После неудачного участия в выборах в Госдуму Суляндзига вместе с семьей выехал на постоянное место жительства в США, где и ожидает сейчас политического убежища.
«Вся моя жизнь это история борьбы за права коренных малочисленных народов. К примеру, была проблема с эвенкийской общиной «Дылача». Основной бизнес этой семейно-родовой общины добыча и продажа нефрита. А еще по мелочам у них был туристический бизнес, много охотничьих и рыболовных угодий в аренде, была земля с туристическим комплексом на Байкале, офисные здания в центре Улан-Удэ, кирпичный завод и другое. Но всех, естественно, интересовал нефритовый бизнес. Возбудили дело, что якобы эта община нанесла государству ущерб в 600 млн рублей, и суд принимает решение ликвидировать общину. Когда я уже выехал в США, они на меня вышли. Оказывается, их объявили банкротом, притом, что они банкротом не были, ввели внешнее управление, имущество оказалось в руках посторонних, то есть у них забрали абсолютно все», — так пересказал драматическую историю «Дылачи» Павел Суляндзига.
Суляндзиге, как-то приезжавшему в Бурятию на деньги самой «Дылачи» помитинговать в защиту «Дылачи», сегодня можно говорить что угодно. Говорить такое тем, кто здесь живет, на чьих глазах много лет разворачивалась вся эта русско-бурятско-эвенкийская афера века, непозволительно. Хотя бы потому, что афера под названием «Дылача» еще не закончена.
У «Дылачи» не было аналогов
Дело о ликвидации семейно-родовой эвенкийской общины (СРЭО) «Дылача» официально завершилось 21 октября 2015 года, когда определением председателя Баунтовского районного суда Ирины Стрильчук был утвержден ликвидационный баланс общины. Иными словами, учтены и реализованы активы предприятия, проведены акты сверок, выплачены долги и подсчитано, чем на самом деле владела «Дылача», амбициозно названная когда-то в переводе с эвенкийского солнцем. Установлено, каким образом начавшая с «нуля» свою жизнь община практически сразу превратилась в империю по сути двух человек — Андрея и Татьяны Туракиных. Сколько средств ежегодно выделяла «Дылача» на благотворительность? Были ли в «Дылаче» те самые эвенки, ради которых все и затевалось, и если были, то стала ли для них СРЭО «Дылача» «солнцем», согревающим всех?
Даже сегодня, имея на руках массу документов, ответить на все эти вопросы будет не так просто. В чьей голове родилась безумная идея объединить для добычи нефрита эвенков, а не, к примеру, сойотов, татар или баргузинских евреев, доподлинно неизвестно. Не так даже важно, чья богатая фантазия нарисовала картину того, как эвенки сто лет назад рыскали по тайге, выколупывая пальцем из горы нефрит, чтобы обменять его на что-нибудь полезное. Можно предположить, что идейным вдохновителем аферистов выступил тогдашний глава Баунтовского района Вячеслав Хингелов, не раз рассказывавший о том, как в начале 90-х по его инициативе Усойскому, Усть-Джилиндинскому и Монгойскому сельским советам и в целом Баунтовскому району был придан эвенкийский статус. У Хингелова же родилась идея организовать в районе семейно-родовые общины и передать им лицензию на добычу золота, нефрита, флюорита, угля и всю таблицу Менделеева. Несколько общин, как, например, СРЭО «Россош», СРЭО «Чильчагир», СРЭО «Улукиткан», действительно были созданы. Однако лицензия на добычу полезных ископаемых почему-то досталась только учителю физкультуры Усть-Джилиндинской средней школы Андрею Туракину, и основавшему 15 июля 1992 года семейно-родовую общину «Дылача».
Для пущего пафоса организаторы не гнушались пускать в ход патриотические нотки. «Старожилы помнят, как многие годы одна иркутская компания сотнями тонн вывозила из района нефрит, при этом используя на приисках только своих земляков, — рассказывал прессе Вячеслав Хингелов. — И я, как глава района, настоял на том, чтобы передать лицензию СРЭО «Дылача». Надо было срочно решать проблему занятости эвенков».
Много раз республиканские деятели, в том числе и на уровне Сибирского федерального округа, пытались выставить опыт «Дылачи» как образцово-показательный и достойный подражания. Однако ни в Бурятии, ни в СФО, ни где бы то ни было еще в России ничего подобного больше не было и быть не могло. С самых первых своих дней «Дылача» была создана в обход закона, двадцать лет на глазах у всех добывала нефрит вопреки закону, и абсолютно все старательно закрывали на это глаза.
Кому была нужна «Дылача»
Вряд ли стоит считать случайностью, что пока вместо плохих иркутян наша СРЭО «Дылача» добывала нефрит, практически все главы Баунтовского района сделали головокружительную по республиканским меркам карьеру. Отдельно стоит заметить, что никто из них не был эвенком, да и прецедентов столь дружному карьерному росту в Бурятии найти будет непросто.
Уже упомянутый глава Баунтовского района Вячеслав Хингелов, можно сказать, собственноручно вручивший Туракину лицензию на добычу нефрита, в 1997 году становится председателем комитета госслужбы, кадровой политики и по работе с местным самоуправлением администрации правительства Бурятии. Пришедший ему на смену Владимир Бавлов уже в 2001 году становится зампредседателя госкомитета по природным ресурсам Бурятии, затем сенатором от Народного Хурала, а потом и вовсе перебрался в Москву в кресло аж замруководителя федерального агентства по недропользованию, где работал вплоть до 2012 года, когда ушел на пенсию. Следующему главе Эвенкийского района Иннокентию Дагбаеву удалось проработать в должности районного главы только год. В 2002-м он возглавил администрацию пре-зидента и правительства Бурятии, где находился вплоть до отставки Леонида Потапова.
Наверняка свое слово по этому поводу мог бы сказать, если бы захотел, ныне главный молочник Бурятии, а когда-то коммерческий директор семейно-родовой общины «Дылача» Юрий Тармаев. Начинавший этот бизнес вместе с Андреем Туракиным, Юрий Тармаев на каком-то этапе был исключен из членов общины. Однако уже в 2005-м Юрий Игнатьевич, возможно, не без помощи Туракина, становится председателем совета директоров ОАО «Молоко», а в 2007-м впервые избирается по партийным спискам от КПРФ в депутаты Народного Хурала.
Особенность нашей истории состоит в том, что про незаконность получения лицензий на добычу полезных ископаемых общественной организацией, в уставе которой основной деятельностью значится оленеводство, знали все — и те, кто эти лицензии выдавал, и те, кто каждый раз подписывал «Дылаче» все необходимые документы. Примечательно, что, зная об этом, никто из политиков ни тогда, ни сегодня не спешит рассказывать о том, что имели к «Дылаче» какое-то отношение. В биографии того же Юрия Тармаева вы не найдете ни слова об этом периоде его жизни. Даже страницы жизни Андрея Туракина, побывавшего за это время и депутатом Народного Хурала, и главой Баунтовского района, полны неясностей, объяснить которые до сего дня так никто не попытался.
К примеру, каким образом Андрей Туракин много лет мог избираться на разные посты и одновременно возглавлять семейно-родовую общину, если законом это было запрещено. Соответствующий федеральный закон «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ» вышел в 2000 году, однако ни в 2002-м (год избрания Туракина депутатом Народного Хурала), ни в 2004-м (главой Баунтовского района), ни много позже это обстоятельство почему-то не вызывало вопросов у тогдашнего главы минюста Бурятии Бориса Ботоева, курировавшего все общественные организации республики.
Вопросы начали возникать тогда, когда замруководителя Роснедр Владимир Бавлов ушел на пенсию. Тогда очередная проверка минюста выявила несоответствия в уставной деятельности общины и отказала ей в госрегистрации. Интересно, что уже в следующем году Борис Ботоев избирается по партийным спискам депутатом Народного Хурала, становится председателем одного из ключевых комитетов — по госустройству, местному самоуправлению и законности, а в 2015-м выдвигает свою кандидатуру на пост спикера.
