О нем слагаются легенды и передаются из уст в уста. Однако меньше положенного «отсидеть» вполне реально даже при тяжких преступлениях.
Ежегодная статистика сидельцев, которые оказались по внешнюю сторону колючей проволоки раньше, чем должны были — тому доказательство. Какие требования выполнять просто необходимо для столь серьезного поощрения, и есть ли шанс на него у той, что отправила в мир иной другого человека из-за бытовой ссоры, но раскаялась в содеянном? Мы попытались найти ответы на эти вопросы.
«Я не отрицаю свою вину»
Ирина (имя изменено). 30 лет. Статья 105, часть 1 («Убийство»). Срок — 9 лет.
Назвав свои данные, девушка застывает на месте, но, получив приглашение, садится на стул.
— Это все алкоголь, — говорит она, опустив голову.
Четыре года тому назад Ира тихо-мирно жила с гражданским мужем и его мамой в их квартире в Бичурском районе. Как признается сама, мужчина попался неплохой (руку не поднимал, разве что пощечину мог отвесить), но больно ревнивый. Вот и тем роковым днем на веселой гулянке заподозрил ее в неравнодушии к собственному другу. И едва тот ушел домой, начал предъявлять претензии.
— Сначала просила оставить меня в покое, потом пригрозила сделать что-нибудь с собой. Он сунул нож в мои руки и крикнул: «На! Чего бросаешь слова на ветер?!». И я воткнула клинок прямо в его сердце, будучи в пьяном угаре. Сразу выбежала вон, впав в шоковое состояние, но вскоре вернулась обратно.
К тому моменту мама и кузен погибшего, которые находились в соседней комнате, вызвали стражей порядка. Полицейские отвезли девушку в изолятор временного содержания, а затем — в следственный изолятор №1. Почти год она провела там, плача круглыми сутками, и уже три года находится в исправительной колонии №7.
Попав сюда, Ирина неожиданно обнаружила у себя неведомые ранее таланты. Во-первых, познакомилась с холстом, масляными и акриловыми красками, принялась читать тематическую литературу об изобразительном искусстве и начала рисовать — но не природные пейзажи или окружающую обстановку, а осужденных женщин из разных отрядов. Иногда, в порыве вдохновения, сама предлагает написать портреты, иногда они просят. Работы занимают примерно по тридцать минут и, хоть и не получаются точными копиями, нравятся «моделям». А это самое главное для любого художника.
— Сколько бывает дней рождения, столько выпускаю поздравительных плакатов, — рассказывает моя собеседница. — Рисую и разные иконы, отправляю их на всероссийские конкурсы православной живописи среди осужденных. Недавно отправила одну на тему тщеславия для «Явления», ранее сделала другую, против абортов. Пока ничего не выигрывала, но, думаю, все впереди.
Во-вторых, выучилась на повара и стала готовить, чем отродясь не занималась. Сейчас работает в столовой «семерки» и, по собственному признанию, больше всего любит делать жаркое по-домашнему: «Хочется, чтобы никто не уходил голодным. Вот так — день варю, день рисую. Хожу в клуб, где поют, танцуют, играют на гитаре. Вообще не могу сидеть без дела!».
Помимо всего прочего с Ириной, как и многими другими осужденными, готовящимися к освобождению, работает психолог. С ними постоянно проводятся различные психологические тренинги, в ходе которых познается свое «Я», формируется мотивация на создание семьи и восстановление социально-полезных связей.
Девушка обменивается письмами с приятельницей и поддерживает связь с тетей, которая не отвернулась после преступления, но не пожалела племянницу, а просто сказала: «Все будет хорошо».
Планов на будущее — настоящее громадье. Выйдя отсюда, Ира собирается работать в общепите в родном Поселье и разрисовывать стены в квартирах для дополнительного заработка, предварительно выложив образцы в социальных сетях. А еще — помогать старенькому дедушке и младшей сестренке, чтобы они нуждались в ней, приезжали на выходные и праздники. И обрести простое женское счастье — выйти замуж и родить ребенка. «В этих стенах я открыла в себе много новых качеств — жалостливость, ответственность, даже щепетильность. И поняла: если соблюдать режим и дисциплину, все и правда будет хорошо».
С 2017 года Ирина находится на облегченных условиях в реабилитационном центре «Аврора». С февраля же 2019-го может пойти на условно-досрочное освобождение, если подаст соответствующее прошение, суд удовлетворит его, а потерпевшая сторона не выступит против. Но в последнем никакой уверенности нет.
— Мать потеряла не только своего сына, но и единственного продолжателя рода, перенесла инсульт, — произносит осужденная. — На судебном заседании я не могла взглянуть ей в глаза и попросить прощения. Потому что не представляла, возможно ли простить за такое. Не отрицаю своей вины и не думаю, что есть слова, которые оправдают меня. Но очень хочу написать письмо. Хотя бы попытаться…
В светлое будущее
Итак, УДО — стимул «зэков» к правопослушному поведению. Оно представляет собой досрочное освобождение от дальнейшего отбывания наказания, если за это время, проводимое уже на свободе, человек умышленно или случайно не совершит новое преступление, не нарушит общественный порядок и не уклонится от тех обязанностей, которые возлагаются на него законами.
— Такая мера может применяться ко всем осужденным, в том числе пожизненно заключенным, но только положительно характеризующимся, — пояснили в пресс-службе УФСИН по Бурятии. — При этом они должны отбыть определенную часть срока — не менее полугода, а перед этим — подать свое ходатайство, после чего администрация колонии обязана направить в суд характеристику, где содержатся сведения о поведении осужденного, его отношении к учебе, труду и преступлению, а также личное дело.
Если великий и гуманный убедится в том, что преступивший закон не нуждается в полном отбывании наказания для своего исправления, то даст «зеленый свет». Увы и ах, практика показывает: больше половины граждан, которые пораньше вышли на вольную волю, опять встают на скользкую дорожку и вновь смотрят на небо в клеточку, но еще более длительный период.
Как бы то ни было, за восемь месяцев этого года условно-досрочное освобождение было назначено 366 осужденным в пенитенциарных учреждениях нашего региона, включая 44 женщин из исправительной колонии №7. Не далее как в прошлую среду под ее крышей заседала комиссия, которая решала в течение часа почти гамлетовский вопрос — быть или не быть УДО? Присутствовал здесь и корреспондент «МК» в Бурятии» — член общественной наблюдательной комиссии РБ за местами принудительного содержания.
Три обитательницы ИК-7, которые подали документы на вышеупомянутое поощрение, предстали перед нашим взором. Глядя на этих представительниц слабого пола в казенной одежде, переминающихся с ноги на ногу, сложно представить, что одна из них испачкала руки в крови, другая — похитила имущество, а третья — еще и совершила разбойное нападение.
Но факт остается фактом. 67-летняя бабушка сидит за убийство, а 34-летняя и 39-летняя женщины — за кражу и грабеж соответственно. Тут, за решеткой, они проявляют свои лучшие качества, за что получают различные поощрения, обучаются новым специальностям, усердно работают и по возможности общаются со своими родственниками, чтобы было к кому и куда возвращаться после освобождения. На этой неделе суд рассмотрит их материалы. А зимой следующего года решит судьбу нашей героини, которая, думая об УДО, рисует иконы и портреты своих товарок.
