Нетрудно предположить, с каким чувством ожидает данное событие местное юридическое сообщество, озадаченное только одним — удастся ли новому председателю, кто бы он ни был, изжить хориноевщину или хотя бы начать менять нашу судебную систему. Приведенное здесь откровенное интервью бывшего судьи Железнодорожного суда Улан-Удэ Намсарая Балсанова — красноречивый пример того, что желание это очень сильно.
— Намсарай Сергеевич, как становятся в Бурятии судьями и как стали судьей вы?
— В 1994 году я закончил Свердловский юридический институт, который в тот год переименовали в Уральскую юридическую академию. После окончания начал работать в прокуратуре, сначала следователем, а в 1997 году был назначен прокурором Окинского района. Работа мне не совсем нравилась — далеко от Улан-Удэ, маленький район. В 2000 году, когда мне оставался месяц до очередного звания и три года до прокурорской пенсии, мне позвонила Инна Кирилловна Хаыкова, с которой я вместе учился в институте и которая на тот момент работала в Верховном суде Бурятии, и предложила стать судьей. На тот момент происходило реформирование системы, обнаружились вакансии, которых потом могло бы и не быть, одним словом, я с радостью согласился. Меня взяли в суд по знакомству. Хориноев со мной провел беседу. Процедура утверждения моей кандидатуры квалификационной коллегией судей Бурятии была чисто формальной. Никто мне лишних вопросов не задавал, документы не смотрел. Что касается проверки личности, мне было легче, в армии я служил в секретных войсках в радиоразведке, и меня уже тогда проверяли. Я работал в Железнодорожном суде федеральным судьей по уголовным делам с 2000 по 2003 годы, был зачислен в резерв судей Верховного суда РБ.
Все кандидатуры Хориноев утверждал лично, если он сказал — беру, этого было достаточно. Та же самая система действовала в отношении помощников судей. Мой помощник пришел из Верховного суда и поэтому в Верховном суде всегда знали, чем я дышу, что делаю, хорошо мне или плохо.
Чтобы стать судьей или просто работать в суде, нужно было быть знакомым с Хориноевым или другими приближенными. Лично я так устроил федеральными судьями троих своих родственников.
— Если судьи становились судьями таким образом, на них оказывалось давление в плане вынесения решений?
— Давление оказывалось. Поступал звонок сверху от зампредседателя Верховного суда РБ — такое-то дело необходимо решить так. Председатель Железнодорожного суда никогда ко мне с такими просьбами не обращался. Я рассматривал следующее дело: два парня ехали на «шестерке» по проспекту Победы, их неожиданно подрезала машина, оттуда выбежали люди в камуфляже и начали стрелять по машине. Естественно, парни стали убегать, свернули туда, где находились гаражи инкассаторов и там якобы кинули в сотрудников милиции гранату. Это дело с самого начала не клеилось. Я его отправил на доследование, но через полгода оно ко мне вернулось. Я предупредил руководство, что не могу осудить парней по тем материалам, которые мне пришли. Я все сделал, я выезжал на место преступления, провел судебное следствие, доказал, что парни физически не могли кинуть эту гранату туда, где ее обнаружили. Я вынес оправдательный приговор, и это был один из редких оправдательных случаев в судебной практике Бурятии. Мое решение устояло в Верховном суде РБ. Вскоре меня уволили из-за сложившихся личных неприязненных отношений с Хориноевым. Была поставлена задача меня уволить. Сначала мне предложили написать заявление по собственному желанию, в этом случае у меня сохранялось выходное пособие, но я отказался, лег в больницу. Тогда у меня нашли несколько нарушений, и ККС вынесла решение лишить меня полномочий судьи. В принципе любого судью можно было уволить по желанию Хориноева.
— Может ли судья за вознаграждение вынести решение в пользу одной из сторон?
— В твой рабочий кабинет по предварительному звонку кого-либо из общих знакомых вполне официально заходит человек и предлагает поговорить. Идем на улицу, курим, он предлагает за определенное решение какую-то сумму. Я никогда такими вещами не занимался, но если ко мне подходили, значит, подходили и к другим. Судьи это между собой не обсуждают, так же, как и зарплату. Приходит к тебе квиток — там расписано: за сложность, стаж, из фонда экономии. Как распределяются эти деньги, никто не знает и выяснять не пытается. Помимо зарплаты каждый квартал судьи получают премии и еще в конце года очень большую сумму, в несколько раз большую самой зарплаты. Почему тебе назначили столько, а другому столько, информация закрытая.
— Правда ли, что фонд экономии заработной платы делился в основном между судейским начальством?
— В Железнодорожном суде все дела распределялись между судьями лично председателем Петром Логвиненко. Дело делу рознь. Себе председатель оставлял такие дела, которые никогда не отменялись, требовали для рассмотрения меньшего количества времени, и, конечно, получал за такую успешную работу хорошее вознаграждение. В судах есть утвержденные штатные расписания.Очень редко бывает так, чтобы все вакансии были заполнены, но оплата поступает на всех по штату. Насколько знаю, полученная экономия заработной платы в основном распределялась советом судей по городским судам. Суммы получались астрономические, поэтому никто из судей не удивился, когда стало известно о краже из бухгалтерии Верховного суда РБ 12 млн. рублей. Чтобы взять эти деньги, достаточно было получать средства на одну фиктивную штатную единицу. При всем при этом хочу сказать, что работа судьи неимоверно тяжелая. По иным делам я не спал сутками. Иногда приходил такой сырой материал, что невозможно было определить, виновен человек или нет. Человека надо осудить, а ты день и ночь думаешь о том, что, может, он и не совершал ничего.
— На самом ли деле в Бурятии есть адвокаты, которые могут гарантировать нужное решение и поэтому берут за работу «бешеные» деньги?
— Если в суде работает бесплатный адвокат, то работа эта чисто формальная. В то время за каждый час работы бесплатный адвокат получал 40 рублей. Я знаю, они даже дрались за эту работу. Крутые адвокаты по уголовным делам в то время просили 150-200 тыс. рублей при средней зарплате в 10 тысяч, само собой, что такие деньги якобы шли и на подкуп судей, но на самом деле никакого результата гарантировать такие адвокаты не могли. К примеру, однажды в суде адвокат Ивлев, бывший прокурорский работник, потребовал в качестве свидетеля допросить следователя и задал ему вопрос — применял ли следователь к его подзащитному недозволенные методы. Тогда свидетель прямо в зале суда спросил адвоката: а разве не вы на прежней своей должности учили нас выбивать показания? После этого адвокат сел и больше никаких заявлений и ходатайств не делал.
— Правда ли, что если судьи невзлюбят адвоката, они будут заваливать все его дела?
— Есть такое. Если адвокат начинает проигрывать все дела, ему надо либо уезжать, либо менять профессию.
— Что для судей значит кодекс судейской этики, где написано о недопустимости совершения поступков, бросающих тень на репутацию судебной системы?
— Кодекс судейской этики — это ничего не значащая бумажка. Это все равно что привлечь к ответственности за пионерское слово. Были ситуации, когда судьи совершали ДТП со смертельным исходом, были другие ЧП, но все это тут же заминалось. О каком кодексе судейской этики говорить, если еще десять лет назад мы все были в курсе, что у председателя Железнодорожного суда близкий родственник судим по уголовной статье, что недопустимо.
— Сейчас что-то изменилось в наших судах и что нужно сделать, чтобы что-то изменить?
— Считаю, что пока ничего не изменилось. Исполняющая обязанности председателя Альбина Кириллова работала заместителем Хориноева, и этим все сказано. Беззаконие в судах творится и поныне. На выборах в Джидинском районе решение о снятии кандидата было вынесено вопреки требованию закона. По закону апелляция по избирательным делам должна быть рассмотрена не ранее 5 суток со дня вынесения решения, точнее, судья 1 инстанции не имеет права ранее истечения 5 суток на обжалование направлять дело в апелляционную инстанцию. Решение первой инстанции было вынесено судьей Харагаевой 8 октября, 13 октября в полночь истекал срок обжалования. Апелляционная коллегия в составе судей Ивановой, Степановой, Холонгуевой состоялась 13 октября в 22.30, и тут же кандидат был снят с выборов. Апелляция должна была быть рассмотрена уже после выборов, но этого сделано не было. В результате фамилия кандидата была вычеркнута из бюллетеней в 7.30 утра 14 октября, то есть за полчаса до начала голосования. Такое беззаконие, скорее всего, не могло пройти без ведома Альбины Кирилловой.
Считаю, что изменить что-то можно только одним способом — запретить назначать руководство из местных кадров. В МВД, прокуратуре существует негласное правило: больше пяти лет в кресле начальника человека держать нельзя, его переводят в другие регионы или районы. Чиновники мигрируют по всей стране везде, кроме нашей судебной системы. Работать на высших должностях должны приезжие. Это совершенно нормально, что человек в незнакомом коллективе, незнакомом городе ведет себя предельно осторожно. Конечно, со временем он может обрести знакомых, его можно уговорить, но на все это надо время. В системе, где у власти десятилетиями находятся одни и те же люди, продолжает действовать телефонное право и противозаконные действия становятся обычным явлением.
