В России в силу ее бурной истории, перемежаемой периодами политрепрессий, своеобразное отношение к людям, которые «сигнализируют куда следует». Это отношение выражено генетически лапидарно: «Доносчику первый кнут».
Теперь – пряник. Идя навстречу 9 декабря – Международному дню борьбы с коррупцией, вспомним, что в Госдуме не первый год обсуждают коммерческое предложение: поощрять тех, кто сообщает о фактах коррупции, других уголовных преступлениях и нарушениях. Накануне, например, депутат Госдумы от Бурятии Николай Будуев призывал граждан стучать на портящие воздух кочегарки.
Предложение – не от хорошей жизни. Выборочный опрос россиян показал: из 10 лишь двое респондентов изъявили желание сотрудничать с органами.
Возьмем даже не уголовное, а административное правонарушение, к примеру, всем знакомую в Улан-Удэ фигуру уличной торговки «катанкой» из-под полы (об организаторах суррогатного трафика разговор отдельный). Почему неискоренимы тетки за углом, денно-нощно торгующие техническим спиртом? Даже если их схватят за руку, им до недавнего времени грозил штраф от 300 рублей. Но хватают не всегда и не везде, несмотря на то, что заветные точки сбыта знает в Улан-Удэ каждый второй пьяница. Нужны свидетели незаконной продажи спиртного, но доносить на бедную женщину, для которой торговля из-под полы - средство пропитания, не каждый решится.
В годы расцвета бутлегерства в начале «нулевых» МВД РБ на телефон доверия ежемесячно поступало более ста звонков, но только четверть из них можно было с натяжкой признать обоснованными, остальные носили, говоря языком отчета, «межличностный характер». Люди зачастую сводили счеты друг с другом, а не с язвами общества (та же история повторяется с телефоном доверия служб наркоконтроля). На проверку сигнала уходили силы и время, а криминал тем временем прорывался на другом участке фронта борьбы с преступностью.
Попытка милиции-полиции бороться с мелкой сошкой с привлечением общественности потерпела фиаско. Значимость телефона доверия велика и в связи с требованиями уголовно-процессуального кодекса. Участковые инспекторы знали искомые адреса, квартиры, где идет розлив спирта, но хозяева имели право не открывать дверь. Чтобы открыть ее, нужно доказать факт корысти на десятки, если не сотни тысяч рублей по уголовной статье. Тут бы и пришелся кстати компетентный звонок. Но черный телефон хранил молчание…
Между тем, поощрение информаторов в отечественной истории имело место. У меня был сосед, не выдающегося ума работник сферы услуг, который, подпив, похвалялся тем, что «состоит на секретной службе». Система «сексотов» (секретных сотрудников), информировавших компетентные органы на внештатной основе, была разветвленной. Информаторы по определению должны происходить из разных слоев общества. И чем ниже этот слой, тем лучше. Например, сексот-сосед работал на хлебной должности приемщика стеклотары, и по роду профессии общался с бомжами, алкашами, криминогенной шпаной и иже с ними… Пацаны болтали, что у себя в подсобке приемного пункта он хранил ворованное. И всем было понятно, почему милиция его не трогала.
Как видим, брезгливое отношение к доносительству все-таки имеет моральную основу. Хотя во всем мире, в Европе донос - в порядке вещей. Более того, ихнее «стукачество» похвально для законопослушного гражданина.
В самом деле, если трое отморозков насилуют студентку, припозднившуюся в библиотеке, или грабят старика, срывая у него высоколиквидные ордена, для любого мало-мальски приличного человека двух мнений быть не может. Если он боится встать на защиту жертвы собственной грудью, то позвонит в полицию без промедлений. И никто не скажет, что он стукач. А вот если сосед украл на стройке поддон кирпичей, и ты об этом сообщил, ты обидное прозвище тебе обеспечено.
А ведь коррупционеры воруют не поддонами, а вагонами. Но как узнать о коррупционных сделках, когда не видишь пострадавших? Кто-то платит госчиновнику, чтобы он совершил в его пользу противозаконные действия. Тот их совершает - и оба довольны! Потерпевших нет, на первый взгляд. Реально же потерпевшие все мы – налогоплательщики.
Правоохранительные органы, тем паче, спецслужбы, всегда стояли и стоят на осведомителях. Без них обществу, как это ни печально, не обойтись, особенно в период постреформ. Переломить психологию гражданина, поневоле ставшего свидетелем преступления без видимых следов крови и криков, одними деньгами нельзя. Все-таки осведомители делают свою работу не из лучших побуждений. Развитие системы доносов на платной основе – свидетельство того, что государство не в силах противостоять коррупции, потому что элита страны (и РБ) сама погрязла в коррупции. Одним из выходов из этического тупика видится в том, чтобы приравнять коррупцию к измене Родине со всеми вытекающими из этого сроками и мерами как наказания, так и поощрения. Не столько деньгами – сколько орденами.
…Почти каждый день я видел на остановке «Трампарк» вылинявший баннер с призывом сообщать о фактах коррупции. Кажется, сами борцы с гидрой коррупции на том конце провода не верили в успех безнадежного предприятия – настолько рваным был плакат. И номер телефона устаревший. И вот баннер, адресованный «стукачам», вообще сняли, признав, что дыры на плакате это черные дыры в сознании современников.
