Рассказать о тех, кто ходит на разведку к позициям ВСУ, идет на штурм, рискуя сгореть в танке, или прикрывает машины снаружи под налетом вражеских дронов и огнем артиллерии. Этим воинам будет посвящен новый цикл пуб-ликаций о героях Донбасса из Бурятии.
Один из них – командир танка с позывным «Француз». Он находится на СВО уже полтора года, его экипаж считается в батальоне одним из лучших.
«Не хотел прятаться и жалеть»
– У меня многие знакомые сюда поехали. Друг проникся патриотизмом, в разговорах со мной постоянно эту тему поднимал, я ему как-то сказал: «Так иди, воюй, чего ты моросишь?». Сказал больше в шутку, а он через две недели звонит: «Все, братан, я контракт подписал!». И я тогда тоже поехал. Но я давно собирался – у меня и сосед был на Украине, другие знакомые тоже, и было неприятное ощущение, что за спину дочки прячусь, хотя ведь у всех дети. Еще думал, что война однажды закончится, и потом буду жалеть, мол, зря не поехал, – рассказал танкист.
Он отметил, что служба по контракту дала и стабильность, в отличие от подработок на стройках в сельской местности. После курса обучения под Читой его направили в танковое соединение из Бурятии. За время боев на Донбассе его танки трижды были подбиты – попаданиями дронов-камикадзе, артиллерией, противотанковыми минами. Как шутят сослуживцы, против «Француза» не применяли разве что секретные лазеры. К счастью, происходившие случаи завершались для экипажа благополучно, хотя танки были выведены из строя.
«Три раза был подбит»
Первый раз это произошло, когда танковой роте поставили боевую задачу готовить наступление. В таких случаях танкисты всякий раз самостоятельно выезжают на рекогносцировку – предварительную разведку маршрута, вражеских позиций. Тогда ее вели у развалин водонапорной башни под Новомихайловкой. Как вспоминает «Француз», находившиеся там пехотинцы на вопрос, ходят ли они туда в разведку, ответили: «Мы что ли бессмертные?», и танкисты отправились добывать разведданные сами.
– Там в нас начали стрелять из пулемета. Мы сперва не поняли: стоим, пули свистят, а мы смотрим, куда поедем, куда будем стрелять. Командир велел присесть – стрельба тут же прекратилась. Велел встать – опять пули, мы поняли, что это именно в нас стреляют. Я предложил посмотреть, есть ли мины с левой стороны, куда я хотел танк загнать, и тогда по нам стал вражеский танк отрабатывать. Мы ушли оттуда, сказав пехотинцам, что скоро вернемся, – рассказывает он.
Вернулись, действительно, скоро – на двух танках, которые выехали на прямую наводку. Экипаж «Француза» стал работать по левой стороне, второй танк – по правой, как было обговорено.
– Все снаряды, сколько было, отработали, и когда немного влево сдвинулись – подорвались на мине. И нас тут же стали крыть из минометов, из всего, что стреляет. Второй танк попытался уйти, но его fpv-дрон догнал, и все четверо в нем – «трехсотые». Мы продолжали стрелять, пока пушку не заклинило, остался один снаряд. Когда мы оттуда уходили, наш механик – хозяйственный мужик – массу выключил и кувалду забрал. Под обстрелом ушли, нас эвакуировали, но мы вернулись затемно уже на другом танке, – рассказывает «Француз».
Он вспоминал, что ехали, не включая фар, командир роты «Банзай» сидел на броне и указывал дорогу, чтобы не попасть на мины. Подбитый танк намеревались отбуксировать на ремонт, хотя у него слетели гусеницы, и вокруг была сильная грязь. Но когда они приблизились к подбитой машине, в них прилетел снаряд от вражеского танка.
– Попал в каток, ротного сдуло с брони, хотя сейчас, как видишь, он в порядке. Мы снова броники и автоматы забрали и опять пошли оттуда пешком. В итоге получилось, что за один день я оставил там два танка, – говорит «Француз».
Оба эти танка я видел у развалин насосной – за день до того, как объявили, что Новомихайловка стала нашей. Это было примерно спустя два месяца после того боя. После освобождения Новомихайловки обе машины благополучно эвакуировали на ремонт.
Третий танк был потерян в бою в окрестностях Водяново, у противотанковых «ежей». Машину обездвижил дрон-камикадзе, пора-зивший танк в корму.
– Только подъехали, выстрелили – и в зад «бах». Мы сразу не стали вылезать – механик пытался танк запустить, у нас нет такого паникерства: «покидаем, все, бежим!». Я спрашиваю у механика, что получается, он мне не ответил, я пролез к нему, он пытается завести, но дизель сдох. «Токио» мне говорит: «Танку хана». В рацию кричат, чтобы мы отошли к наблюдателям. Мы вылезли и спокойно стоим, готовимся танк оборонять от дронов, хотя по нам еще и артиллерия работала. И тут смотрим, наблюдатели мечутся, нервно нам машут руками, орут. Мы поняли, что «птички» взлетели, и побежали в их окопы, – рассказывает танкист.
Вскоре прилетели fpv-дроны, четыре из них удалось сбить. Это помогло эвакуационному танку под командованием «Атлета», который шел следом. Но эвакуировать подбитый танк не получилось – оказалось, что у него взрывом срезало буксировочные крюки. В этот момент прилетел еще один дрон. Его удалось сбить, он упал рядом с танком, подбитой машине взрывом даже загнуло гусеницы. После этого танкисты запрыгнули на броню эвакуационной машины, удалось успешно уехать. А оставленный танк был добит fpv-дронами.
«Fpv-дрон обычно метит в танк сзади»
Очень опасным врагом бронетехники стали fpv-дроны, или дроны-камикадзе, управляемые от первого лица. К крошечному летательному аппарату, который можно собрать в домашних условиях, подвешивается граната от РПГ. Получившийся управляемый снаряд может метко поражать танки в уязвимые места сверху и сзади, где броня тонкая, сам же оператор может находиться за многие километры вне досягаемости.
– Fpv-дрон обычно метит в танк сзади. Если попадет в двигатель, танк встанет, если в башню – может сдетонировать боекомплект. Наваренные решетки полностью не закрывают, но и даже преждевременный взрыв при попадании в них не всегда ослабляет кумулятивную струю. Пробив броню, она создает внутри бронетехники избыточное давление. Поэтому мы ездим с открытыми люками – тогда есть шанс, что человека через них выбросит наружу, и он останется жив, хотя и обожжется, – рассказывает «Француз».
Он вспоминал случай, когда его танк спас блок динамической защиты – взрыв разметал кумулятивную струю, на броне остался корпус снаряда.
Еще один эпизод, когда «Француз» был атакован fpv-дроном, произошел уже на моих глазах, во время командировки, когда сотрудники центра «ВОИН» на машине сопровождали танки, перегонявшиеся на другой участок фронта. Танк «Француза» замыкал колонну, и дрон, едва не угодив в двигатель, в последний момент врезался в обочину у самой гусеницы.
– Я и заряжающий сидели на броне. Меня оглушило и маленько лицо жаром обдало. Танк остановился, я мехводу ору, живой он или нет, и говорю, что у меня тангета слетела. Потом слышу, тот рычагами крутит, пытается танк вывернуть, понял, что с ним все нормально. А заряжающий спрыгнул с машины посмотреть, что под гусеницами, – рассказывал после этого «Француз».
За время, проведенное в боях на Донбассе, «Французу» неоднократно приходилось как работать с закрытых позиций, выступая в роли самоходной артиллерии, так и штурмовать вражеские опорники под огнем пушек, противотанковых средств, под налетами дронов.
– Когда выезжаешь на прямую наводку и видишь лесополку на вражеской стороне, знаешь, что там везде укропы сидят. Сразу будет видно, если оттуда начнут по тебе шмалять, потому что расстояние небольшое, позволяет увидеть даже в триплекс. Если что-то «спалил» – навел танковый прицел, он позволяет приближать. Разрывы от твоих попаданий тоже отличаются: сразу видно, когда попал в технику, боеприпасы или блиндаж, или же если снаряд просто в землю ушел, – делится танкист.
На вопрос, страшно ли было во время боя, особенно когда в танк попадали вражеские снаряды, «Француз» ответил:
– Когда попадают – испугаться не успеваешь, что ли. Все мысли – как выполнить боевую задачу.