Режиссер Сергей Левицкий: «я должен быть здесь!»

К 70-летию Великой победы Государственный русский драматический театр им. Н.А.Бестужева представит на суд зрителей новую постановку по пьесе Анны Батуриной «Фронтовичка»

Проект возглавил молодой режиссер Сергей Левицкий.

К 70-летию Великой победы Государственный русский драматический театр им. Н.А.Бестужева представит на суд зрителей новую постановку по пьесе Анны Батуриной «Фронтовичка»
Фото: Сергей Примаков.

Сергей завершил обучение в Московской режиссерской магистратуре школы-студии МХАТ и ЦИМа при театрально-культурном центре им. Вс. Мейерхольда.

К слову, поступить в подобное заведение довольно сложно, требуются недюжинные способности и, самое главное, стремление к поиску чего-то нового и необычного. О его обучении, планах на будущее, свежих взглядах на жизнь театра и о новых замыслах нам удалось расспросить самого Сергея.

— Сергей, сейчас ты работаешь над пьесой «Фронтовичка», посвященной 70-летию Великой Победы. Каким образом твое видение и восприятие театра как вида искусства отобразится в этой постановке?

— Всех секретов, конечно же, не выдам, но кое-что расскажу. Я не считаю, что эта пьеса сложная. Прежде всего, она честная, написана доступно и не изложена в духе привычного нам восприятия темы войны, какой мы ее видим сегодня в многочисленных фильмах и в литературных изданиях. Мы понимаем, что нет людей черных и белых, абсолютно хороших или абсолютно плохих, они могут быть совершенно разными. Виктор Астафьев говорил: «Тот, кто врет о войне прошлой, приближает войну будущего». Очень глубокий смысл в его словах есть. Во «Фронтовичке» нет никакой лжи о войне, нет никакого передергивания, никаких ужасных вещей, которые не соответствовали бы действительности.

Художник-постановщик этого спектакля Вадим Михайлович Бройко — ребенок войны, прочитав пьесу, сказал: «Да, все так и было. Я все это видел своими глазами». Никакой циничности высказывания в этой драматургии нет, несмотря на то, что автору Анне Батуриной на момент написания пьесы было всего 24 года.

Мы много говорим о войне, но обязательно только с точки зрения действий. Постойте, а что, люди, которые воевали, больше не нужны? Прошел тот временной период, и мы забыли? Нет. Собственно для них мы и устраиваем все эти пышные празднества. Но помимо ветеранов, помимо детей войны есть и другой кластер людей, с которыми нам важно сегодня говорить о войне и ее последствиях, о людях, которые подарили нам эту победу, и чем мы сегодня отличаемся от них. Каким театральным языком это говорить — другой вопрос.

Главная героиня пьесы — одна из тех, кто победил в этой войне, на фронте ей было все понятно, существовало осознание того, за что мы воюем и чего хотим. Она существовала между двух крайностей — либо ее убьют сегодня, либо не убьют. И цена жизни возрастала неимоверно, потому что каждая минута могла стать последней. А теперь сравните сегодняшнюю 24-летнюю девушку и ее же ровесницу в годы войны, видавшую горе, страдания и смерть. Это два совершенно разных человека.

Но война закончилась, и страх смерти уступил место страху перед будущим: как жить после войны, когда эти четыре года смерть постоянно была рядом и превратилась в обыденность, как ни странно.

— То есть тема жизни после войны будет составлять сюжет спектакля?

— Для меня вопрос сюжета сложный. Сложный почему? Потому что наша пьеса линейная, однако мне интересен тот театр, в котором нет опоры на сюжет, где нет четкого прямого рассказа-повествования, какой-то одной выбранной темы, ведущей к конкретному финалу, словно спектакль про то, что крокодилы зеленые. Хочется этого избежать.

Есть смыслы, которые мы можем генерировать помимо сюжета. То есть фундаментом спектакля становятся не только драматургия, текст, а на равных правах выступают и сценография, и музыка, и свет, и видео — такой синкретический театр. Все вместе они и составляют общую «драматургию» спектакля.

Добавлю, что в спектакле прозвучит живая музыка от musicband «Краbы». Этот коллектив в режиме «онлайн» будет играть на сцене, станет неотъемлемой частью спектакля и его непосредственным участником.

— Очень интригующе. Нам остается только дождаться премьеры, чтобы увидеть на сцене воплощение твоих замыслов и идей. Но идеи не падают просто так с неба, и вдохновение тоже требует определенных знаний. Что ты можешь рассказать о своем обучении в центре им. Мейерхольда?

— Магистратура «Центр Мейерхольда» — это своего рода открытая демократичная система, в которой никто с указкой над тобой не стоит и не заставляет тебя что-либо делать. Как говорит Виктор Рыжаков, руководитель магистратуры: «Мы не можем чему-то научить или заставить студента чему-то научиться, но мы можем создать условия, при которых режиссер может развиваться сам». Это и есть принцип обучения в центре.

— Что нового для себя ты приобрел за время учебы?

— Москва — мегаполис, где сосредоточено огромное количество талантливых людей. Люди же, как известно, делятся на три категории: прогрессисты, перениматели и консерваторы. Так вот, самое интересное и важное — это встреча здесь с людьми, которых я отношу к первой категории. А теперь представь, что не один, не два таких человека, а целое сообщество собрано в одном месте, и место это — сегодняшний ЦИМ. Это великое счастье проживать какой-то отрезок времени вместе с ними, «людьми одной веры» (как любит повторять Елена Ковальская), учиться у них. Виктор Рыжаков на первой встрече с нами, магистрантами, представляя штат педагогов, сказал что-то вроде: «Вот вам уникальные люди, возьмите от них по максимуму». Мы старались. Эти два года интересны и тем, что поступали мы в магистратуру одного ЦИМа, а выпустились из другого, равно как поступали мы в одной стране, а выпустились уже в другой, хоть и «вывеска» не поменялась в обоих случаях. Только разница в качестве. Мы попали на период реформации центра, который претерпел серьезные изменения как в кадровом, так и стратегическом отношении, но в лучшую сторону.

— Какие видимые плюсы в центре вы бы отметили?

— Самый ощутимый плюс, скорее всего, в возможности присутствовать на таких важных событиях, как Чеховский театральный фестиваль, фестиваль «Сезоны Станиславского», «Золотая маска», «Маска-плюс». Ты везде вхож, можешь смотреть лучшие спектакли со всего мира, которые привозят на эти фестивали.

— У тебя были собственные постановки в Москве?

— Да. Их было две. Одна из них — «Благодать» по пьесе Артура Соломонова — была представлена в Боярских палатах. А вторая постановка — «Внутри», по сценарию, который я написал сам, — вышла уже в театре имени Булгакова на Маяковской. Она вошла в репертуар театра. Насколько я знаю, спектакль снова будут играть.

— Мы знаем, что все декорации для своих постановок ты изготавливал сам. Это было одним из заданий для учащихся ЦИМа?

— Нет. Просто в голову пришла идея, каким можно сделать пространство для будущего спектакля. Специальных цехов, как в репертуарном театре, под рукой не было, поэтому пришлось все сделать самому.

— Какая драматургия тебе ближе: современная или классическая?

— Для меня и, возможно, для всех режиссеров выбор пьесы обуславливается тем, насколько это важно для общества сегодня, насколько и как сильно я заинтересован в той или иной проблеме, затронутой в пьесе. При прочтении возникает множество вопросов, и если мне хочется найти на них ответы, я возьмусь за этот материал, и неважно, какой он — классический или современный.

Лично у меня есть на примете несколько современных немецких пьес. Из русской классики хотелось бы поставить пьесу Леонида Андреева «Анатэма», по-моему, ее только один раз ставили на сцене еще Станиславский и Немирович-Данченко и, кажется, неудачно.

— Хочется сломать стереотип?

— Нет, просто мне эта пьеса интересна сама по себе.

— Тогда каким, на твой взгляд, должен быть театр сегодня, и что нужно сделать, чтобы больше людей полюбили театр?

— Мне кажется, театр сегодня должен быть неким театрально-культурным центром для всей думающей, интересующейся, задающей вопросы публики и вообще людей, которые хоть что-то хотят изменить в окружающем мире и в самих себе.

У нас в стране есть такие места, например, центр Мейерхольда или Гоголь-центр, в котором просто обалденная атмосфера. Там такая жизнь крутится с утра до вечера! Много талантливых людей. Это место, в которое ты приходишь и понимаешь — оно работает и существует по своим законам.

— Полная свобода действий, нет дядечек с указкой и повсюду царит вдохновение?

— Абсолютно! Да, и это тебя вдохновляет. Возможно, самое главное в нашем деле это свобода творчества и четкое понимание, зачем ты приходишь в театр. И если человек получает такую свободу, то он начинает понимать, что то место, куда он пришел, не для того, чтобы, грубо говоря, бросать окурки и водить друзей, но для того, чтобы работать, творить. Как работать? Да свободно! Хочешь — до двенадцати, хочешь — до двух ночи, пожалуйста.

По поводу привлечения внимания. Думаю, для начала театр должен ответить на вопросы: что он делает, для кого и с какой целью? Определить свою миссию. Это и есть маркетинг в театре. Вот чем наш театр отличается от многих других?

— Репертуаром и актерами?

— Да ничем он не отличается! На мой взгляд, театр должен перестать быть только репертуарным театром. Он должен стать центром притяжения людей. Разнообразием может послужить авторское кино, которое никогда не покажут на широких экранах, потому что такой фильм не соберет много зрителей, но зал на 100-150 человек — вполне. Необходимы общие обсуждения и чтобы были модераторы, компетентные в своей теме. В театрах можно устраивать дискуссионные клубы, приглашать всех: от главы республики до самых-самых разных личностей, задавать вопросы, искать точки соприкосновения, общие проблемы, находить на них ответы, придумывать решения и, может быть, из этого потом получатся интеграционные проекты, которые перерастут во что-то большее.

Никто не мешает сегодня нам взять и обратиться, к примеру, в ассоциацию таэквондо или баскетбола, и предложить идею совместного спортивно-театрального проекта. Возможно, кто-то усомнится в таком проекте: «Что за ерунда, давайте каждый останется при своем месте». Но почему нет? Ведь мы помимо своей аудитории пригласим в театр ту аудиторию, которая есть у спортсменов, но по каким-то причинам никогда в жизни не посещавшую театр. Второй момент — займемся пропагандой культуры и спорта. И, в-третьих, такой эксперимент позволит нам расширить свои рамки.

— Были предложения остаться в Москве, работать в других театрах? Если были, то почему все-таки решил вернуться?

— Предложения были, но не скажу какие (улыбается). Решил вернуться сюда. В конце концов, миссия магистратуры при центре им. Вс. Мейерхольда, как мне кажется, в обучении людей из разных регионов России и стран ближнего зарубежья для того, чтобы по его окончании они стали некими адептами современного театра на своих местах. В нашем городе театр испытывает жуткий кризис, здесь вообще, если «по чесноку», — культурный и художественный вакуум, хотя некоторые очень важные шаги нынешний министр культуры пытается предпринимать. Вот взять, к примеру, новую драму — вроде бы целый культурный пласт, но в Улан-Удэ практически ничего о ней не знают, вот только-только, продираясь сквозь люмпенский ор, у нее прорезался голосок, а власть уже наступила ей на горло. Кризис интерпретационной режиссуры? Нетекстуальность? Спектакль, лишенный нарратива? Постдраматический театр? Site specific? Нет, не слышали! Вот и хочется поделиться опытом, какими-то приобретенными знаниями, чтобы восполнить хоть в какой-то мере эти пробелы. Поэтому я должен быть здесь. Где родился — там и пригодился, хоть и в своем отечестве пророков нет.

Сюжет:

70 лет Победы

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру