О том, почему ученый обратился именно к этой теме и о некоторых наиболее острых проблемах бурятского народа с корреспондентом «МК» в Бурятии» беседует первый вице-президент ВАРК, доктор социологических наук, профессор кафедры политологии и социологии Бурятского госуниверситета Эрдэм Дагбаев.
— Книга написана в преддверии последнего Всебурятского съезда, когда в обществе обострились дискуссии по самым животрепещущим вопросам развития бурятского народа. По этим вопросам нет единства. Высказывалось множество мнений необъективных, ненаучных, которые уводили к неправде и в конечном итоге наносили ущерб самому этносу.
Я занимаюсь этнополитической и этносоциальной проблематикой уже давно, еще кандидатская диссертация была посвящена этой теме. Поэтому хотелось включиться в разговор своими размышлениями о судьбе нашего бурятского народа и, что считаю особенно важным, выразить свою точку зрения с позиций конструктивных и позитивных интересов бурят. И я очень рад, что такая позиция была отмечена дипломом российской ассоциации политической науки, самого авторитетного профессионального политологического сообщества страны.
— «Буряты. Главные вопросы бытия». И каковы же эти вопросы?
— Я выделил примерно двенадцать наиболее злободневных вопросов, которые волнуют всех представителей нашего этноса. Они и стали названиями разделов книги. Так, первый из них касается, как и у любого этноса, вопроса об этнической идентичности. Поэтому он так и называется «Кто мы — бурят-монголы? Буряты». Среди других вопросов-названий: «Вхождение или присоединение? Зачем и почему был создан ВАРК? Что изменилось у бурят за последние 25 лет? Нужны ли нам автономные округа? Сохраним ли мы бурятский язык? Кого считать лидерами бурятского народа? Где наши корни? Почему буддизм является нашей верой? Что ждет бурят впереди?».
— Почему сейчас стали много говорить о внутренних различиях бурятских родов и племен?
— Каждый этнос развивается в конкретных исторических условиях. И здесь нужно вспомнить, как и каким образом сформировался наш этнос — из четырех-пяти племен и множества родов, которые оказались на территории России. Автономию мы получили в результате революции и гражданской войны, что позволило, прежде всего, при поддержке государства, создать престижные институты национальной государственности и развить консолидационные процессы.
Но республика никогда не была этнонацией, то есть буряты не были единственными представителями республики, и нынешняя Конституция принята всем многонациональным народом Бурятии. Сейчас в связи с развитием образования, науки и культуры все сегменты бурятского народа получили возможность пристально всматриваться в свою историю, возрождать свои особенные традиции и обычаи. Появились среди них свои лидеры, а значит, мы вступили в новую фазу — когда каждый из них претендует на свою долю в общем нациестроительстве, на ресурсы власти в этнической нише. Эта внутренняя конкуренция, по законам жанра, даже жестче, чем с другими этносами. Обратите внимание: даже некоторые из современных интернет-изданий представляют интересы потомков отдельных бурятских субэтносов.
В принципе, эта фаза должна завершиться естественным образом. Когда придет осознание того, что есть более важные общие признаки, которые надо сохранить — язык, общую универсальную культуру, общие институты. На это повлияют экономическая целесообразность, религия, глобализация. И само государство будет постепенно превращать этнос в нацию.
— Почему тема кланов особенно активно муссируется в период избирательных кампаний?
— Потому что это борьба за власть, а политическая идентичность проявляется не в партийной или иной политической принадлежности, а в групповщине. Учитывая все вышесказанное, наверное, думают, что если назвать какую-либо группу кланом, то это вызовет самую отрицательную реакцию у избирателей. Мол, как так, что какая-то группа родственников возьмет власть, будет управлять нами?
— Эрдэм Данзанович, это хорошо или плохо? Ведь это разобщает и ослабляет народ?
— Ну, с точки зрения общих канонов развития этноса плохо, потому что на выборах нужно бороться при помощи партий, политических программ, каких-то идей, доказывать, что ты лучше не потому, что ты чей-то родственник или фамилия такая.
— Есть ли у нас кланы?
— В строгом научном смысле слова у нас нет кланов. И здесь я согласен с академиком Борисом Вандановичем Базаровым, что у бурят никогда не было кланов. Ведь что такое клан? Это замкнутые кровнородственные образования, куда со стороны возможно попасть только через брак. Но кланы бывают не у всех народов, а у бурят тем более. У нас в силу особенностей формирования этноса группы родственников никогда полностью не контролировали одновременно сферу власти, собственности, экономические отрасли.
— Об этом же заявил и новый руководитель администрации главы и правительства РБ Баир Цыренов: «Пора раз и навсегда отойти от этой темы — о землячестве и кланах». Но почему все-таки говорят о них? В чем-то же они проявляются?
— Когда говорят о клановости, скорее, имеют в виду другое. Речь идет о корпоративности, группах и группировках. Такие группы, объединенные общим интересом, симпатией друг к другу, образовываются на самых разных уровнях — организаций и предприятий, их подразделений, в какой-то отрасли, но контролировать в целом весь комплекс власти и экономики очень трудно. В этих случаях мы можем говорить о правящих элитах России, но это уже разговор не о нас.
И потом: вы разве видели в Бурятии, когда говорят о влиятельных группах, в чистом виде группу родственников одной этнической принадлежности? У нас почти все группировки интернациональные и в большей части они корпоративные, то есть объединены принадлежностью к какой-то сфере деятельности, экономики, конечно, очень часто это земляки, сослуживцы, однокашники. В нынешней структуре региона влиятельные группы создаются вокруг сильных лидеров, которые добились какого-либо положения во властной структуре, в силовых структурах, в конфессиях, иногда на уровне очень крупной организации или коммерческого предприятия. Но в большей степени эти группы ситуативны, они постоянно распадаются или воссоздаются.
— Действительно ли темы панмонголизма, национализма и клановости это главные страшилки о бурятах, которыми пугают федеральную власть? Смысл таких манипуляций понятен — элементарная борьба за власть.
— Да, есть такие проявления. Но так поступают только циничные и безнравственные люди, которые прекрасно понимают, как эмоционально могут реагировать на это в структурах федеральной власти. Надо иметь в виду, что, к сожалению, в силу незнания там иногда не понимают, что как раз-таки панмонголизм, национализм и клановость, в том смысле, о котором мы говорили, для бурят не самые характерные черты. Радикальный национализм для бурят это плохой вариант развития.
— Какое же развитие нас ждет?
— Я выступаю за то, что буряты уже давно сформировались в единый этнос, у нас общий язык, культура, символы, психология, территория. То есть мы, буряты, имеем общую идентичность. Это означает, что мы сами должны вырабатывать пути к единству — сохранить литературный язык с одновременным развитием диалектов, уникальную культуру, но это ни в коей мере не изоляционизм. Учитывая высокий уровень и потенциал образования, культуры, науки, спорта, экономики и внутренний дух народа, его мудрость, конечно же, мы уверены в реализации оптимистического сценария — что не только сохраним этнос, но и добьемся мощного рывка вперед.
— Эрдэм Данзанович, какова роль в этом ВАРКа?
— Именно Всебурятская ассоциация развития культуры и является единственной общебурятской общественной организацией, она выступает за консолидацию этноса в рамках единой культуры. Она создавалась в трудную пору, в 1991 году, в период распада СССР, когда нужно было вырабатывать общую стратегию возрождения (тогда использовался этот термин) бурятской культуры. И она выполнила эту миссию. А потом наступили другие времена, когда появились и другие организации, специализировавшиеся на разных аспектах обучения языку, культуры и т.д. Теперь она в качестве межрегионального движения служит объединительной организацией для бурятских округов, землячеств, бурятских культурных центров и диаспор, других этнических организаций. Поэтому ее сегодняшняя роль заключается в координации и интеграции бурятской культуры. Отсюда и задачи, выработанные в свое время: поддержка и сами инициативы по проведению Сагаалгана, Сурхарбана, Ердынских игр, Гэсэриады, Алтарганы, различных общебурятских форумов — в организационных комитетах мы представляем общебурятские общественные интересы. Будем прямо говорить, что она консолидирует и бурятскую политическую элиту, являясь площадкой диалога.
Никто не отмахивается от критики, но многие не понимают нынешнюю роль ВАРКа. Думаю, что такой институт очень важен и его нужно сохранять.
