Прибывший из Омска руководитель провел свою первую пресс-конференцию в формате, который из местных силовиков не использовал до него никто — на пленэре, за городом, в походной палатке, отвечая на вопросы вполне открыто и доброжелательно. Первое интервью-знакомство нового руководителя действительно получилось несколько нестандартным.
— Андрей Иванович, почему пресс-конференция на пленэре? Вы так работали с омскими журналистами, вам кто-то подсказал такой формат?
— С омскими журналистами я так не работал, просто решил внести новую нотку в привычное мероприятие. Стояла задача познакомиться, а делать это всегда лучше в неформальной обстановке. Мы вынесли пресс-конференцию за город, чтобы также в рамках учения следователей-криминалистов продемонстрировать некоторые возможности нашей криминалистической техники.
— Расскажите коротко о себе.
— Я родился в Крыму, но всю жизнь прожил в Омске, где после школы сразу поступил на юридический факультет Омского госуниверситета. После учебы в 1994 году был принят на работу в органы прокуратуры. Работал следователем прокуратуры и помощником районного прокурора, затем прокурором отдела по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельностью прокуратуры Омской области, с 2001-го по 2004 гг. возглавлял указанный отдел. Далее занимал должность прокурора Советского административного округа города Омска, а когда 7 сентября 2007 года создалось следственное управление следственного комитета РФ по Омской области, возглавил его. В феврале этого года получил приглашение возглавить следственное управление в Бурятии.
— Ваш предшественник Вячеслав Сухоруков, тоже генерал-майор юстиции, который прошел ровно тот же путь, сейчас возглавляет Восточно-Сибирское следственное управление на транспорте следственного комитета России, располагающееся в Иркутске. Вы из Омска приехали работать на точно такую же должность. Если рассматривать Бурятию как регион, где живет в два раза меньше населения, чем в Омской области, не кажется вам, что такое назначение — некое понижение в карьере?
— Современная система следственного комитета устроена таким образом, что руководитель регионального управления имеет возможность отработать на своем посту только два контракта подряд, после чего следует ротация, в рамках которой предлагаются вакантные должности. Срок моих полномочий в Омске истекал, вслед за чем я получил предложение поработать в Бурятии, где недавно освободилась равнозначная должность. Сразу ответил согласием, потому что интересен новый опыт работы и новые люди.
— Какие-то здешние особенности уже можете назвать?
— Если говорить о структуре преступлений, то она отличается. В Бурятии гораздо больше совершается преступлений против жизни и здоровья человека, большинство в алкогольном опьянении на бытовой почве. Буквально — сели за стол и возникла ссора. По этим преступлениям нагрузка на следователей очень высокая. Предыдущие два года число убийств росло, но сейчас наметилась тенденция к снижению их числа. К примеру, за минувшее полугодие было совершено 129 убийств, тогда как за тот же период прошлого года этот показатель был на уровне 134 преступлений. В Бурятии довольно высокий процент раскрываемости преступлений против личности, к примеру, убийств — 98%, и это говорит о хорошей работе следователей, а также наших коллег из органов внутренних дел, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.
Также за этот период немного снизилось число преступлений коррупционной направленности. Хочется даже сделать вывод, что в республике власть не подвержена этому недугу. Представляется, что в подавляющем своем большинстве, за некоторыми исключениями, чиновники — это честные люди, которые добросовестно занимаются своим делом. Что касается работы с журналистами, то руководство СК России все время ориентирует нас общаться с журналистами, чтобы люди знали, что происходит. Поэтому готов работать со всеми журналистами и, в свою очередь, мы ждем от них помощи и поддержки.
— Вы объехали уже всю республику?
— Пока нет, хотя постоянно выезжаю в какой-то районный отдел, провожу там прием граждан. К примеру, на этой неделе буду проводить личный прием граждан в Баргузинском районе. На таких встречах люди жалуются в основном на некачественную медицинскую помощь, зачастую кто-то не согласен с тем решением, которое принял следователь. Поступают жалобы на полицейских. Взаимодействие по таким вопросам с министром внутренних дел республики у нас организовано достаточно конструктивно, никаких противоречий в этом направлении работы нет. Я хочу сказать, что если полицейский совершит преступление, его никто не будет выгораживать.
— Как тогда назвать то, что произошло с жителем села Нижний Жирим Тарбагатайского района Иваном Русиным? Двое полицейских сломали ему руку, однако уголовное дело вашим сотрудником не возбуждалось 1 год 9 месяцев, а после того как дело все же появилось, первый допрос свидетелей произошел буквально на днях, то есть еще через 4 месяца.
— Я в курсе данного дела. На личном приеме у меня был адвокат пострадавшего. Расследование проводится, находится у меня на контроле и, уверен, результат будет объективным.
— Вы начинали работать в системе следственного комитета с момента его образования. Как относитесь к идее о реформировании данной структуры?
— Я привык оперировать фактами, поэтому пока ничего о том, чего нет, сказать не могу. Следственный комитет сегодня, на мой взгляд, работает стабильно, так же как и наше следственное управление, возможно, и не без изъянов, но в целом удовлетворительно. Цифры и в Бурятии, и в стране свидетельствуют, что результат есть. В работе нашего ведомства я не вижу острых проблем, из-за которых надо что-то менять.
— В свое время такой проблемой называли кадровый вопрос, слишком молодой возраст следователей следственного управления, не позволявший качественно расследовать сложные дела, связанные с мошенничеством, дела экономической направленности. Вы не считаете, что это проблема? Могла ли Каменская расследовать свои дела, если бы ей было 20 лет?
— Статистика сегодня такова, что в управлении по Бурятии работают 69 следователей, 70 процентов которых это молодые люди, со стажем службы порядка 3 лет. И такая ситуация по всей стране. Сама работа следователя предполагает сегодня мобильность, это работа без выходных, праздничных, а зачастую и в ночное время. Не каждая семья способна выдержать такой график. Человеку под 50 лет работать следователем районного звена уже сложно. Может быть, где-то в отделе особо важных дел, где меньше мобильная нагрузка, это получится, но в районном звене сложно. Поэтому мы ставку делаем на молодежь. Постоянно проводим занятия для молодых следователей, повышаем их квалификацию. Кроме этого у нас эффективно применяются принципы наставничества, когда более опытные следователи помогают молодым коллегам, только назначенным на должность. Могу сказать, что устроиться в следственное управление достаточно непросто. Текучесть кадров составляет на сегодня лишь 5 процентов. Люди держатся за свою работу.
— В мае в вашем ведомстве было возбуждено уголовное дело по резонансному происшествию с пропажей в Поселье двухлетнего мальчика Дамира, которого позже нашли в реке. Но до того, как его нашли, у многих жителей Поселья был собран биологический материал, что вызвало среди населения вполне закономерные вопросы. К примеру, в английском детективе «Код убийцы» рассказывается история открытия ДНК-дактилоскопии и первый случай, в котором она была использована, чтобы поймать убийцу. То есть сначала с убитых тел был взят образец, а потом у жителей городка следователи брали кровь на анализ и, в конце концов, установили убийцу. Вопрос в том, зачем у жителей Поселья брали на анализ биологический материал, если на теле Дамира, как можно было понять, никаких следов насильственной смерти обнаружено не было?
— Возможности криминалистики не стоят на месте. Если раньше для анализа необходима была кровь, то сегодня биологический материал берется с помощью ватной палочки из ротовой полости. Он может храниться бесконечно долго, из него создается банк данных, который используется при поисках без вести пропавших людей, идентификации найденных останков и так далее. Забор материала производится согласно постановлению следователя. Обязательно у гражданина спрашивается согласие на забор его биологического материала, потому что дело это сугубо добровольное. Если человек не желает сдавать биологический материал, он может этого не делать.
— Спасибо за беседу!
