Модератором мероприятия выступил зампред правительства Бурятии Алексей Мишенин, присутствовали и другие члены правительства, которые активно участвовали в разговоре. Ответственной за организацию встречи была замминистра природных ресурсов РБ Наталья Тумуреева.
Обсуждение вышло очень бурным, продолжалось 2,5 часа и собрало в Zoom больше 80 человек. В основном подключились к встрече экологи, общественники и неравнодушные жители. Большинство вопросов оказалось очень острым, высказывались диаметрально противоположные точки зрения. Причем география выступающих была в буквальном смысле общероссийской: председатель правления экологического союза Семен Гордышевский задавал вопросы из Санкт-Петербурга, эксперт общественного совета МПР России Игорь Шкрадюк — из Ярославля, а представитель ассоциации «Альянс Байкальский» Александр Сутурин — из Иркутска. Активное участие во встрече принимал и известный эколог из Улан-Удэ Евгений Кислов.
Класс опасности снизился
— Со стороны республики создана рабочая группа, она у нас работает на протяжении двух лет, — отметил в самом начале встречи Алексей Мишенин. — Вся коммуникация, разъяснения, в первую очередь, жителям, о технологии, о безопасности являются нашим приоритетом.
На большую часть вопросов от общественности ответили представители ЗАО «Безопасные технологии», которое является оператором и проектировщиком работ. Директор компании Максим Ладыгин сразу пояснил, что каменноугольная смесь в «озере» определена как «неопасная смесь 4-5 класса опасности». В отстойнике содержится не чистая смола. Это смесь с грунтом и песком. За те годы, пока масса лежала, она претерпела изменения. Поэтому и класс опасности снизился.
«Безопасные технологии» заключили договор на разработку проекта в прошлом году. Заказчиками стали ОАО «РЖД» и АО «Желдорреммаш», именно эти компании обязаны обезвредить фенольный отстойник, образовавшийся в 80-90 годах прошлого века на территории ЛВРЗ. Зампред правительства РБ Алексей Мишенин подчеркнул, что республиканский бюджет на реализацию проекта не потратит ни копейки.
Начальник департамента охраны труда, промышленной безопасности и экологического контроля ОАО «РЖД» Петр Потапов объяснил, как проходил отбор технологии по утилизации. Всего было рассмотрено больше 20 методов.
— Все варианты детально прорабатывались, исходя из критериев экологической эффективности, наличия государственных экспертиз, а также опыта промышленной апробации этих технологий, — подчеркнул Потапов. — В результате был выбран наиболее оптимальный и безопасный вариант решения многолетней экологической проблемы.
Речь идет о методе термической деструкции. Эта технология не имеет отношения к сжиганию. В основе — низкотемпературный пиролиз, что исключает возможность образования в отходящих дымовых газах наиболее опасных компонентов (например, диоксинов).
Сейчас проекту предстоит пройти государственную экологическую экспертизу, где его будут изучать профессиональные эксперты. Об этом в недавнем выступлении отметил глава Бурятии Алексей Цыденов:
— Заключения экспертизы еще нет — ни положительного, ни отрицательного. Задача — выбрать наиболее безопасный способ. Главное, за разговорами не увести проблему опять на долгие годы. Город должен быть чистым!
Не надо утрировать ситуацию!
Одним из самых запоминающихся вышло выступление у Людмилы Кислицыной, главного гидрогеолога ООО «Недра-Гео-мониторинг». Людмила Бабасановна 40 лет посвятила гидрогеологии Бурятии. В течение последних 25 из них изучала и «фенольное озеро». За эти годы отбирались и исследовались пробы грунта и подземных вод. То есть Кислицыну, несомненно, можно считать экспертом. На онлайн-встрече гидрогеолог прямо заявила, что отходы нельзя перевозить в другое место и что ликвидировать «озеро» нужно прямо на месте. «МК в Бурятии» взял развернутый комментарий у Людмилы Бабасановны.
— Озеро впервые я увидела в 1995 году. За эти годы оно практически в размерах не изменилось. Свои объемы отстойник приобрел еще в 80-е годы, в этих объемах и оставался. Отмечу, что ЛВРЗ понимал всю сложность своего объекта и необходимость проведения мониторинга подземных вод, поэтому к изучению были привлечены гидрогеологи. По направлению движения подземных вод было пробурено три скважины, по которым контролировалось их состояние, глубина скважин — до 15-30 метров, впоследствии была пробурена еще одна скважина. Исследования качества подземных вод проводились в независимых аккредитованных лабораториях.
— Что можно сказать о загрязненности грунта и подземных вод в районе озера?
— Грунты, согласно критериям оценки загрязнения органическими соединениями, имеют уровень загрязнения от слабого до среднего. Все, что могло через них пройти, уже прошло, уже профильтровалось. Далее эта жидкая фракция спустилась в подземные воды.
— Означает ли это, что реке Уде «фенольное озеро» все-таки угрожает?
— Движение подземных вод в районе отстойника есть, я не отрицаю. Но когда некоторые экологи говорят: «Вот воды текут в Уду, потом в Селенгу, а там — и в Байкал!»… Тут есть момент утрирования ситуации, и он мне не очень нравится. Люди не занимались объектом, не проводили исследований, а оперируют какими-то непонятными фактами и цифрами. Говорить такими громкими и красивыми словами нельзя. Надо понимать, что вода в таких отложениях не движется как река. Она фильтруется через поры, через трещины. Это очень медленный процесс. Как она может напрямую побежать? Там нет подземных рек. Сейчас — за многие годы — загрязненные воды переместились от «озера» в район золоотвала ТЭЦ-1. Это примерно 110 метров по прямой. Мы пробурили еще одну скважину, уже в частном секторе, это еще примерно 300 метров. А там содержание фенола — уже на уровне предельно допустимой концентрации. И от этой скважины до Уды — еще 600 метров. В общем процесс чрезвычайно медленный, и его можно остановить. Оценивалась возможность перехвата и очистки загрязненных подземных вод. Хотелось бы, чтобы и эта работа была проведена.
— Были опасения, что озеро несет угрозу Лазовскому месторождению питьевой воды, которое считается резервным для Улан-Удэ…
— Лазовское месторождение было разведано, но, на самом деле, у Улан-Удэ в нем отпала необходимость. Оно рекомендовано к списанию. В первую очередь, из-за небольшого количества воды. Сравните, на двух основных месторождениях запасы гораздо больше: на Богородском — 60,3 тысячи кубических метров/сутки, на Спасском — 306,1 тысячи куб.м/сутки. А на Лазовском — всего 16,2 тысячи куб. м/сутки. Конечно, в работу ушли только Богородское и Спасское. Даже на этапе завершения работ на Лазовском месторождении в 1963 году указывалось, что водозабор может быть использован лишь как временный до сооружения основного водозабора в долине реки Селенги. Отмечалось, что организация зоны санитарной охраны водозабора невозможна в связи с заселенностью территории частным неблагоустроенным сектором, и водозабор не может быть использован для питьевого водоснабжения.
— Почему вы выступаете против перевозки смол и грунта из отстойника на другое место?
— Я настаиваю, что перевозить смолы и грунт из отстойника нельзя. Каменно-угольная смола — это достаточно плотная масса, напоминающая асфальт. Зимой она замерзает, летом — мягкая. При вибрации масса разжижается и становится жидкой. Мы однажды с этим столкнулись, когда в марте пытались пробурить скважину в «озере», и буровая установка туда чуть не ушла, так как при вибрации смола под буровой установкой разжижилась. Теперь по поводу вывоза. Массу можно загрузить в машину, та поедет, начнется вибрация, разжижение — и масса может просто вытечь. То есть, получается, надо возить ее в закрытых емкостях. А как эту массу туда загрузить, если изначально она не текучая?
Есть и второй аспект. В Бурятии очень мало участков, которые могли бы подойти для размещения отходов. Полигон на ЛВРЗ создавался в советское время, когда еще не было понятия экологической загрязненности. Но уже тогда подобные отстойники ставили на плотных отложениях — глине или песчано-глинистом грунте. «Фенольное озеро» на таких отложениях и стоит. Подобных участков в Бурятии не так много, тем более на небольшом удалении. Вахмистрово, Тальцы, которые обсуждались ранее, — там песчаные массивы. Это не подойдет, это породы с очень высокими фильтрационными характеристиками. Если хранить массу на бетоне? Может пойти дождь, например. Кто гарантирует, что с бетонной площадки это все не потечет.
— То есть надо все-таки ликвидировать «озеро» на месте?
— Конечно. И пиролиз (я еще в 2000-х годах об этом писала) — это один из лучших методов. Пиролиз используется и в Европе, и в России. Этим методом сейчас пользуются широко. В Улан-Удэ точно не поставят уже устаревшую установку. Зато через два года там можно какой-то парк разбить или будет просто ровное, чистое место. Это намного лучше, чем то, что есть. Надо сдвинуть этот вопрос с «мертвой точки» и наконец решить, а не «замылить-заболтать».
