Например, осенью 2017 года известный в Бурятии поэт-песенник и кинорежиссер Юрий Ботоев предложил называть главу Бурятии Алексея Цыденова Суперменом – с большой буквы этого слова.
Поводом для этого стали нестандартные для столь высокопоставленного чиновника поступки — спасение на виду у всех Алексеем Цыденовым эпилептика на площади Советов и пожилой пары, застрявшей из-за поломки их не менее пожилого автомобиля на трассе в Баргузинском районе Бурятии.
Однако прозвище Супермен за Алексеем Цыденовым так и не прижилось — или из-за отсутствия новых подвигов, или (по крайней мере) отсутствия о них каких-либо сообщений в СМИ или социальных сетях. Сейчас главу Бурятии называют либо просто Самбуевичем — по отчеству, либо Метисом в зависимости от контекста. Но очевидно, что для появления нового — постоянного — прозвища исходного материала еще недостаточно. А в профессиональной деятельности главы Бурятии, наверное, нет ничего необычного — в ней слишком мало пищи для творчества острых на язычок и скорых на эпитеты сограждан. Ну не называть же Алексея Цыденова Трудоголиком, хотя на сегодня это едва ли не самое точное определение главы региона, который накануне пожаловался в сетях, что мечтает хорошенько выспаться.
Нагой и голый
В этом смысле за экс-главой Бурятии Вячеславом Наговицыным давно и прочно закрепилось прозвище Сказочник, которое он заработал рядом неисполнимых обещаний. Политику, в частности, никак не могут забыть его обещание, опрометчиво данное им на инаугурации в 2007 году превратить республику к 2018 году в высокоразвитый и бездотационный регион. И хотя со временем Вячеслав Наговицын вообще перестал что-либо обещать, прозвище осталось — как символ утраченных возможностей, несбывшихся надежд и обманчивости иллюзий. Ведь и Вячеслава Наговицына, ставленника Владимира Путина, в 2007 году жители Бурятии восприняли как избавление от депрессивности, оставленной в наследство от первого президента Бурятии Леонида Потапова, которого, к слову, в коридорах власти называли Дедушкой или просто Леликом.
Когда мэр Улан-Удэ Александр Голков и экс-глава Бурятии Вячеслав Наговицын еще работали в паре, в соцсетях их частенько называли, обидно коверкая фамилии, Нагим и Голым — возможно, в качестве иллюстрации к причинам бедственного социально-экономического положения в республике.
Обидно, да!
Когда именно за экс-мэром Улан-Удэ Геннадием Айдаевым закрепилась кличка Мэргэн, точно неизвестно, как и невозможно назвать автора этого меткого прозвища, имеющего «двойное» прочтение — и так и этак, но по-всякому достойно. Мэргэн — это и как монгольский воин-лучник, от стрел которого не уйти никому, и как мэр по имени Геннадий. В этом смысле его преемнику Александру Голкову не очень повезло. То его кличут по физической особенности, то по имени одного из вымышленных персонажей произведений Джона Толкина «Властелин колец». В обоих случаях хуже, чем даже Сказочник.
Не повезло и лидеру бурятских «единороссов», новому спикеру республиканского парламента Владимиру Павлову, которого опять же злые языки наделили кулинарным прозвищем Маргарин, словно характеризующим его как политика, не способного на жесткие и твердые решения. Что, впрочем, спорно, если учесть, что человек с такими сомнительными особенностями вряд ли смог бы достичь столь высокого положения в обществе — стать вторым по статусу человеком в республике. Однако любой политике присущи самые причудливые и неожиданные формы. Да и строится она совсем из другого материала и по другим «санпинам»…
«Во саду ли, в огороде…»
Все более-менее заметные политики обзаводились прозвищами. Неутомимого экс-сенатора, академика РАН Арнольда Тулохонова, создавшего недавно в Бурятии клуб бывших высокопоставленных чиновников, кличут Терминатором — как главного героя Арнольда Шварценеггера в одноименном голливудском блокбастере. А главу избиркома Бурятии Дмитрия Ивайловского — Бари Алибасовым, за внешнее сходство с шоуменом.
За экс-спикером Народного Хурала Матвеем Гершевичем закрепилось прозвище Мотя — не отодрать. А, например, другого депутата Народного Хурала, ведущего популярной программы на «Тивикоме» «Во саду ли, в огороде» Анатолия Кушнарева называют за глаза не иначе, как Огородник.
Прозвища должны соответствовать. Поэтому те, что никак не отражают внешнее или внутреннее состояние их носителей, не приживаются и отпадают, как засохшая грязь или осенний лист. А к иным людям и вовсе ничего не пристает, как ни старайся. Отчего, например, до сих пор не обзавелись прозвищами такие известные и популярные в народе политики, как Вячеслав Мархаев, Иринчей Матханов, Игорь Бобков или Сергей Дорош?
Киндер-сюрприз
Довольно быстро приобрел прозвище министр по инвестициям без портфеля Антон Виноградов. Злые языки кличут его Киндер-сюрпризом, что, в общем-то, недалеко от истины, если принять во внимание по-мальчишески восторженный вид этого молодого и неунывающего чиновника, появившегося на местном политическом олимпе как черт из табакерки.
Это единственный министр в нашем кабмине, которому не нашлось места на официальном сайте республиканских органов власти. Министр оказался не только без портфеля, но и без своей официальной странички в Интернете, а потому об итогах своей деятельности он вынужден сообщать в социальных сетях — этаким сюрпризом в потоке бестолковой по большей части информации.
Именем культуры
Обзавелась прозвищем и министр культуры Бурятии Соелма Дагаева. В пронырливых телеграмм-каналах ее теперь называют Культурмой. И поди разбери, что именно вкладывают авторы в это прозвище — деревню Соел в Баргузинском районе или «культуру» — в переводе с бурятского языка?
Довольно скоро приобрел прозвище Баир Цыренов — новый руководитель администрации главы Бурятии, сменивший на этом посту Петра Носкова. Последнего, к слову, называли в соцсетях по цвету его рыжих волос либо Серым кардиналом правительства Вячеслава Наговицына, либо Хитрым лисом, памятуя особенности проводимой им кадровой политики в органах власти.
Главу цыденовской администрации пока называют Дядей Баиром, вкладывая в прозвище расхожий мем о некоем мифическом и всемогущем чиновнике, без участия которого в республике не решается ни один личный вопрос.
