Корреспондент «МК» в Бурятии» попросил тех, кто живет и родился в нашей республике, вернуться в самую беззаботную пору жизни и рассказать о наиболее запомнившихся ее моментах, что они охотно и сделали.
Галсан Дареев, депутат Народного Хурала РБ.
Ярких воспоминаний из детства у меня много. Хотелось бы поделиться одним из них, связанным с первыми шагами младшего брата Аюра, которому на днях исполнился 41 год. Тогда же ему был годик с небольшим. Братишка сидел посреди комнаты, в кругу солнечного света, и играл. Надо сказать, что на тот момент он не умел ходить, мог лишь ползать. Я неоднократно пытался научить, но безуспешно. И вдруг Аюр неожиданно встал на ноги, вытянул вперед руки для баланса и пошел. Я восторженно завопил: «Ябаа»! Видимо, моя методика была несовершенная - больше играл и баловался, нежели реально учил. После этого случая брат больше не передвигался ползком.
Антон Виноградов, и.о. руководителя Полномочного представительства Бурятии при Президенте России в Москве.
Детство - особая страница в жизни каждого человека, период самых ярких эмоций и впечатлений, бережно хранимых на протяжении всей жизни. Для меня они связаны с увлечением футболом. Кажется, весь день проходил в ожидании того, когда можно будет выйти на поле и погонять мяч. Каждая игра и забитый гол были своего рода праздником. Это не перетекло в профессиональное занятие, но спорт привил такие качества, как дисциплинированность, нацеленность на результат и способность к командной работе. В связи с началом летних каникул хочется пожелать всем ребятишкам нашей республики насыщенного и активного отдыха, ярких событий и впечатлений, которые будут вспоминаться с радостью и теплотой!
Александра Гармажапова, журналист
Лет в 7-8 приехала к дедушке на летние каникулы в село Хойто-Бэе. Он отправил меня в магазин за хлебом. Хлеб я купила, а на часть сдачи взяла жвачку «Love Is»... Испугавшись, что дедушка заметит недостачу, не стала передавать булку и оставшиеся копейки ему в руки, а положила на порог дома. Дедушка недостачу, конечно, обнаружил и потребовал объяснений. Я была непреклонна: продавщица напортачила, а я вообще не при делах. В итоге дедушка повел меня под «конвоем» в тот самый магазин. Зашла туда и попросила деньги за пожёванную мной резинку у кассирши. Она мне их, разумеется, не отдала. Опухшая, я вышла из магазина. Пришлось признаться в содеянном. И тут дедушка, который никогда не наказывал меня, заваливал шоколадками и вообще всячески баловал, рассмеялся: «А почему ты сразу не сказала об этом? Разве я запрещаю тебе покупать что-то?». И тогда я определила для себя: правду говорить легко и приятно. Прошло больше 20 лет. Прилетая в отпуск в Бурятию, всегда заглядываю в тот магазин. А когда выхожу из него, автоматически ищу глазами дедушку, который дожидается меня… с правдой. Но, к сожалению, он ушел из жизни очень рано, когда мне было 12 лет.
Алдар Бадмаев, советник главы Бурятии по экономическим вопросам
После тихого Улан-Удэ, я, вырванный на каникулы из далекой бурятской деревни, впервые побывал на Красной площади, увидел мавзолей Ленина и гигантскую очередь посетителей, выстроившуюся к нему. Это была первая поезда с мамой в Москву, где все казалось колоссальным: Сталинская архитектура, дома-книжки на Калининском проспекте, киноцентр «Октябрь», ГУМ, зоопарк, музеи, метро, огромные толпы соотечественников и иностранцев всех цветов радуги. Как завороженный, я ходил по залам Оружейной Палаты, рассматривая древнее оружие Запада и Востока, артефакты давно ушедших времен и разных народов. И это резко контрастировало с тем, что я видел ранее в своей еще короткой жизни, было прекрасным, казалось таким ярким, необычным, ошеломительным. Будучи взрослым, я неоднократно бывал в Москве, даже учился там в средней школе какое-то время, часто приезжал по студенчеству из Ленинграда, затем по делам работе. Видел и другие красивые города, посещал разные страны. Но никогда больше не испытывал такого радостного ощущения светлого праздника, который не забуду никогда.
Дора Хамаганова, общественный деятель
В шесть лет отец повел меня в исторический музей имени Хангалова - двухэтажное белое здание в центре Улан-Удэ - примерно там, же где сейчас современное здание Национального музея РБ. Когда мы вошли в один из первых залов, я увидела там огромные чучела лис, рысей, волков, медведей и чуть не закричала от страха. Но отец крепко взял мою руку, тихо сказал: «Не бойся, я с тобой» и объяснил, что эти животные не сделают мне ничего плохого. Выдохнула и успокоилась. Полдня мы ходили по музею без экскурсовода, да он и не требовался, ведь папа учился на историческом факультете Иркутского университета. Вокруг были красочные картины, диковинные артефакты, археологические находки, снимки военных лет, фотографии исторических личностей. Я спрашивала: «А что они делали? А где они сейчас?», а отец отвечал: «Они живы, ведь благодаря их доброте и труду мы живем и дышим». С тех пор, когда я захожу в любой музей, испытываю то же самое чувство восторга и удивления перед человеческим талантом, умением видеть красоту во всем, что окружает. И благодарю отца, который открыл мне фантастически богатую историю нашей родной Бурятии. А недавно в рамках проекта «100 уникальных сел Бурятии» я окончила курсы экскурсоводов и теперь мечтаю проводить экскурсии по улан-удэнскому Арбату - открывать неизведанные страницы для новых поколений.
Виктор Костригин, писатель
Целый день я проработал, вспоминая, как «ходил» с мамой по Енисею, от Красноярска до Дудинки. Зачем-то пытался вспомнить запах корабля, но это занятие бесполезное. Запах возникает иногда, вдруг, и тогда я бегу по кораблю, и легкие наполняются испарениями реки, отработанным маслом из машинного отделения, кухней, рыбой, и всё замешивается на таежном воздухе. Наверное, поэтому он иногда оживает во мне, и так сильно тянет на корабль. Мама работала в прачечной, а я целый день бегал по кораблю, на зависть пацанам-пассажирам я мог запросто войти в любой отсек, куда угодно! И уж когда сильно надоедал кому-нибудь из команды, мама отправляла меня в каюту. Мы везли с собой коробки со сгущенкой, чемодан с яйцами, тушенку в замасленных банках, мешки с картошкой. Продукты на севере были очень дорогие, и мама отвозила провизию своей сестре Тане. И меня тоже. В один из первых рейсов, когда большую часть времени я сидел в каюте, мама боялась отпускать меня одного бегать по кораблю, и единственным развлечением было смотреть в иллюминатор. Енисей становился все шире, мы проплывали мимо какой-то деревни, на берегу копошились крохотные, похожие на черных букашек человечки. Я бросился из каюты искать маму, нашел ее на палубе. Стал просить подплыть к берегу и взять несколько маленьких людей. Мама сказала, что это может только капитан, и подтолкнула к нему. Он стоял недалеко, и я, как мог, объяснил ему, что хочу. Когда до него дошло, что мне надо, деревня сама осталась точкой, я заплакал. Капитан взял меня за руку и подвёл к маме со словами: – Забирайте своего Гулливера. Когда успокоился, стал выпытывать у мамы, кто такой Гулливер. Чем больше мама о нем рассказывала, тем больше вопросов я ей задавал. Когда ее окончательно замучил, она пообещала купить мне книжку. Книжку купили, вечерами тетя читала, пока я не засыпал. И Гулливер путешествовал по моему сну, совсем такой, как днем на картинке. Я разговаривал с ним на незнакомом языке, и он всё-всё понимал. Долго верил, что где-то живут лилипуты, вернее, я и сейчас верю.
