Москвич по прописке
Кто понимает, как устроена театральная кухня, найдет в этой ситуации разумное объяснение. Так сложилось, что во всех (ну, или почти во всех) российских театрах работают приглашенные художники. Вольно или невольно московская прописка удерживала Вадима Михайловича в этом странствующем статусе. И давала художнику ту степень творческой свободы и независимости, которая позволяла ему в любой момент собрать чемоданы и «сменить декорации». Впрочем, по словам Вадима Бройко, он всегда держал себя в тонусе и как приглашенный художник оформлял спектакли в других российских театрах, но всякий раз вновь возвращался в Бурятию, которую полюбил всей душой, и которую просто так покинуть уже не получится.
Сегодня он — заслуженный деятель искусств России, член союза художников России, трижды лауреат государственной премии Бурятии, кавалер ордена Дружбы, доцент академии театрального искусства Санкт-Петербурга, профессор ВСГАКИ и прочее и прочее. А еще Вадим Бройко два десятка лет был главным художником площади Советов. И в те советские годы оформлял главную площадь столицы советской республики в дни больших государственных праздников.
Как муж и жена
В одном из интервью Вадим Михайлович рассказывал, что его пригласил на работу в Улан-Удэ тогдашний директор Бурятского театра драмы Цырен Балбаров и сразу же назначил главным художником, хотя свой первый спектакль он оформил незадолго до отъезда — в 1969 году, работая в Московском театре-студии киноактера. Ну а первой работой в Бурятском театре драмы стал спектакль «Доржи Банзаров» по произведению Николая Дамдинова.
В театре русской драмы у Вадима Бройко свой просторный кабинет. То есть кабинет был просторным, а сейчас он полностью заставлен (и завешан) эскизами и макетами к спектаклям, которые он создал за годы творчества. Всюду узнаваемые эскизы узнаваемых спектаклей знаменитых авторов, которым рукоплескал наш бурятский зритель. Всюду — невероятно живые макеты, будто «снятые» с реальных сцен и уменьшенные до игрушечного размера. А на самом деле все, конечно же, наоборот — именно с этих макетов, созданных руками, талантом и воображением художника, создавались декорации спектаклей.
— Макет — модель будущего спектакля. Все, что вы здесь видите, затем переносится на большую сцену в масштабе 1:20. В том, каким он получается, заключено мое видение пьесы. Конечно же, над этим пространственным решением будущего спектакля мы работаем совместно с режиссером, и после того, как мы договорились, я сдаю ему «чистовой», то есть готовый макет. И в нем уже ничего не переделывается. Это закон, который порядочный режиссер нарушать не должен.
— Как получается создать ощущение реальности, ощущение правды жизни на сцене?
— На этот вопрос я могу отвечать долго, говорить вещи, которые озвучиваю своим студентам. Здесь много факторов и много нюансов. Но всегда есть индивидуальное, творческое отношение художника. Очень часто я уезжал в командировки, чтобы своими глазами увидеть место события, которое мне предстоит воссоздать на сцене. Однажды я работал над спектаклем по пьесе Николая Погодина «Кремлевские куранты», где главным действующим лицом был вождь мирового пролетариата Владимир Ленин. Министерство культуры Бурятии обратилось с просьбой в министерство культуры России позволить художнику русского театра из Бурятии посетить квартиру-музей Ленина в Кремле. И мне разрешили. Если коротко — я сидел в настоящем кресле основателя советского государства Владимира Ильича, в его настоящем рабочем кабинете, глядя своими глазами на окружающую вождя обстановку. В те годы, когда имя Ленина было священным, это звучало очень убедительно. Что касается спектакля, которым я очень горжусь, он, на мой взгляд, получился правдивым. Я сделал много спектаклей, которые вошли в историю. Я никогда не делал халтуру на сцене. И у меня никогда не было провального спектакля. Одно «но». У каждого сценографа должен быть свой режиссер, у каждого режиссера — свой сценограф. Мне в жизни на режиссеров очень везло, я с благодарностью вспоминаю Соднома Будажапова, Цыдена Цыренжапова, Федора Сахирова, Андрея Штейнера, Алексея Буркова и других мастеров театра, с которыми мне посчастливилось работать. Зачастую отношения между режиссером и художником складываются как у мужа с женой. Есть все — и ревность, и ругань, и ссоры, и доброта, и примирения. К примеру, с Алексеем Бурковым мы часто поругивались, но если уж добивались совместного решения, то получалась действительно хорошая вещь. Как, скажем, спектакль «О мышах и людях» по Стейнбеку. Мы вытянули мешковину со сцены глубоко в зрительный зал, закрепив ткань веревками к балконам, в результате у зрителей возникло ощущение погруженности в сюжет. Они чувствовали себя как мыши в мышеловке.
От Шекспира до Лобозерова
Те, кто ближе к театру, чем большинство случайных посетителей, кто считает себя другом и поклонником театрального искусства, в особом представлении Вадима Бройко не нуждается. Его портрет наряду с портретами актеров и режиссеров висит в фойе нового здания театра русской драмы, как прежде висел в «старом» здании, как в свое время красовался в Бурятском театре драмы, где художник и сценограф Вадим Бройко тоже оставил свой заметный след. Он — один из самых узнаваемых людей в нашем городе, даром, что не артист. И как всякий неординарный человек имеет на все свое твердое суждение.
— Некоторые молодые художники считают, что макеты — это прошлый век…
— Действительно, некоторые предпочитают создавать эскиз и макет на компьютере. Я убежден, что макет, сделанный руками, это та правда, которая перейдет на сцену. Сегодня сложно быть зрителем. Современные люди живут в мире высоких технологий, компьютерной графики, кинематографа. А если я начну разжевывать зрителю, что и как происходит на сцене? Нет, зритель должен сам домысливать, думать, чтобы подкорку включал.
В чем сила классиков? В том, что классики говорят о вечных вещах — о человеческом духе, о чертах характера человека. И эти черты характера были, есть и остаются в героях произведений всех исторических эпох, начиная с Уильяма Шекспира, заканчивая Максимом Горьким и нашими современниками, такими как Степан Лобозеров. Меняются лишь декорации, а правда жизни человеческого духа (по Станиславскому) никуда не денется.
— Сколько спектаклей вы сделали?
— У меня в этом кабинете есть дверь, за ней склад — там гора разобранных макетов. Если собрать все — их будет много. А эти — выставочные. Я их на выставку вожу. К слову, меня очень бесят критики: «Хорошо оформлен спектакль», — пишут они. И все? Одна строчка? А что значит «хорошо оформлен»? Это — моя работа, это труд сценографа, художника! Спектакль уходит очень быстро, к сожалению, очень редко, когда он живет долго, как, например, спектакли, поставленные по хрестоматийным произведениям классиков. Например, спектакль «На дне» Горького у нас уже 13 лет. Как и «Горе от ума» Грибоедова, и он тоже будет идти десятилетиями. Сейчас 200 лет Лермонтову, я уговариваю худрука поставить спектакль «Маскарад», которому я прочил бы долгую жизнь.
— Иногда говорят, что пьеса — это еще половина спектакля, вторая половина создается союзом режиссера, сценографа и актеров.
— Известный московский критик увидела на сцене в Иркутске наш спектакль по пьесе Степана Лобозерова, и сказала: «Спасибо за деревню!». Казалось бы — деревня, что особенного?! Но нам с режиссером удалось отразить на сцене ту огромную правду жизни, которая раздвигает стены, создавая ощущение реальности, истинности, неподдельности. Ощущение правды.
Трижды лауреат
— Вы единственный в Бурятии человек, которого трижды награждали государственной премией РБ.
— В Бурятском театре драмы мне особенно вспоминается спектакль «Тополек мой в красной косынке», поставленный с режиссером Содномом Будажаповым по произведению Чингиза Айтматова. Тогда, в 1973 году, не существовало светового занавеса. А мы купили фары от тракторов, вставили туда другие лампочки и использовали их. Известный эстонский режиссер Карел Ирд с очень высокой трибуны заявил, что лично ему понравились в тот год два спектакля. Это «Сталевары» в МХАТе и «Тополек мой красной косынке» в Бурдраме. Помню, я смотрел этот спектакль с положения, с какого мне была видна и сцена, и зрительный зал. Когда главная героиня (актриса Людмила Дугарова) произносила свой монолог, в одном из рядов заплакали женщины. Русские женщины! Я подумал о силе искусства, и о том, что это не дежурные слова. Пьеса киргизского автора, играют буряты на родном языке, а плачут русские женщины. Мы тогда получили все премии, какие только можно, включая государственную премию Бурятии. Вторую государственную премию Бурятии я получил за спектакль, поставленный по произведению Исая Калашникова «Разрыв-трава». А третью — за «Стулья» Ионеско. Мы делали его в краткую бытность художественным руководителем русского драматического театра Олега Юмова. Было найдено такое пространственное решение, которое очень верно передавало мысль автора и наш замысел.
Наша история
— В январе в Москве в Центральном доме художников прошла всероссийская художественная выставка «Россия-XII». В числе самых интересных и талантливых работ крупнейших мастеров российского искусства были и ваши, в частности, эскиз к спектаклю «На дне» Горького.
— Да, работы художников прошли тщательный отбор, прежде чем попасть на эту выставку. И я горжусь этим! Почему я хотел пообщаться с вами, потому что многих моих коллег уже нет. Они за себя уже ничего не скажут. И еще спасибо, что есть люди, которые хотят увековечить их память. Они умерли, двое — Валерий Тевелев и Евгения Будажапова, — в молодом возрасте. Это замечательные художники, сценографы Георгий Павлов, Александр Тимин, Борис Чернутов, Мария Шестакова, Николай Быстров, Эдуард Фрорип — представители старшего (первого) поколения. И совсем недавно ушедшие от нас Михаил Болонев и Сергей Панков, замечательные художники! Это люди, которых мы не имеем права забывать!
Наша Бурятия очень богата наследием художников, поэтому я не тороплюсь отдавать работы моих коллег, ушедших из этой жизни, их родственникам. Я считаю, что их должны увидеть жители республики, все, кто интересуется искусством, кто любит живопись и театр. Еще мечтаем показать работы наших сценографов, театральных художников в Санкт-Петербурге.
— Насколько известно, вы организовали первую в истории Бурятии выставку работ театральных художников республики XX – начала XXI веков.
— До этого ее никто не проводил. И не потому, что никому в голову не приходило собрать лучшие произведения театральных художников, сценографов и показать их людям. А потому что это организационно сложное мероприятие. Выставку уже увидели жители нашей республики, она была развернута в фойе театра русской драмы. Она экспонировалась в «зеленом фойе» театра имени Охлопкова в Иркутске. Мы получили множество восторженных отзывов критики, ценителей искусства, простых граждан.
Хочу сказать слова благодарности за помощь в организации выставки директору Русского театра драмы Петру Степанову, союзу театральных деятелей Бурятии и его председателю Дмитрию Панкову, директору музея ГРДТ имени Бестужева Ларисе Золотухиной. А также хочу поздравить коллег, режиссеров, актеров, художников, всех, кто любит театр, с Всемирным днем театра! Творческих успехов!
Беседовал Станислав БЕЛОБОРОДОВ.
