Сейчас – когда мы выйдем из лифта – она сразу отправится на пресс-подход к местным журналистам. После этого – совещание у главы Бурятии Алексея Цыденова. После этого – видеоконференция с полпредом президента РФ Юрием Трутневым. И так далее, и так далее.
- Евгения Юрьевна, вы как вообще держитесь? – спрашиваю я, разрушая эту драгоценную минуту отдыха.
Она отрывает взгляд, пожимает плечами, улыбается – видно через маску. Говорит:
- Сама не знаю. Просто держусь.
4 мая исполнится три месяца, как Евгения Лудупова стала Министром здравоохранения Республики Бурятия. За все это время у нее не было ни одного выходного. Рабочий день начинается в 8 утра, из Минздрава Лудупова уходит не раньше 22 часов вечера.
Все, что сейчас происходит, немножко похоже на военные действия, но так оно и есть. Российские медики – сейчас на передовой. С одной стороны, на них – шквал больных. С другой – залпы критики по самым разным поводам. Не будешь собранным, ответственным, энергичным, крепким – просто погибнешь.
В феврале, когда Лудупова вступила в должность, мало кто догадывался, что на Россию так мощно обрушится ковид. Всей системе Минздрава пришлось перестраиваться, мобилизовать силы, искать и открывать второе дыхание.
«МК в Бурятии» понаблюдал, как складывается обычный рабочий день Министра здравоохранения РБ. И попытался выяснить, в чем секрет ее «второго дыхания».
Заболел – сиди дома и вызывай врача
24 апреля, пятница. В 8 утра у Евгении Лудуповой - планерка с заместителями. Потом – оперативный штаб со всеми больницами Бурятии. Штаб проходит в режиме ВКС, на экранах видны все участники бесед. Кто-то выходит на связь из кабинета главврача, кто-то - из большого конференц-зала. Министр сначала рассказывает о том, сколько больных коронавирусом прибавилось в республике за сутки и из каких они очагов. А потом переходит к самой актуальной проблеме этого дня – увольнению главного врача больницы № 4 Тамары Бидагаевой.
- Хочу отдельно разобрать этот случай, - говорит она. - Главный вопрос – почему медработники, имея начальные признаки заболевания, не отстранились от работы. Это непрофессиональный подход. Понимаете? У медсестры уже обоняния не было, а она пришла на работу в больницу. Эпидрасследование показывает, что сотрудники посещали аптеку в эти дни, покупали там лекарства. Если заболел – сиди дома и вызывай себе на дом врача. Получилось, что ситуация вышла из-под контроля, возник большой внутрибольничный очаг. Поэтому мы и расторгли трудовой договор с Тамарой Бидагаевой. Я хочу напомнить о персональной ответственности главных врачей. Вы должны еще раз просмотреть все потоки ваших сотрудников – минимизировать общение, насколько возможно. Не надо действовать по стереотипу – вот мы носили документы из кабинета в кабинет, так и будем носить. Проведите беседы с персоналом! Лично проверьте каждого. Ситуация сложная и неприятная, но надо выйти из нее достойно.
Тема увольнения Тамары Бидагаевой всплывает в этот день неоднократно. Сразу после штаба Лудуповой несколько раз звонит Алексей Цыденов – как раз с вопросами про больницу № 4. Потом журналисты на пресс-подходе интересуются у министра, так ли было необходимо применять карательные меры к Бидагаевой. Наконец во второй половине дня в интернете появляется петиция с требованием отменить увольнение главного врача «четверки».
- А иначе нельзя было сделать, - говорит мне Лудупова в какой-то момент. – И обратного пути нет. Хотя Тамара Григорьевна – большой профессионал, столько лет главным врачом проработала. А допустила подобное. Не сработала и она, и ее команда.
Мы кондиционер в кабинете не включаем!
После совещания с главными врачами у Лудуповой начинается череда бесконечных встреч и звонков. Я вижу ее график на неделю в компьютере, он весь в цветных плашках. Один из самых срочных вопросов, который Евгения Юрьевна с коллегами решает в течение всего дня, - как в республике дооснастить всем необходимым «ковидные» койки. Причем 70 процентов от их общего количества надо обеспечить подачей кислорода. А это сложно, потому что в республике нет комплектующих. Нужны специальные кислородные рампы и клапаны, которые в Бурятии сейчас просто отсутствуют.
В кабинете министра – жара. Идет бурное обсуждение, созвоны с районами, разговоры с подрядчиками. Рисуются таблицы, в них расставляются цифры. Дополнительно считаются количество СИЗов, защитных костюмов, медикаментов – вплоть до последней таблетки. Это выглядит очень захватывающе.
Лудупова раздает всем калькуляторы, «чтобы считалось быстрее». И ставит на свой министерский стол воду со стаканами, «чтобы немного все охладилось».
В кабинете становится совсем жарко. Окна в нем выходят на перекресток Коммунистической и Ербанова, и сюда с раннего утра начинает светить солнце.
- Африка! Можно рассаду на подоконниках высаживать! – шутит одна из сотрудниц министерства, задергивая шторы, чтобы умерить пыл улан-удэнской весны.
Перерыв. Я выхожу в комнату к секретарям, где прохладно, и облегченно вздыхаю.
- А у министра нет кондиционера в кабинете? – спрашиваю удивленно.
- Есть, но мы его не включаем, - отвечают мне девушки. - Не хотим, чтобы Министр простыла.
На меня это производит сильное впечатление.
Главное – отсутствие ковров
Вторая большая задача, которая обсуждается в этот день – открытие новых обсерваторов. Те помещения, которые были в Бурятии, уже заполнены наполовину. Каждый день в Улан-Удэ прилетают самолеты из Москвы и Новосибирска. На одном рейсе – 80 человек, на втором – 30. Неместных надо обязательно изолировать в обсерваторы на две недели. При этом проследить, чтобы люди находились в нормальных условиях, не мерзли, хорошо питались.
Многие гостиницы Бурятии готовы предоставить помещения под обсерваторы, но есть несколько важных условий от Роспотребнадзора. Главное — это отсутствие напольных покрытий, то есть, ковров. В помещении вдобавок будет несколько раз проводиться полная дезинфекция.
Тем не менее, варианты санаторно-курортных обсерваторов уже обсуждаются. Одно здание для приезжих, возможно, появилось в Горячинске, его дает «Байкал Курорт». Там 120 мест.
- Туда будем отправлять самых здоровых-здоровых, - вслух размышляет Евгения Юрьевна. – Сначала мы человека увозим за сотню километров. А если у него «ковид» подтвердится, придется обратно везти. Таскать людей туда-сюда? Нецелесообразно как-то.
С еще одним будущим обсерватором – базой отдыха «Оранж Хаус» - разговор происходит на моих глазах. Все очень стремительно. Несколько минут – и все решено. Уже на следующий день здесь будет переоборудовано 40 мест для приезжих.
То, что сейчас происходит, поменяет нас, медиков
В какой-то момент мы с Евгений Лудуповой поднимаемся по лестнице на 4 этаж Минздрава. Позади одно совещание, впереди – другое.
- Похудела за эти месяцы на несколько килограммов, - смеется она. – Последний раз в отпуске была, бегала по два часа каждый день. И какой результат? Никакого! А сейчас кило утекают.
- Евгения Юрьевна, вы как думаете, почему именно на вас весь этот ковид выпал? – спрашиваю я. – Почему вы только стали министром, и все это началось? Испытание такое?
- И испытание, наверное, и вызов, - задумывается Евгения Юрьевна. – Думаю, мир сейчас очень сильно поменяется. Наше отношение друг к другу поменяется. Люди привыкли жить в зоне комфорта, в мире стереотипов и стандартов. Как мне говорили преподаватели в Москве: «Ленивый мозг управляет нами». А сейчас на первый план выходит многозадачность, перемены. Мир отправился на новый этап. Поэтому, конечно, вся эта ситуация – испытание для всех нас. Когда все начинает меняться, нас «плющит». Знаете, я написала докторскую по системе управления качеством. Как думаете, люди какой профессии меньше всего готовы к изменениям?
- М-м-м, чиновники? – предполагаю я.
- Да, чиновники, - подтверждает Лудупова. – А еще переменам очень сопротивляются врачи. Мы очень консервативны. Потому что наша специальность сама по себе – консервативна. Сейчас же надо быть многозадачными. Поэтому то, что сейчас происходит, поменяет и медиков, и чиновников. Вся система поменяется.