Бывший высокопоставленный чиновник, руководивший администрацией президента Бурятии, обвинялся следствием по двум эпизодам. За то, что привлек подчиненных ему работников нацпарка к строительству собственного дома, и за то, что продолжал взимать плату с рыбаков-любителей даже после того, как она была отменена.
Однако на первый взгляд легкое дело (полный комплект свидетельских показаний, признаний и документов) на поверку оказалось для следственного комитета «особо сложным», или, как прозвучало бы это на бурятском языке, — «хатуу шэнжэлгэ».
Уголовное дело, возбужденное по событиям 2008 года, недавно дошло до суда. Обвиняемый избрал самую невероятную тактику затягивания предварительного следствия — давать показания (в том числе письменные) и общаться с работниками следственного комитета исключительно на бурятском языке через переводчика.
С точки зрения закона Валерий Гулгонов не так уж и не прав. Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает такую возможность. Но вряд ли российский законодатель предполагал, что однажды эта норма станет лазейкой для стремящихся избежать наказания чиновников, ярким представителем которых до сего дня является чиновник и депутат Валерий Гулгонов. Законодатель, учитывая многонациональность российского народа, исходил, прежде всего, из интересов граждан, проживших в определенной национальной языковой среде, привыкших думать, писать и говорить только на родном языке.
Валерий Гулгонов же владеет русским языком, пожалуй, лучше иных русских. За его плечами два диплома с отличием — об окончании Сибирского автомобильно-дорожного института в Омске и Высшей партийной школы в Новосибирске. Имеет диплом юриста Российской правовой академии при минюсте РФ, в 1998 году защитил диссертацию (естественно, на русском языке) и получил степень кандидата географических наук. В разное время работал по партийной линии, был на муниципальной и государственной службе, возглавлял госкомитет по экологии и природопользованию, администрацию президента Бурятии. А до своего назначения в 2008 году на должность директора нацпарка «Тункинский» был одним из руководителей регионального представительства министерства природных ресурсов России.
Известно также, что Валерий Гулгонов свободно владеет монгольским языком и довольно прилично — английским. Участвовал в разработке закона о Байкале, учился в США по различным экологическим программам, получил звание заслуженного эколога России и именные часы от Путина, лично врученные ему президентом за заслуги перед Отечеством. Так что читать, говорить и писать Валерий Гулгонов по-русски умеет свободно.
Знание русского языка внезапно отказало ему только в уголовном деле. Чиновник, что называется, пошел вразнос.
Гулгонов настолько вжился в роль, что во время очередного допроса в сентябре 2011 года даже попытался объявить отвод переводчику Дашиеву, заявив следствию, что «осуществляемый им перевод ему непонятен», поскольку звучит не чисто, а как-то… по-монгольски.
А 27 сентября, будучи в следственном отделе, вообще заявил, что начнет знакомство с материалами уголовного дела только после письменного перевода на «чистый» бурятский язык.
22 ноября переводчик Дашиев перевел первую страницу первого тома уголовного дела в присутствии Валерия Гулгонова. Обвиняемый заявил, что ему надо выйти на улицу и посовещаться с адвокатом. Обратно вернулся только адвокат, пояснивший, что Гулгонов «уехал на работу».
11 декабря Гулгонов был доставлен в следственный отдел силой. Когда переводчик закончил чтение все той же первой страницы первого тома уголовного дела, Гулгонов вновь заявил ходатайство о переводе на бурятский язык. В ходатайстве было отказано. Гулгонов обратился в кассационную инстанцию.
10 февраля в присутствии Гулгонова был переведен и зачитан первый абзац первой страницы первого тома уголовного дела. От дальнейшего заслушивания обвиняемый категорически отказался.
14 февраля Гулгонов куда-то исчез, по слухам — улетел в Москву. Когда стали искать, выяснилось, что сведений о приобретении Гулгоновым проездных документов нет.
17 февраля он был объявлен в розыск. Создана следственная группа.
24 февраля обвиняемый задержан и направлен в Тункинский изолятор временного содержания, где его вновь начали знакомить с материалами дела посредством устного перевода с русского на бурятский язык. Однако «пытка апельсинами» продолжалась недолго. Ее прервал местный прокурор, который потребовал немедленного освобождения «депутата райсовета Гулгонова».
26 февраля следственные органы попытались изменить обвиняемому меру пресечения с подписки о невыезде на заключение под стражу. Суд отказал.
С 27 февраля по 11 марта Гулгонов являлся в следственный отдел 9 раз, но всякий раз отказывался слушать устный перевод дела.
В ходе этого, безусловно, увлекательного, многолетнего и изматывающего процесса были частые неявки Гулгонова на допросы, встречные судебные иски, десятки ходатайств, вылившиеся в многократное продление сроков следствия, совершались по настоянию Гулгонова странные замены адвокатов с одного на другого и обратно, что также оттягивало знакомство обвиняемого с материалами дела. А в одном из последних постановлений по поводу продления сроков предварительного следствия было прямо указано, что «обвиняемым Гулгоновым и его защитниками избрана тактика затягивания ознакомления с материалами уголовного дела…», в результате чего «окончить следствие не представляется возможным».
В марте 2013 года руководитель следственного комитета РФ по РБ Вячеслав Сухоруков пожаловался журналистам, как сложно было организовать процедуру ознакомления Валерия Гулгонова с уголовным делом, который таки добился своего. Ему были переведены ключевые материалы уголовного дела. Группа нанятых следственным комитетом переводчиков обошлась федеральному бюджету почти в 1 миллион рублей. Но и это не предел.
По сведениям «МК», судебное разбирательство началось в декабре прошлого года, однако к изучению доказательной базы по существу суд даже не приступал. По той же причине: Валерий Гулгонов с отчаянным упорством стал требовать проведение заседания на бурятском языке с участием переводчика и обязательного перевода на бурятский язык всех протоколов судебных заседаний.
Не исключено, что все материальные издержки, которые были понесены в ходе предварительного и судебного следствия на оплату услуг переводчиков, лягут на обвиняемого. И это притом, что ущерб по двум эпизодам, вменяемый Валерию Гулгонову следствием, составляет всего около 25 тысяч рублей.
Добавим, что специалисты, столкнувшиеся с этим процессом непосредственно, готовы инициировать поправку в Уголовно-процессуальный кодекс России, чтобы уже на законных основаниях отказывать госслужащим в праве на перевод материалов уголовного дела с русского на какой-либо национальный язык. И это не ущемление прав народов. Напротив, защита этих прав. Язык является достоянием народа, основой его культурной самобытности. Любая клоунада, спекулятивная игра с национальным языком недопустима, поскольку бьет прямо в живое сердце народа, его носителя и хранителя. Не говоря уж о том, что от действий недобросовестных чиновников страдают все, независимо от языка и национальности.
Станислав БЕЛОБОРОДОВ.
