Пост получился большой, пронзительный, высокохудожественный и крайне полезный в нынешнее время. Он, как действенная прививка против «коронапсихоза», который сразил многих жителей столицы Бурятии. Публикуем пост полностью:
Утро все-таки наступило…
Так закончилось последнее дежурство марта месяца 2020 года. Я не уверена, что еще раз выйду на смену, усталость затопила все. Видимо я перемогла все свои силы, и надломилась от усталости, бывает и такое, оказывается. У каждой системы есть своя степень выносливости, это тоже надо принять. Родным я обещала, что это дежурство будет последним...
Сейчас время начала весны, птицы проснулись, и я каждое утро слышу их счастливое пение, вдыхаю ароматы весеннего утра. Небо полнится кучевыми облаками, рассказывая о своих мечтах людям. Ветер переносит тучи песка со стороны в сторону, накидывая на свои прозрачные ноги и руки одежду из тончайшей пыли.
А в нашем людском мире разговоров только о том, что начинается эпидемия новой вирусной инфекции. Сколько этих эпидемий было за мою короткую жизнь в качестве врача, наверное, таких крупных эпидемий было три. Первая была в мою бытность заведующим отделения новорожденных, вторая - в прошлом году, и третья наступает сейчас. Каждый раз сначала эпидемии уносят жизни самых слабых: детей и стариков, беременных и больных. Эта эпидемия уже не эпидемия, она уже стала пандемией, болеют и умирают люди по всему миру, прощаться с умершими нельзя, трупы сжигают, некоторые страны сразу строят морги. Это и понятно, распад и тлен опасны заражением подземных источников воды – живительных артерий всей земли.
Наше детское отделение при ГБ№4 закрыли в четверг, инфекционная больница закрылась на карантин по коронавирусу, там весь действующий персонал остался бороться за жизни заболевших коронавирусной инфекцией на непонятный срок, а шесть врачей-инфекционистов инфекционного стационара переехали в корпуса ГБ№4 и остались на весь город обеспечивать инфекционную безопасность жителей Улан-Удэ.
Скоро начнется период клещевого энцефалита и многих других инфекций, которые поднимают свою голову в весенне-летний период. Инфекционная больница, рассчитанная на 350 коек, принимает больше ста пациентов за сутки в своем приемном покое. Теперь весь этот прием переместился в стены ГБ№4. Буквально за несколько часов врачей двух больниц обязали организовать переезд и нормальное функционирование инфекционной больницы в стенах другого стационара. Всех пациентов отделений ГБ№4 кардиологического, неврологического, колопроктологического и детского отделений перевели в другие стационары или выписали.
Обычно в инфекционной больнице на приеме сидит два врача, и один дежурный врач-инфекционист смотрит больных по всему стационару. Теперь в дежурную смену остался один врач–инфекционист на приемный покой, и огромный поток испуганных лихорадящих больных. Вторым врачом на приемный покой посадили терапевта.
Чаще всего болеют инфекционными заболеваниями дети, в первую субботу нового стационара дежурили только два врача - терапевт и инфекционист, они принимали поток пациентов, которых везли и везли бригады 03, отделения были заполнены больными детьми, они лихорадили и задыхались. К обеду субботы возмущенные матери позвонили в Минздрав, главный врач больницы вызвал педиатра из дома на осмотр тяжелых больных.
Мне позвонили в субботу в 12 дня и сказали, что дежурство в воскресенье сняли, потому что дежурить будут только инфекционисты, а детское отделение закрыли. В обед уже перезвонили и вызвали на дежурство в стационар, хотя мое дежурство должно было быть в воскресенье, а не в субботу, я отказалась, запись больных в поликлинике была до вечера, и физически быть в двух местах я не могла. В воскресенье я пришла в стационар, в корпус, где я ни разу не была, успокаивала меня только одна мысль – заниматься надо той же самой работой, что и всегда.
В пасмурное и хмурое утро человеческой пандемии в новой больнице человеку надо было, чтобы его кто-то встретил, и сказал, что его ждут, и он нужен. Двое людей – охранник и гардеробщица, которые меня встретили, сразу ощетинились на меня, спросили, кто я, что мне нужно, и замкнулись в своем обычном кругу мыслей, в своей обычной мысленной рутине. В таких ситуациях я начинаю вести себя как ни в чем не бывало, как будто всё обычно – уверенно раздеваюсь, меняю сменную обувь, одеваю халат и иду. Гардеробщица и охранник молча наблюдали за мной, потом охранник все-таки позвал санитарку дежурной смены. Я вежливо поздоровалась, и сказала, что я педиатр дежурной смены, и мне сказали утром подойти сюда на дежурство, и что я в первый раз здесь, и не знаю, где дежурная смена переодевается. Вот как первые лучи озаряют утреннюю землю, так и её улыбка для меня озарила весь день. Удивительным образом улыбка человека меняет иногда всё вокруг.
Она привела меня в приемный покой, потом в раздевалку для персонала. Я быстро переоделась, тут пришел дежурный терапевт со сдачи смены, и узнав, что я педиатр, еще больше обрадовалась, посадила меня пить утренний чай, быстро рассказывая впечатления своего суточного субботнего дежурства.
Я молча слушала и восхищалась ею, она - терапевт, и её обязали дежурить, но никто не говорил ей, что придется смотреть грудных детей. Мысленно я представила себя в её ситуации, и ужаснулась, заставь меня смотреть какого-нибудь больного пожилого мужчину или женщину, и у меня сразу опустятся руки от страха, что я сейчас что-то не то сделаю, разве что просто ласково улыбнусь и поглажу по плечу.
Доктор рассказала мне, что медсестры, работавшие со взрослыми в кардиологическом и неврологическом отделениях, не могут вколоться маленьким детям в вену, матери не могут выпоить детей, дети лихорадят, медсестры не успевают заносить новые данные о температуре и путаются. В общем, у нее было настоящее боевое крещение. Я про себя вспомнила всё, что я видела про работу в период эпидемии в детской больнице на Модогоева, вспомнила прошлый год, когда, начиная с конца января мы работали не разгибаясь, принимая по 35-40 человек в день в стационар, вспомнила поголовные обходы детей больше 80 человек, и подумала про себя: «Посмотрим, что будет сегодня».
Потихоньку я познакомилась со всей дежурной сменой, расспросила их, что и где находится. Дежурный терапевт, молодой мужчина в очках, радостно приветствовал меня, и сказал: «Пришел я на утренний обход, и спрашиваю, кто передаётся по дежурству? А мне отвечают, там четверо взрослых лихорадят, и 70 детей надо посмотреть. Но мне обещали, что сегодня с нами будет третьим педиатр, и я успокоился».
Мы поговорили и решили, что я уйду на обход детей по стационару, а терапевт и инфекционист будут закрывать прием больных в приемном покое. Так мы и встречались за смену всего на несколько минут в промежутках между больными. Во время дежурства нам помогали волонтеры медики – студенты шестого курса БГУ.
Как и обычно в период эпидемий болеют в основном дети и пожилые люди, в больнице были госпитализированы только пожилые и матери с детьми. После обхода кишечного отделения все лица и детей и матерей смешались у меня в один сплошной поток, и я всё записывала на листы, чтобы по ним потом написать дневники осмотров, и не ошибиться в этом потоке. С медсестрами временами пришлось громко разговаривать, включая сталь в голосе, но потом они привыкли ко мне, и все недоразумения из-за нового положения больницы были быстро исчерпаны. Они подходили и спрашивали, как собирать маленьким детям мокроту на исследование, как брать мазки, и как ставить мочеприемники, уточняли дозы лекарств, и как набирать нужную дозу в шприц. Это и было понятно, ведь раньше они работали со взрослыми с кардиологической и неврологической патологией, а тут за три дня нужно было быстро переключиться на другой профиль работы.
Так и прошел день, вечером после окончания обхода я ушла в приемник, там собралась очередь из пациентов, и надо было быстро решить, куда их направить, и нужна госпитализация или нет, вечером места в палатах закончились, и остались места только в коридорах, а поток больных так и шел себе и ночью тоже.
Утром я сдала смену дежурному инфекционисту, переоделась, вышла на улицу, вдохнула весенний воздух, услышала пение птиц и подумала: «Утро все-таки наступило».
P.S.: Почему я решила сесть и написать немного, хотя очень хочу спать. Мои коллеги врачи-инфекционисты молодцы, только проработав с ними одну смену, начинаешь понимать их тяжелую ношу, сейчас нужны четыре специальности врачей: инфекционисты, терапевты, реаниматологи и педиатры.
Если в результате тяжелой работы и контактов с инфекцией люди этих специальностей уйдут, то людей будут лечить хирурги, гинекологи, лор-врачи, окулисты и врачи других специальностей. Врачей на самом деле очень мало, только сейчас это так ясно понимаешь, когда мы только в начале пути борьбы с пандемией. И не только от врачей и медсестер зависит исход ситуации, мы все в ответе за ситуацию, мы все в ответе за наши собственные жизни. Нас, медиков, слишком мало, мы одни не сможем выправить эту ситуацию борьбы с пандемией, мы такие же люди, как и все, и также, как и другие люди – мы подвержены болезням, смертям и усталости.
Сначала само слово пандемия и эпидемия пугало меня, но потом вспомнив понятие «четки», я разделила монолит этого слова «пандемия» на много маленьких последовательных шагов к победе. Пусть не будет уныния и страха, пусть будет четко построенная логическая дорога к победе над этой пандемией, не только работа и усилия медиков, но и усилия всех людей, только тогда всё это и будет иметь смысл.
Любая дорога - это маленькие шаги, которые под силу и таким маленьким и слабым людям, как я. И пусть самым первым шагом будет теплая сердечная улыбка, так сильно согревающая, и снимающая с души ношу тяжелых мыслей и душевных битв. С такой улыбкой любые трудности преодолевать будет легче. Только эта улыбка моих коллег этой дежурной смены и помогла мне донести эту ношу до конца суток. Спасибо, мои родные коллеги, большое спасибо Вам!
