Лудуб ловко поднимается по лестнице, на втором этаже рассказывает: «А вот компьютер, а вот моя кровать, а вот тут балкон, но он небольшой, а хотелось бы тут сидеть летом и чай пить». Потом мы начинаем спускаться, с меня валятся тапочки, я путаюсь в собственных ногах и чуть не падаю. Лудуб останавливается и говорит: «А вот тут деревянная перегородка, я часто бьюсь головой об нее. Слишком быстро расту. Не успеваю отследить».
Я приехала в гости к Лудубу, потому что давно его знаю, знаю, что он пишет и как он играет. Но не знаю совсем, как живет этот мальчик в своей обычной мальчишеской жизни. Все видят его на выступлениях – музыканту помогли зайти на сцену, усадили за рояль. Он играет. Потом его уводят со сцены. А что там дальше, за сценой? Как дойти до остановки, как налить себе воды, как дружить с обычными подростками. Лудуб Очиров все это делает. И хочет жить обычной жизнью.
Я чувствую, когда идет снег
- Я давно хотел у вас, журналистов, спросить. А почему вы меня все время слепым называете? В этом какая-то недалекость моя есть. Слепой – значит, не может понять, что и почему. Не видит у себя под носом. А я незрячий. Незрячий.
Лудуб стоит, немного покачиваясь, возле кухонного стола. Поднимает руки, сгибая в локтях, и снова опускает. Он нервничает, потому что мы в разговоре затронули непростую тему – как можно жить, играть, сочинять и при этом ничего не видеть.
- На самом деле, у Лудуба есть чувствительность к свету, - говорит его мама Дарима Будаевна. Она сидит на деревянной лестнице и наблюдает за сыном. – Он знает, когда рассвет, а когда закат.
- И еще чувствую, когда снегопад. Вот сегодня снег идет…
Лудуб родился абсолютно здоровым, но чуть раньше срока. Пришлось его поместить в барокамеру. Там дали слишком много кислорода, давление взлетело – несформировавшаяся сетчатка оказалась повреждена.
О врачебных прогнозах в этой семье предпочитают слишком много не говорить.
- Мы просто все верим, что он прозреет, - говорит мама.
Любимое место парнишки – село Нарасун в Забайкалье. Там есть глазной источник. Семья Очировых каждое лето приезжает сюда. Лудуб лечится и обязательно играет – для духов, хозяев местности. В прошлом году взял с собой моринхуур и гитару. И сделал концерт для Нарасуна. Чтобы там остались звуки его инструмента, его музыка и его благодарность.
В прошлом году музыка Лудуба осталась еще в одном месте - немецком городе Фрайбург. Он летал туда с родителями по приглашению барона Николауса фон Гайлинга. Барон несколько раз был в Бурятии, он налаживает культурные связи между ней и Германией, выступает за установление побратимских связей между Улан-Удэ и Фрайбургом. История Лудуба потрясла Николауса. Фон Гайлинг устроил несколько концертов юного музыканта в своем родовом поместье. А заодно отправил его на обследование в германскую клинику.
- Сейчас придумали новые технологии, - говорит Дарима Будаевна. – Вживляют специальные чипы в сетчатку. Из 100 человек 9 начинают видеть. Правда, это все люди, которые потеряли зрение не с рождения. Мы – другой случай. Но мы все равно верим. И надеемся.
- Я не зацикливаюсь, - резюмирует эту часть нашего разговора Лудуб. - У меня есть голова, две руки, две ноги. Хожу, говорю. Нормально все.
И мы начинаем разговаривать о дружбе.
Борцовские приемы в обмен на песню о любви
- Я дружу с мальчишками-борцами, - рассказывает мне Лудуб. Мы пьем чай с молоком на кухне его дома. Рядом в печке горят дрова, на ней развалилась большая черная кошка Софа. – Они занимаются в Улан-Удэ. Ко мне часто в гости приезжают.
Мальчики учат Лудуба борцовским приемам – как заблокировать удар, как сделать подсечку. А он тоже в долгу не остается.
- Есть Сережа, он огромный, 1,8 метра уже рост. Он раньше на фортепиано играл, а потом бросил. Я ему говорю: «Вот ты дурак, таким пианистом мог сейчас стать». А у него пальцы длиннющие. Мы с ним начали заниматься, я учу Сережу играть, уже 5 песен выучили. Быстро схватывает.
В прошлом году Лудуб стал заниматься музыкой профессионально. Он поступил в музыкальный колледж им. Чайковского в Улан-Удэ, почти каждый день ездит туда на занятия. Чаще всего сам доходит до автобусной остановки, а в городе его уже кто-то встречает.
В день нашей встречи у него тоже несколько уроков. Я вызываюсь отвезти парнишку от дома до колледжа. В пути мы обсуждаем быструю езду на машинах, полеты на самолетах и смерть Моцарта.
- Я думаю, его не травил Сальери, - конспиративно понижает голос Лудуб. – Моцарт был очень резкий, часто критиковал чиновников. Думаю, власть его не любила, поэтому и убила.
Потом мальчик включает на телефоне новости, которые зачитывает ему автоматизированный голосовой помощник. С телефоном музыкант на «ты». Все построено на голосовых командах.
- В Бурятии проходит День инвестора, - рассказывают Лудубу. – Сотрудники ДПС избили мужчину.
Мальчик эмоционально принимает каждую новость. Смеется, сострадает, негодует.
- На некоторые новости я прямо яростно реагирую. Например, что какого-нибудь убийцу отпустили. Или наоборот – кого-то посадили несправедливо. Услышу – начинаю кричать «Зачем? Почему?». Кстати, у Бетховена тоже было обостренное чувство справедливости. Но Моцарт мне все-таки по духу ближе. У него яркая и одновременно глубокая музыка.
И родился у гитары «гитхуур»
Про музыку Лудуб Очиров готов говорить бесконечно. Если можно быть одержимым чем-то в хорошем смысле, то это его случай. Когда мальчишка заводит меня в свою студию, расположенную тут же, в доме, на первом этаже, я сразу чувствую - это его вотчина, обитель, дом родной, он здесь хозяин, знает все и всем распоряжается. Все остальные – гости. Только папа – коллега, он помогает Лудубу работать с компьютерными программами по аранжировке, еще не приспособленными для незрячих музыкантов.
Лудуб включает сборник популярных песен, которые он перепел на бурятском. Все они выложены «Вконтакте» на страничке у парнишки. Играет «Миллион алых роз». Я внезапно слышу в записи звук инструмента, очень похожего на моринхуур.
- Нет-нет, это не он, - оживляется Лудуб, когда я спрашиваю его о своей догадке. И берет… гитару. Ставит ее так же, как традиционный бурятский инструмент, берет смычок и начинает подыгрывать «Миллиону». О, мама дорогая, это надо слышать. Я восторгаюсь.
- Я этим летом понял, что гитара и моринхуур очень похожи, - говорит Лудуб. – Придумал название «гитхуур». Пробовал еще на балалайке играть, но на ней струны тонкие, быстро рвутся.
Спустя несколько часов я наблюдаю, как в колледже Лудуба учат играть на моринхууре. Настоящем. Его преподаватель – Зандан Шойдоков. Молодой, талантливый исполнитель. Он терпеливо ставит руку парнишке, объясняет несколько минут ему то, что зрячему можно объяснить за две секунды. Но Лудуб упорен. Он слушает все, что ему говорят, слушает, как играет Зандан, как играет он сам. И Лудуб видит свою музыку. Видит. Это очевидно.
Справка «МК»:
Лудуб Очиров, 16 лет. Автор трехсот песен, шести концертов, одной симфонии. Студент 1 курса историко-теоретического отделения музыкального колледжа им. Чайковского. 10-классник школы социальной адаптации детей-инвалидов № 60. В 2016 году получил Гран-при конкурса в Центральной музыкальной школе им. Чайковского в Москве. В 2017 году выиграл конкурс юных композиторов в США, спустя год – конкурс в Италии. Любит рис и рыбу. Обожает бегать в открытых пространствах.
