Все это произошло 2,5 года назад. С тех пор Евгений пережил пять операций и теперь уверен, что экстремальная ситуация ему была дана не просто так. Шолохов называет тот случай «переломным» и благодарен инциденту за то, что жизнь его изменилась.
«Падение с велосипеда»
Шолохов — по образованию физик. И по определению не должен верить во всякую там эзотерику. Но когда с ним случилась эта история — там, где она не могла случиться — мысли в голову полезли самые разные.
— Вот, допустим, вы едете на велосипеде по ровной дороге и вдруг переворачиваетесь и падаете, — приводит мне пример Евгений. — Это не связано ни с вашим умением водить велосипед, ни с состоянием дороги. Как будто неведомая сила бросила палку в спицы. Но зачем?
Свое «падение с велосипеда» у Шолохова случилось в августе 2018 года в подножиях малоизведанного перевала Баргузинского хребта. Он, альпинист, проходивший все горы в Бурятии, побывавший в Гималаях, до сих пор часто прокручивает в памяти, как это вышло. Ищет объяснения, но, увы.
— Я спускался с перевала, наступил уже поздний вечер, но было суперлуние, светила огромная луна, — рассказывает Евгений. — Все хорошо видно. С товарищами мы преодолели непростой участок и шли по ровному курумнику — насколько он может быть ровным в горах. Усталости не было, опасности — тоже. Я наступил на большой камень, размером со стол. Совершенно не ожидал, что он может быть неустойчивым. Казалось, что он стоит плотно. Я сделал по валуну несколько шагов, попал на его край, камень начал двигаться, правая нога соскользнула. И поймал меня в капкан.
Альпинист сразу ощутил, что ногу не просто зажало. Она сломалась. «Прошло секунд пять, а мне казалось, что я больше не выдержу, — вспоминает он. — Боль была невыносимой».
Волк и бабочка
Следующие 15 часов Шолохов провел практически в обнимку с камнем. Он выдержал, хотя прошел все стадии болевых ощущений — от ужаса до принятия. Все попытки вытащить, освободить ногу ни к чему не привели. И сам Женя, и его друзья (а вместе с ним было еще семь человек) все эти часы без остановки пробовали разные способы «отвоевать» ногу. Но валун стоял намертво.
— Сначала обвязали камень веревкой, которая у нас была, — перечисляет Евгений. — Представляете, семь человек пытаются его сдвинуть с помощью веревки и ногами. И это не удается ни на миллиметр. Мне потом вспоминался мультик «Ну, погоди!», где Волк поднимал штангу, на которую села бабочка. Вот примерно такая же ситуация. Большому камню, чтобы прийти в движение, не хватало веса бабочки. И бабочкой тут был я.
Ногу Евгения смазывали маслом, чтобы она выскользнула. Бесполезно. Вбивали клиновидные камни под валун, чтобы его сдвинуть. Бесполезно. Появился риск, что валун, даже если и сдвинется, может еще больше придавить ногу. И тогда ее просто отрежет. Уже через час после попадания в «капкан» стало понятно, что без спасателей не обойтись.
Друзья Шолохова разделились. Чтобы поймать сигнал сотовой сети и дозвониться до МЧС, несколько человек пошли вниз, один — наверх. Остальные остались рядом с Женей. Укутывали его в спальник, кормили, разговаривали, поддерживали. Первым до спасателей дозвонился известный в Бурятии фотограф Вячеслав Киплюкс. Те сразу выдвинулись в сторону поселка Улюн, но идти пешком надо было минимум сутки. Бессмысленно — Евгений мог погибнуть. В МЧС начали искать вертолет — и в итоге нашли его не в Улан-Удэ, а в Иркутске. Оставалось только ждать прилета.
«Я стал немножко стоиком»
— Первые пять часов было нормально — обезболивающее из аптечки действовало шикарно, — вспоминает Евгений. — Я шевелил ногой и чувствовал, как кости задевают друг друга. Но болевых ощущений не было. А во второй раз лекарства уже не подействовали. Не знаю, почему. И я начал погружаться в боль, все глубже и глубже. Сначала казалось, что это невыносимо. Потом становится еще больнее, и ты думаешь, что то, что было — вообще ерунда. А вот сейчас — предел. И потом боль усиливается еще и еще.
Шолохов признается, что те ощущения, которые настигли его на Баргузинском хребте, он не испытывал никогда.
— У меня не было травм, я ничем не болел, редко — простудой. В походах получал разве что ушибы. И тут — максимум. Мое понимание боли теперь стало совсем другим. Раньше я откладывал лечение зубов, например. А после этого инцидента поехал и сделал все зубы. По поводу операций я теперь тоже не переживаю. Тут же наркоз, тут же обезболивание. Это вообще ничего. Пульс не поднимается, переживаний нет. Я стал немножко стоиком.
Наверное, стоицизм, который открылся в Шолохове в горах, спас ему жизнь. Альпинист не нервничал, не кричал, не истерил.
— Когда перестало действовать обезболивающее, я вдруг стал совершенно спокоен, — объясняет Шолохов. — Не тратил энергию на переживания и сохранял спокойствие до конца. Понимал, что нервы никак не повлияют на ситуацию, зато могут серьезно повредить здоровью. Если ты можешь что-то сделать, то делай. Если не можешь, то смирись и жди.
Когда до места наконец добрались спасатели, Шолохов встретил их без криков и стонов. «Разговаривал, как сейчас с вами, как ни в чем не бывало», — смеется Евгений. Хотя последний час до этого альпинист находился в предобморочном состоянии — силы уходили, он мог упасть и даже попросил друзей обвязать себя веревками.
— Голова моя была в тумане, — вспоминает Шолохов. — Ощущения так себе. На грани потери сознания, бессилия. Часть ноги ниже перелома — онемела. А сам перелом ощущался во всех красках.
Появление шестерых эмчеэсовцев «включило» в Жене резервные силы. Он понял, что спасение близко. Сам смог рассказать, какие попытки освобождения предпринимались. После короткого совещания — что использовать из того, что принесли спасатели: лом, домкрат или гидроинструмент — был выбран последний.
— Это такие огромные плоскогубцы наоборот, — описывает Евгений. — Их вставили в то отверстие, которое я выдалбливал для клиньев, и разжали. Камень отодвинулся как пушинка.
Спасатели наложили шину на ногу Евгения. Затем был мучительный перенос до вертолета. Триста метров курумника Шолохова протащил на своей спине самый крепкий представитель МЧС. Потом стало идти легче. Пострадавшего переложили на носилки и донесли до вертолета.
— Помню, что меня просили рассказать стишок или спеть песенку, — говорит Шолохов. — Я уже не мог это сделать. Мне кололи множество обезболивающих и успокоительных, но ничего не работало. Пульс у меня зашкаливал за 200. Носилки прогибались, и было ощущение, что кости сильнее упираются друг в друга. Было большое счастье, когда, лежа на спине, я увидел лопасти вертолета. Это означало, что еще один мучительный этап подошел к концу.
Три дня в реанимации
Синдром длительного сдавления — очень неприятная вещь. Из поврежденных мышечных тканей калий поступает в кровь и полностью отравляет организм, включая сердце и мозг. Человек может просто умереть.
Тяжелой формой сдавления одной конечности считается временной промежуток в 8 часов. Сломанная нога Шолохова находилась под валуном почти в два раза больше. И состояние его было критичным.
— До того как я попал к медикам в РКБ имени Семашко, они были уверены, что для спасения жизни мою ногу придется ампутировать, — признается Евгений. — Но меня привезли в состоянии лучше, чем можно было ожидать. Во-первых, пока я лежал у камня, выпил очень много воды — спасатели еще по телефону сказали, что нужно пить, чтобы разбавлять яд. Во-вторых, эмчеэсовцы сразу наложили мне жгут, и это тоже остановило ток крови. В-третьих, организм — здоровый, молодой, боролся, как мог.
Ми-8 с Шолоховым на борту сначала прибыл в Баргузинскую ЦРБ, где ему наложили гипс. Потом альпиниста на вертолете отправили в РКБ в Улан-Удэ. Там у него взяли анализы — параметр «зашлакованность крови» (так называемый КФК) при норме в 60 единиц составлял у парня 35 тысяч.
— Наверное, от ампутации меня спасло то, что нога не выглядела отмирающей, — размышляет Шолохов. — Хотя анализы были очень плохие. Решили подождать, посмотреть. Три дня я пролежал в реанимации, опять все время пил воду. Две недели ушло на то, чтобы анализы пришли в норму. И наконец сделали операцию.
С августа 2018 года Шолохов пережил уже пять операций — три в РКБ им. Семашко и две в Новосибирском НИИТУ. Ему устанавливали аппарат наружной фиксации, ставили штифт, удаляли штифт, несколько раз исправляли деформированную стопу. Полностью чувствительность в стопу пока так и не вернулась. Совсем недавно Евгений начал ощущать подошву. Но он планирует прекратить операционные вмешательства и разрабатывать ногу упражнениями и тренировками. Шолохов активно катается на велосипеде, сноуборде, занимается скалолазанием («мою деформированную стопу было удобно ставить на камни, хоть и очень больно»). А в 2019 году даже сходил с группой туристов в качестве сопровождающего в 8-километровый поход. «Был замыкающим, так что мог позволить себе идти медленно, — говорит Евгений. — Было больно, неприятно, но, надеюсь, полезно».
«Никто не придет, никто не найдет»
— Мне сразу стало ясно, что инцидент на перевале был не о том, что в горы опасно ходить, — подчеркивает Евгений. — Дело — в чем-то другом. Это более глобальные вещи. У меня было время, чтобы все обдумать, и я нашел как минимум пять серьезных причин того, почему все случилось. В моей жизни все шло к тому, что требовались перемены. Я сам чувствовал это. Был переломный момент. И — случился перелом. Наверняка был способ изменить и осознать свою жизнь менее болезненным способом. Но я таких способов не нашел.
— А что вас не устраивало в жизни?
— Наверное, я шел немного не в том направлении, в котором хотел. И горы были для меня такой отдушиной, где можно было побыть там самим собой. Нужно признаться, это был нездоровый уход от реальности. Тот случай показал мне, что есть другие стороны жизни, на которые стоит обратить внимание. Я так и сделал. Теперь горы занимают не такую большую часть моей жизни. Хотя я их не бросаю. Часто люди ломают кости на ступеньках, тротуарах и пешеходных переходах. После этого же не приходят мысли больше не пользоваться ступеньками? Ведь дело не в ступеньках…
— У вас очень серьезная встряска была, если произошли такие серьезные изменения…
— Я мог бы эту встряску проигнорировать. На стресс человек реагирует по-разному. Можно обидеться на жизнь, на государство, найти разные причины, либо обидеться на себя и впасть в депрессию. Но я понимаю, что в моем случае это было бы тупиком. Надо извлечь пользу из того, что произошло. И сейчас понятно, что тот инцидент — самое позитивное изменение в моей жизни в плане последствий. Я бы, конечно, не хотел, чтобы такие же события повторялись. Хотелось бы в следующий раз проще осознавать, что нужно менять жизнь. Но, видимо, тогда это был самый простой способ донести до меня все, что нужно.
— Не могу не спросить — а если бы в том походе вы были один?
— Фильм «127 часов» (реальная история альпиниста, который в одиночестве провел в горной расщелине почти шесть дней после того, как его рука оказалась зажата камнем весом более 300 килограммов. Парень спасся тем, что ампутировал себе кисть. — Прим. ред.) — один из моих любимых. Конечно, еще там, на перевале, я думал о том, что бы делал, если оказался один. Единственным шансом было бы оторвать свою ногу. Никто не придет, никто не найдет. Ты понимаешь, что нужно пожертвовать чем-то. Принять хладнокровное решение, и оно будет правильным, хоть и неприятным.
Евгений Шолохов выражает благодарность:
- участникам группы (два Вячеслава, Елена, Анатолий, Любовь, Арьяна и Юлия) и всем друзьям, оказавшим поддержку;
- Усть-Баргузинскому поисково-спасательному подразделению Байкальского ПСО МЧС России, в частности, Виктору Крюкову, и всей команде — за спасение жизни, освобождение от камня и транспортировку к врачам;
- службе санитарной авиации Бурятии — за эвакуацию в Улан-Удэ;
- хирургам РКБ им. Семашко Алексею Викторовичу Будаеву и Дамдину Доржиевичу Дымбрылову — за спасение жизни и ноги;
- хирургам ННИИТО им. Я.Л.Цивьяна (Новосибирск) Василию Викторовичу Кузнецову и Игорю Анатольевичу Пахомову — за исправление сложной деформации стопы.
Кстати
В больнице выяснилось, что у Евгения Шолохова — простой поперечный перелом большой берцовой кости с небольшим осколком. Это было удивительно, потому что его ногу зажало между двух камней с ровными гранями. По логике вещей, конечность могло запросто отрезать или раздробить. Загадка разрешилась, когда спасатели отодвинули большой валун.
— Оказалось, что на обоих камнях была выемка размером чуть больше моей кости. И эти выемки совпали. Нога попала прямо туда. Поэтому все обошлось простым переломом. Но вероятность этого очень низкая. На других камнях таких выемок не было. Все это наводит на мысли, что подобное происходит вне вероятности, не просто так. У этого камня, который ждал меня всю мою жизнь, было специальное условие — он должен был сломать мою ногу и поймать, зажать и не отпускать. Чтобы я наконец подумал и изменил свою жизнь, — говорит Евгений.
