимается?
Архитекторы: — Либо вы возвращаете все, как есть, либо мы приходим к какому-то единому варианту...
Комментарии:
Валентин Сизов, руководитель авторского коллектива архитекторов по проектированию Русского драматического театра имени Николая Бестужева:
— Хотелось бы затронуть историю создания этого здания. Когда мы начинали проектировать театр, то поставили перед собой задачу сделать не просто русский классический театр, а здание, созвучное старому купеческому Верхнеудинску. Эта идея горячо поддерживалась прежним директором театра Петром Степановым. Так в память о Верхнеудинском остроге слева к основному зданию, если вы обратите внимание, появилась небольшая башенка, в которой сегодня размещается гостиница.
Каскад фонтанов подчеркивает рельеф местности. Мраморные ограждения террас, балясины из натурального камня смотрятся очень весомо. Если говорить в целом, то появившийся десять лет назад на этой площадке Русский драматический театр задал тон всей окружающей архитектуре — и зданию администрации Октябрьского района с его строгими линиями, и торговым сооружениям напротив. Что касается внутреннего убранства храма искусства, то изначально фасады и интерьеры театра были решены в «классическом» стиле с включением таких элементов современной архитектуры, как витраж малой сцены. Парадность и торжественность театрального здания подчеркивают большие арочные окна. Розовый цвет стен фойе второго и третьего этажей подчеркнуто выделяет архитектурные детали и элементы интерьера — мраморные колонны, арки, карнизные пояски, пилястры, кесонные потолки — которые решены в белом цвете. С цветом стен хорошо сочетаются и золотые люстры. Иными словами, в вестибюле, фойе применены теплые, светлые цвета, что также соответствует общему классическому решению интерьеров здания театра. Изменить цвет на серый или черный — значит сделать интерьер мрачным и грустным, что никак не сочетается с общим классическим решением.
Александр Турчанинов-Родин, театральный деятель:
— То, что произошло — печально, грустно и, к сожалению, демонстрирует общую наблюдаемую в культуре тенденцию. Нет понимания основ существующих в культурном пространстве взаимоотношений. К примеру, худрук Левицкий сегодня решил перекрасить стены в черный цвет, завтра — предпринять что-то еще более радикальное, а с кем он должен это согласовывать? Если бы пришедшие в сентябре в театр зрители попали не в театр, а в салон ритуальных услуг, кому они бы могли предъявить претензии? Разбираясь по существу, мы должны признать, что с правовой точки зрения авторский коллектив архитекторов в данном вопросе ни при чем. Он может диктовать свои условия до тех пор, пока архитектурное сооружение не передано заказчику. В данном случае заказчиком-собственником у нас является республика в лице министерства имущественных и земельных отношений Бурятии (министр Маргарита Магомедова). Вот они-то и должны были согласовать все, что театральные деятели собирались менять на свой вкус и цвет в ходе косметического ремонта.
Второй момент, который, видимо, плохо умещается в головах нынешнего театрального руководства, — что сцена и все, что на ней происходит, и зрительская часть театра — это два пространства, которые разделены занавесом. Достаточно того, что театр своими идеями через рампу воздействует на зрителя, а хозяйничать на зрительской стороне — это не задача театра. Когда архитекторы прорабатывали проект театра, они думали не про какой-то отдельный спектакль, а про зрителя в целом, чтобы ему, зрителю, было удобно, комфортно, радостно, если хотите. Ситуация на самом деле парадоксальная, потому что зданием, которое в свое время обошлось бюджету в миллиарды рублей, теперь распоряжаются временные люди, и это не только беда Русского драматического театра.
После реконструкции памятник федерального значения театр оперы и балета потерял свою былую легкость, полет, то, что изначально закладывалось 70 лет назад. Благодаря асфальтированию, плитке на театральной площади, уровень подняли, и три ступеньки перед центральными дверями исчезли. Всего лишь три ступеньки, как в Большом театре, но они были. Без этих трех ступенек здание провалилось, просело. Центральный барельеф с изображением ордена Ленина, который сегодня выкрасили в красный, боковые ленты с орнаментом, которые выкрасили в серый, все это было белое, воздушное, выходящее из тумана, эпическое, то есть олицетворяющее прошлое бурятского народа. То, что кому-то сегодня может показаться какими-то пустяками, вещи глубинные и чрезвычайно важные. По отношению к таким вещам органы власти, центр охраны памятников и прочие структуры должны быть предельно внимательны.