Если раньше речь шла о нескольких миллионах, то сейчас — о 100-200 тысячах рублей.
«МК в Бурятии» обсудил ситуацию с юристом Виталием Хонихоевым, а также поговорил с несколькими людьми, чьи интересы он представляет. В их числе — улан-удэнка, в животе которой хирурги забыли марлю во время операции; тетя мальчика, искусанного бродячими собаками в конце января в 110 квартале; мама еще одного парнишки, избитого сверстниками на тренировке по дзюдо; родственники мужчины из Баргузина, который скончался в подсобке местной больницы при странных обстоятельствах.
То кишечная непроходимость, то спаечная болезнь
«Как можно оценить мои моральные страдания? — спрашивает Лариса, в голосе ее слезы. — Я чуть не умерла. При любом приеме пищи меня рвало. Еле передвигалась. Я даже по лестнице не могла ходить — когда надо было подняться, один человек сзади толкал меня в спину, а другой спереди тянул за руку».
Лариса — та самая жительница Улан-Удэ, у которой во время операции по удалению толстой кишки врачи забыли убрать из живота марлевую салфетку. Полтора года она промучилась сильными болями. Медики никак не могли поставить несчастной диагноз — они подозревали то кишечную непроходимость, то спаечную болезнь. На рентгене салфетка не просвечивалась. В итоге марля вышла сама через стому, а Лариса подала на больницу в суд. В суде решили, что в качестве возмещения морального вреда женщине будет достаточно 100 000 рублей. Лариса подавала иск на 1 850 000 рублей. Почувствуйте разницу.
— Еще лет пять назад в судах Бурятии все было нормально, — утверждает юрист Виталий Хонихоев. — Пострадавший человек мог получить суммы от миллиона рублей и выше. А потом все стало меняться. В каком-то суде при рассмотрении суммы судья ее занизил. И такая автоматическая переоценка началась везде. Все же судьи друг на друга смотрят. Особенно в Бурятии.
И вот результат — это уже смешно, если бы не было так грустно.
Виталий поясняет, что речь идет именно о компенсации морального вреда.
— Вот, например, человека покусала бродячая собака. Как мы можем оценить это? С точки зрения материальной, это сумма, которую он потратил на мази и перевязочные материалы. По сути, копейки. Но как оценить боль, которую перенес человек? Его страдания? Будущую работоспособность? Это все моральный вред, который сейчас в Бурятии оценивается тысяч в 100.
«Травма сына отразилась на всей нашей семье...»
Тут я вспоминаю мальчика, на спине которого попрыгали два сверстника во время тренировки в школе дзюдо в Улан-Удэ. Их тренер в это время вышла из зала. Парнишке сломали два позвонка. После длительного лечения и реабилитации врачи запретили Буладу поднимать тяжести и долго сидеть.
— Сын лишен трудоспособности на 30 процентов, — рассказывала мама мальчика региональным журналистам. — Это значит, что он не сможет во взрослой жизни стать ни пожарным, ни пойти в МЧС, ни в полицию. У него очень ограниченный список профессий. Даже таксистом быть нельзя, так как нужно постоянно беречь спину.
Как оценить страдания мальчика, которому во взрослой жизни очень трудно будет найти работу? Его мама подала иск о возмещении морального вреда в размере двух миллионов рублей. В Железнодорожном суде решили — ОАО «РЖД» (ему принадлежит Дом спорта, где произошел инцидент) должно выплатить пострадавшему в десять раз меньше — 200 тысяч рублей с небольшим. Потом был еще один суд — Верховный — который оставил это решение в силе. Сейчас дело будет вновь рассматривать «Железка», поскольку адвокаты семьи добиваются, чтобы такую сумму выплатили хотя бы маме и сестре мальчика.
Отмечу, что Анна, мама парнишки, не смогла найти в себе силы, чтобы дать комментарий «МК в Бурятии».
— Все, что произошло с моим сыном, так сильно отразилось на нас всех, что я не могу об этом говорить, — сказала женщина по телефону. — Я прошу прощения, но я просто не могу…
И опять — слезы в голосе.
Моральный ущерб — конечно, штука тонкая. Оценить его сложно. Но возможно ли дать мальчику, которому сильно попортили будущее, всего 200 тысяч?
Это же больница, у них денег нет
— Ладно, Виталий, — говорю я юристу. — Почему вообще произошло такое «удешевление» морального вреда в Бурятии? А в других регионах, кстати, такая же ситуация?
— Нет, в Москве и в Петербурге, например, размер компенсации остался прежним, — отвечает Хонихоев. — Почему иначе в Бурятии? Знаете, что мне недавно сказали в суде, где рассматривалось «дело врачей»: «Виталий, ну вы поймите, это же больница. У них денег нет». Это странный подход. Вот я нищий, подошел и плюнул кому-нибудь в лицо. С меня не взяли денег — я же нищий. А я еще раз подошел и плюнул. И судьи: «Ну он же бедный, давайте не будем его ни штрафовать, ни срок ему давать». Что за бред!
Получается, делает вывод Хонихоев, судьи не ставят себя на место потерпевших, не переживают, не думают: «Вот сколько мне было бы достаточно денег, чтобы я забыл то, что произошло?». Они примеряют роль тех, с кого взыскивается ущерб.
Есть еще один важный аспект. Сумма компенсации должна не только удовлетворить потерпевшего. Она должна предотвратить подобные несчастные случаи в дальнейшем. Потому что одно дело, если крупная организация выплатит в качестве ущерба 100 тысяч рублей, и совсем другое — если миллион. На каждое ЧП миллиона не напасешься. Хонихоев считает, что если суммы за «моралку» вырастут, это вызовет внимательность и дисциплину — врачи будут смотреть, чтобы во время операций не забыть салфетки в животах своих пациентов, а тренеры — постоянно наблюдать за подопечными детьми.
Цырен плачет во сне и не хочет выходить на улицу
Еще две семьи, с которыми пообщался «МК в Бурятии», только собираются требовать моральную компенсацию. Надежд на то, что их требования удовлетворят, у людей мало.
— Мы будем подавать иск на миллион рублей к администрации Улан-Удэ и комитету городского хозяйства, — рассказывает Сэсэг Занаева, тетя семилетнего школьника Цырена, которого сильно покусали собаки в 110 квартале. — Дадут ли? Честно, думаю, не дадут.
В конце января на Цырена напала стая собак, его чуть не загрызли, спасли мальчика соседи. Первоклассник пережил операцию, у ребенка осталось множество шрамов. Несколько недель назад парнишку выписали. Казалось бы, все закончилось хорошо.
— Мы думали, что в домашней обстановке Цырену будет лучше, — говорит Сэсэг. — Но он стал плакать во сне. Так сильно, что трудно успокоить. Мальчик не хочет выходить на улицу, даже если его мама предлагает. Племянника недавно постригли, так у него истерика началась — я некрасивый, у меня шрамы на голове, волосы на ней не растут. Сейчас Цырена наблюдают психотерапевт и психолог. Ему назначили сильные транквилизаторы. Он пьет их — а что делать. С 1 апреля мальчик поедет на реабилитацию в медицинский центр в Сотниково.
Еще когда Цырен лежал в больнице, его навестили специалисты комитета по социальной политике. Они пообещали родственникам мальчика организовать встречу с Игорем Шутенковым. Возможно, там бы удалось решить вопрос без обращения в суд. Но в итоге мэр оказался все время занят, и встреча так и не случилась.
— Мировое соглашение — редкий случай в моей практике, — комментирует Виталий Хонихоев. — Когда-то МВД выплатило приличные деньги вдовам местных военных. Ребята должны были получить квартиры, но погибли в Чечне. Мы договорились с министерством, и вдовы получили чеки на нужные суммы и смогли жилье купить. Все, больше таких соглашений не было. А зачем? Организациям проще отдать 100 тысяч рублей по суду и не париться.
Гибель брата нельзя оценить в рублях и копейках
Один из самых громких случаев — смерть пациента в Баргузинской больнице — еще не дошел до суда. Это при том, что 40-летний Владимир Колмаков умер в больничной подсобке при странных обстоятельствах больше года назад. Все это время проходили бесчисленные экспертизы. Но родные Владимира настроены идти до конца и найти виновных. Они также подадут гражданский иск о возмещении морального ущерба, но о сумме даже еще не думали.
— Понимаете, гибель моего брата не может быть оценена в рублях и копейках, — говорит его сестра Анна. — Это моя кровиночка, моя младший братишка. Мы так в детстве его холили и лелеяли. В нашей семье до сих пор о смерти Вовы тяжело говорить. Папа не может смотреть материалы дела, хватается за сердце. А ведь именно отец болгаркой вскрывал дверь подсобки, в которой закрыли брата. Делал ему искусственное дыхание. А потом понял, что Вова умер…
Владимир Колмаков попал в Баргузинскую больницу с подозрением на двустороннюю пневмонию. Уже через сутки мужчина скончался, его обнаружил отец в подсобном больничном помещении, запертом на висячий замок. Колмакова «перевели» туда из палаты, так как он вел себя неадекватно и ходил по другим палатам. Судя по всему, Владимир искал помощь, потому что чувствовал себя все хуже и хуже. Помощь он так и не нашел. Официальная причина смерти Колмакова — отек легких.
Со стороны кажется, что 100-200 тысяч рублей для возмещения морального вреда — вполне себе годная сумма. Ну, не «штукарь» же. Потом ты разговариваешь с пострадавшими — от врачебных ошибок, от бесхозных собак, от нарушения техники безопасности, от равнодушия чиновников и менеджеров. И эти сто тысяч сразу как-то обесцениваются. Тут нам, конечно, не равняться на ужасную Америку, где посетители «Мaкдональдса» выигрывают в судах по два миллиона долларов за слишком горячий кофе. Но хочется хоть на кого-то равняться.
Что делать, если вы пострадали от действий некоего физического лица (или организации)
1. Вам надо обязательно вызвать скорую или обратиться в травмпункт, где ваши раны и повреждения зафиксируют. Получите официальную бумагу с печатью, это уже никто не сможет оспорить и обжаловать. Вы можете снять свои раны на камеру телефона, но в суде это вряд ли будет считаться убедительным доказательством — есть вероятность монтажа.
2. Затем ваше дело — лечиться. При уголовно наказуемом деянии виновником будет заниматься полиция. У вас задача — подать гражданский иск в суд. Если ваш обидчик — физическое лицо, то в суд можно будет обратиться, когда закончится следствие и человеку будет предъявлено обвинение. Если вы имеете дело с юридическим лицом, то дожидаться ничего не нужно. Гражданский иск можно подавать сразу.
3. Если ответчик готов предложить мировое соглашение, рассматривайте. Но, к сожалению, в Бурятии это не частая практика.
4. Будьте готовы потратить от года и выше на разбирательства в суде и прохождение нескольких инстанций. И будьте готовы, что ответчик будет всеми силами уходить от возмещения вреда — даже в размере 100 тысяч рублей.
P.S. «МК в Бурятии» выслал этот материал в пресс-службу Верховного суда Республики Бурятия и попросил его прокомментировать. А также ответить на несколько вопросов, в том числе: «Действительно ли суммы компенсаций в Бурятии были больше, чем сейчас? Если понижение произошло, то по каким причинам?» и «Ведется ли статистика, какие суммы и при каких обстоятельствах получают пострадавшие в Бурятии?».
Пресс-служба ответила: «Не в нашей компетенции давать комментарии на ваши вопросы, так как в каждом случае сумма определяется в зависимости от конкретных обстоятельств дела».
К кому конкретно из представителей судебной системы в Бурятии можно обратиться за компетентным комментарием, в Верховном суде нам не сообщили.
Татьяна Вежевич, уполномоченный по правам ребенка в РБ:
«Решения суда не всегда бывают обоснованы»
— Согласна с мнением адвоката по поводу определения размера суммы морального вреда. Судебная практика отталкивается от суммы возмещения морального вреда, заявленной потерпевшим в исковом заявлении. Отсутствие конкретной методики определения суммы возмещения, право граждан заявлять любые суммы (иногда мало чем обоснованные) приводят к тому, что решения суда в части размера возмещения морального вреда не всегда бывают обоснованы. Мы не раз обсуждали данную проблему, оказывая помощь несовершеннолетним потерпевшим.
Полагаем, что должна быть методика или формула расчета базового размера компенсации морального вреда, которая будет являться для судьи отправной точкой при определении итоговой суммы для возмещения.
Например, в формулу можно включить следующие показатели:
- характер и степень тяжести вреда, причиненного здоровью гражданина и наступивших последствий, которые тесно взаимосвязаны с переживаниями и страданиями от полученных травм;
- причинение вреда жизни пострадавшего;
- индивидуальные особенности пострадавшего, которые характеризуются уровнем причиненного морального вреда в форме нравственных и физических страданий, присущих именно данному человеку, и устанавливаемые представленными доказательствами, а также экспертным заключением в зависимости от степени утраты им трудоспособности;
- период дожития с учетом продолжительности жизни в конкретном регионе (применяется в случае утраты жизни);
- величина прожиточного минимума в конкретном регионе и т.д.
Юлия Жамбалова, уполномоченный по правам человека в РБ:
«Страдания невозможно полностью возместить деньгами»
— Моральный вред, то есть физические или нравственные страдания, невозможно полностью возместить деньгами, можно только компенсировать. Размер компенсации морального вреда определяется судом, в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда и иных заслуживающих внимания обстоятельств. В каждом случае вопрос рассматривается судом индивидуально. При определении размера компенсации вреда должны учитываться также требования разумности и справедливости.
