Не по уставу
«Пехотный полковник из-за простенка разрушенного дома показывал нашему взводному гвардии лейтенанту Башкуеву место, где засели гитлеровцы. Это мрачный, во весь квартал, дом с толстыми стенами. Улица перед домом устлана телами солдат… Каждый бросок пехоты пресекается плотным пулеметным огнем.
- Третий день бьюсь, - сказал полковник. – Вся надежда на тебя, бог войны…
Ситуация сложная. Реактивным установкам на узких улицах Бреслау – так немцы переиначили польский Вроцлав - негде развернуться. Крепостной гарнизон Бреслау сковывал действия фронта.
Лейтенант выкликнул из строя «старичков», бывалых – Ушаков, Рушинцев, Поваров.
Мины с хвостовым оперением перевозились в ящиках из толстых деревянных ребер без стенок и крышек. Напротив немецкой позиции стояла секция жилого дома. Три этажа темных оконных глазниц под обгоревшей крышей простреливались со всех сторон. Мы поняли дерзкий замысел командира.
Перебежками, где по-пластунски, под прикрытием ночи и пулемета носим мины в развалины дома. В перерывах между ливнями огня, как муравьи, тащим мины по единственной уцелевшей лестнице на третий этаж.
Башкуев приказывает укладывать ящики с минами на подоконники и наводить под основание дома. Осталось ввинтить взрыватели. Их наш лейтенант ввинтил сам и распорядился тянуть провода.
- В укрытие!
Старички-реактивщики, мы знали силу своих установок, но такой эффект с близкого расстояния пришлось увидеть впервые. Фашистский дом-крепость вздрогнул, присел будто раненый, покосился и рухнул, погребая под обломками и тучами пыли своих обитателей. Наша огневая точка от реактивной волны тоже разрушилась до основания, и сами мы глотнули пыли, но это были мелкие издержки выигранного боя.
Пожилой полковник не по уставу обнял и трижды поцеловал лейтенанта Башкуева». (Из статьи И. Поварова в «Нижне-Тагильском рабочем»).
Да, воевали не всегда по уставу. А в реактивной артиллерии велик риск промаха. И риск… штрафбата. Но взводный пошел на него – не мог видеть гибнущую пехоту…
Иван Георгиевич Поваров – ординарец отца и санинструктор взвода. Раздеваясь перед сном, отец поглаживал ногу со шрамом, приговаривая: «Эх, Ваня, Ваня…» Два года с 1943-го по 1945 годы нерусский взводный и солдат с самым русским именем укрывались одной шинелью под рамой реактивной установки.
«На Одерском плацдарме при выполнении боевой задачи – 31.1.45 года от разрыва снаряда упали две заряженные установки. До залпа оставалось 10 минут, тов. Башкуев первым бросился поднимать упавшие рамы, личным примером тов. Башкуев увлек бойцов взвода, под огнем противника поднял рамы и привел их в боевое положение в установленный срок, обеспечив своевременное выполнение батареей поставленной боевой задачи.
Взвод тов. Башкуева за период боев под Стопницей и на Одерском плацдарме уничтожил: минометную батарею противника, три огневые точки. Взвод тов. Башкуева неоднократно мощными залпами подавлял узлы сопротивления противника и способствовал успешному продвижению нашей пехоты. За время службы в должности командира огневого взвода гвардии лейтенант Башкуев показал себя смелым офицером». (Архив ЦАМО. Фонд: 33, опись: 690155, ед. хранения: 6165, № записи: 35302307).
«Рус, бум-бум!»
За бои под Берлином лейтенант Башкуев награжден орденом Красной Звезды, хотя признавался, что ему дороже медаль «За отвагу», полученная ранее. Он служил на легендарных «катюшах», отец поправлялся, что воевал на «андрюшах» - более мощной модификации «катюш».
Их называли элитными частями. Элитные - не позавидуешь. За «катюшами» охотились – с земли и воздуха. Их позиции постоянно обстреливались. Вермахту за уничтожение реактивной установки давали отпуск на родину и деньги. То же обещали снайперам, уничтожившим командиров «катюш». Под Берлином сержант Поваров перевязал командира. «Ногу лейтенанта пробила навылет пуля снайпера, - вспоминал Поваров. - Только перевязал, он в бой».
И элитным частям приходилось тянуть лямку. За ту черновую работу лейтенант Башкуев не получил ордена. Но благодаря действиям взвода Башкуева родная 32-я гвардейская минометная бригада стала Тернопольской ордена Красного Знамени. Слово И.Г. Поварову:
«К наступлению на Тернополь войска 1-го Украинского фронта готовились тщательно. Была даже организована солдатская баня. На ОН - основном направлении – в лощинах и перелесках выстроилась ствольная и реактивная артиллерия. В обороне противника оставалась одна труднодоступная точка.
Три машины ЗИС надсадно гудят, продвигаясь с помощью солдатских рук и плеч. Шинели, погоны, лица – все окрасилось в один земляной цвет. Узнаем друг друга по силуэтам и голосам. Толкаем «захарычей» день, ночь, другой день по раскисшей оттаявшей местности. Лейтенант перебегает от одной машины к другой, подбадривая, где и сам подставляет плечо.
Впереди – болото. Разгружаем мины, скидываем установки-рамы, похожие на бороны без зубьев, и такие же тяжелые. Тащим все это на себе. А мина в упаковке весит центнер…
Лейтенант присел на корточки. Укрываем его плащ-палаткой. Под ней командир высвечивает карту синим пятном фонарика. По карте и артиллерийской буссоли Башкуев точно определяет направление залпа. Вкапываем сошники установок. Роем щели-укрытия.
- Быстро! Артподготовка в пять ноль-ноль!
Минута в минуту, секунда в секунду со всей фронтовой артиллерией, со страшным шумом, завывая, вылетают наши ракеты. Открываю рот, чтобы сбавить давление на перепонки. В тот же миг там, где основные силы 1-го Украинского, заиграло зарево…
Противник не ждал, что на него обрушится огонь со стороны непроходимого болота. На рассвете, продвинувшись вперед, увидели такую картину: сумасшедший фриц сидит на остатках дота и, держась за голову, повторяет: «Рус, бум-бум!»
Росчерк Победы
После войны Тарас Башкуев еще долго ходил по Улан-Удэ в офицерской шинели. А до войны зимой бурятским Ломоносовым приехал с обозом в город в прорезиненном плаще (!) – за знаниями. Каждая свободная денежка – на книги. Откуда эта тяга к знаниям у паренька из иркутской глубинки, рано оставшегося без матери, у старшего из братьев-сестер, рано познавшего крестьянский труд? Едва успел закончить курс рабфака – забрили на срочную. Служил на Тихоокеанском флоте, дослужился до старшины. Но рабфак сыграл роль – шибко грамотных послали в артучилище изучать «секретное» оружие. Единственному из выпуска круглому отличнику Башкуеву присвоили звание лейтенанта, минуя «младшего».
Но мечта о высшем образовании осталась. В 50 лет заочно закончил сельхозинститут – опять на «пятерки». У отца была прекрасная библиотека – книги я читал запоем по ночам, не разбирая авторов (может, мой грех сочинительства - отчихнулась пыль семейной библиотеки?).
Тяга к знаниям привела Тараса Башкуева в газету. Инструктора наркомсельхоза попросили написать заметку по итогам командировки. Он написал, да так, что его упросили перейти в республиканскую газету. Долгие годы Тарас Башкуев заведовал отделом сельского хозяйства «Правды Бурятии». Газетчики той поры знали, что это самый горячий отдел (отца даже хотели взять в центральную «Сельскую жизнь»). В 1973-м стал одним из первых лауреатов премии им. Я. Гашека.
В марте 1977-го Т.П. Башкуев удостоился единственной привилегии газетчика – бесплатного некролога на последней полосе. Не дожил до пенсии и положенных льгот ветерана войны – сказались голодная юность, война, царящая несправедливость…
Я думаю, отец одобрил бы перемены в стране. Он не был твердокаменным коммунистом. Например, не любил Сталина. Однажды по телефону послал на три буквы первого секретаря, знал многое из его «свершений». Так потом холуи без конца звонили к нам домой, сменив угрозы на посулы – предлагали любую квартиру в Улан-Удэ на выбор. Но мы так и прожили в «хрущевке»…
Тогда в «хрущевках» не было горячей воды, и мы с отцом ходили в баню. И по банным воскресеньям я привык видеть у отца выемку на внутренней стороне бедра. Она никак не походила на боевое ранение. Аккуратный такой желобок, будто выточенный.
- Это пуля, сына, - улыбнулся отец.
Да, та самая пуля снайпера, выпущенная под Берлином. Сейчас, когда я пишу эти строки, меня ожгло: ох ты, возьми снайпер чуть выше – и не было бы ни меня, ни сына, ни моих внуков… Но в том и смысл Победы.
Пуля навылет - отметина, росчерк времени. Печать Победы.
