В стране действует программа обеспечения работающих предпенсионного возраста путевками на санаторно-курортное лечение, снижается уровень травматизма на производстве, все меньше фактов невыплаты заработной платы.
О том, как чувствует себя наш рабочий класс в новых политических реалиях, мы попросили рассказать главного технического инспектора труда союза «Объединения организаций профсоюзов Республики Бурятия» Геннадия Хрущева.
— Геннадий Петрович, подводя итоги года, почувствовали перемены к вопросам охраны труда?
— Абсолютный уровень производственного травматизма в 2019 году по тяжелым и смертельным случаям снизился по отношению к 2018 году на 26,2%. Что повлияло на снижение травматизма — снижение уровня производства или то, что законопослушных работодателей стало больше, сказать однозначно нельзя, скорее всего, и то, и другое. Свою лепту внесло ужесточение административной и уголовной ответственности к работодателям, нарушающим законодательство в области охраны труда.
Как пример, в 2019 году государственной инспекцией труда в Бурятии было наложено на работодателей административных штрафов на 21 млн рублей. Ужесточение ответственности за нарушения я считаю совершенно правильным, т.к. 41 статьей Конституции РФ всем гражданам России гарантирован труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности. В нашей стране не самая лучшая демографическая ситуация, поэтому, желая выправить положение, правительство подходит к этому разносторонне, в том числе и устанавливая безусловный приоритет Трудового кодекса над другими законами в части соблюдения трудовых и иных непосредственно связанных с ними отношений.
В республике остается много рабочих мест, не лучшим образом влияющих на здоровье, вызывающие профессиональные заболевания. На 1 января 2020 года, к примеру, в федеральную государственную информационную систему (по результатам специальной оценки условий труда) поданы сведения о том, что число работников, занятых на оптимальных и допустимых рабочих местах, составляет в Бурятии всего 47,65%. Остальные работают в неблагоприятных условиях.
— Все-таки положение улучшилось или нет?
— За 20 лет в республике произошла практически полная ликвидация промышленной медицины, закрыты профилактории, на которых оздоравливались работники, трудившиеся в неблагоприятных условиях. Ушли в прошлое здравпункты с теми самыми участковыми врачами, которые досконально знали все «болячки» закрепленных за ними работников и с которыми они своевременно проводили реабилитационные мероприятия. Все это принесло негативные результаты, которые мы сегодня констатируем.
Особенно тревожит статистика смертности на рабочих местах, причем медицинская экспертиза утверждает, что причина — в общих заболеваниях. В 2018 году на производстве умерло 12 человек, в 2019-м — 11 человек, и по результатам расследования данных инцидентов эти случаи не связали с производством. Между тем все эти работники проходили регулярные медицинские осмотры, но патологические отклонения у них не выявлялись.
— Почему?
— Проблема безопасности труда усугубляется процессами непродуманных административных реформ на республиканском и муниципальном уровнях. В районах полностью ликвидированы службы охраны труда, отсутствуют целевые программы. Правительством Бурятии не переданы полномочия по осуществлению государственного управления охраной труда на муниципальный уровень. Причина банальна — отсутствие финансирования. Это еще одно подтверждение, что охрана труда до сих пор финансируется по остаточному принципу. В масштабах города тоже картина не лучше, ликвидирована структура управления вопросами охраны труда в муниципальном образовании, вопросами управления охраной труда в масштабах города даже в своих подведомственных учреждениях никто не занимается на постоянной основе.
Теперь немного о профессиональных заболеваниях. С давних времен принято считать, что молоко есть тот продукт, пить который полезно, потому что если вы его выпили в течение рабочего дня, то он якобы выводит токсины и нейтрализует всю гадость, которую вы получаете, работая на вредном производстве. Принимая во внимание данные утверждения, профсоюзы были категорически против установления правительством РФ возможности для работодателей заменять молоко на кисели.
Эта тема широко обсуждалась среди специалистов по охране труда. В Улан-Удэ по этому поводу даже было несколько судебных процессов. К примеру, руководство одного из республиканских предприятий на правах единоначалия заменило молоко на кисель, а профсоюзный актив обжаловал это решение, мотивируя тем, что не было получено согласие коллектива и это не было закреплено в коллективном договоре. Суд принял сторону коллектива, кисель на предприятии отменили.
— А вы какого мнения?
— О чем говорят последние исследования? Молоко содержит в незначительных количествах 7 различных витаминов, а в киселях строго сбалансированное количество 15 различных витаминов, которые благотворно действуют на человеческий организм. Я лично за то, чтобы заменить молоко на кисель. Но как переубедить самих работников, которые, как правило, заменяют молоко на денежную компенсацию? Сиюминутное удовлетворение, не хотят думать (возможно, и не знают) о том, что профессиональные заболевания возникают далеко не сразу, у стажированных работников в обязательном порядке, только у одних раньше, а у других позже.
— Самое интересное, что и здесь работники каждый год проходят диспансеризацию и профосмотры.
— Нельзя просто так взять и сказать — у тебя вредные условия труда, а у тебя не вредные. Процедура установления вредных факторов на рабочем месте очень сложная — через специальную оценку условий труда. А путь установления факта заболевания, связанного с работой на рабочих местах с вредными условиями, очень тернист. Одна из основных процедур этого пути — прохождение углубленного медицинского обследования в специализированном медицинском учреждении. Сама процедура эта очень длительная, ближайший центр по установлению таких заболеваний находился в Ангарске — НИИ гигиены труда и профессиональных заболеваний. Работодатели, как правило, противились этому, и работникам приходилось брать отпуска за свой счет, ехать в Ангарск, госпитализироваться за свой счет, потом проходить длительную процедуру оформления. Профсоюзы Бурятии выступили с инициативой открыть у нас филиал такого центра, чтобы жители могли проходить обследования здесь, и он был открыт. Кстати, тогда нашу инициативу поддержал Вячеслав Наговицын и в Бурятии на базе госпиталя ветеранов появился центр профпатологии, где работающие могут пройти углубленный медицинский осмотр.
Люди действительно проходят медосмотры, по итогам которых их признают пригодными к продолжению работы, а через какое-то время это оказывается совсем не так. Я могу объяснить это тем, что сами работники при прохождении медосмотров не все рассказывают. Причина проста — боятся потерять работу из-за того, что им будет противопоказано работать. В итоге люди терпят до последнего, иногда это приводит к трагедии. Расследовали случай, когда на одном предприятии у водителя при управлении транспортным средством случился инсульт и он совершил ДТП. Сам водитель остался жив, а вот сидящий рядом директор этого предприятия погиб. В ходе расследования было установлено, что водитель скрыл заболевание сердца, мало того, медико-социальная экспертиза установила у него инвалидность.
Практика показывает, что в 90% несчастных случаев их причиной становятся неправомерные действия самого пострадавшего. Однако, когда начинаешь разбираться, выясняется, что у работника не было средств индивидуальной защиты, была неудовлетворительная организация производства работы и т.д.
— Можете привести пример?
— Очень показателен недавний случай, произошедший на АО «Свинокомплекс Восточно-Сибирский». Слесарь аварийно-восстановительных работ, выполняя работы в резервуаре-жижесборнике глубиной 8 метров, похожем на колодец, сорвался и погиб. Экспертиза, выполненная БГБУЗ «РБСМЭ», установила, что смерть молодого человека наступила от острой сердечной недостаточности, развившейся в результате ишемической болезни сердца. На основании этой экспертизы работодатель отказался признавать в данном происшествии свою вину, выставив все так, что несчастный случай не был связан с производством.
С этими выводами работодателя я как член комиссии, государственный инспектор труда и даже представитель фонда социального страхования (компенсация за вред здоровью осуществляется фондом социального страхования) не согласился и инициировал проведение дополнительного расследования. По решению Заиграевского районного суда была назначена другая экспертиза, проведенная в ГБУЗ «Иркутское областное бюро судебно-медицинской экспертизы». С разрешения родственников была проведена эксгумация трупа, взяты пробы, и иркутский эксперт установил, что смерть слесаря вызвала совсем не болезнь сердца, которой он не страдал, а острое отравление парами аммиака и его производными, что привело к выраженным изменениям во всех внутренних органах.
На основе этой экспертизы Гострудинспекция призвала работодателя признать случай со слесарем связанным с производством, а значит, установить право его семье на положенные в таком случае страховые выплаты. Но руководство АО «Свинокомплекс Восточно-Сибирский» в лице Боровкова В.А. не унимается, не признает решение уже Железнодорожного районного суда, которым была установлена связь смерти работника с производством. Я верю, что правда восторжествует, и виновные будут наказаны.
— Результаты экспертиз противоречат друг другу так, словно они сделаны с двух разных людей. Вам не кажется, что один из медиков в данном случае совершил уголовное деяние? Почему вы не заявили об этом в следственные органы?
— На первый взгляд вопрос справедливый, но спешу вас успокоить. Дело в том, что согласно регламенту, установленному правительством России, материалы расследования всех несчастных случаев, тяжелых и со смертельным исходом, передаются в следственные органы, которые дело закрывают из-за отсутствия состава преступления или отдают в соответствующие органы для принятия правового решения. По этому происшествию наконец-то уголовное дело возбуждено и, думаю, правовая оценка действий должностными лицами будет дана.
Современный этап экономического развития заставляет по-новому взглянуть на вопросы безопасности труда. Лозунг «Бе-зопасный труд — хороший бизнес» должен быть очень актуальным в ближайшие годы. Осознание влияния безопасности рабочего потенциала на благосостояние республики должно исходить в первую очередь от руководства республики, которое должно ясно видеть экономическую выгоду от создания безопасных и здоровых условий труда на производстве. Почему бы, к примеру, не усилить орган исполнительной власти, на который возложена функция государственного управления охраной труда в республике — отдел государственного управления охраной труда министерства экономики Бурятии. Там сегодня работают только три человека — результат оптимизации кадров, а при Наговицыне, который поддержал обращение профсоюзов по увеличению численности службы охраны труда, было 5 человек.
Необходимо создавать новые возможности для развития социального диалога в вопросах охраны труда как на республиканском уровне, так и на отдельно взятом предприятии. Абсолютной безопасности нет в природе, но мы можем к ней существенно приблизиться, внедрив культуру безопасности и подняв тем самым культуру производства. Но главное, пока бизнес сам не поймет, что безопасный труд — это хороший бизнес, эффекта не будет.
