Мы сидим в мастерской художника: я — на стуле, собеседник — на диване, в позе лотоса, как истинный буддист. Говоря о себе, определенно скромничает. История этого человека уникальна. В 1982 году он окончил художественно-графическое отделение Улан-Удэнского педагогического училища, после обучался в Киевском художественном институте. Но реалистическая живопись не особо привлекала, и в 1986 году творческие поиски привели обратно, на малую родину, где навсегда увлекла живопись буддийская и… рождается чудотворное произведение для победы над ковидом.
С широко открытыми глазами
— Важно не то, какое молоко пил человек, а то, из какого источника, — замечает Николай Николаевич. — И большое счастье, что мне на жизненном пути, в том или ином промежутке физического и духовного роста, встречались правильные учителя — лама Иволгинского дацана Дарма-Доди Жалсараев, настоятель Цугольского Жимба-Жамсо Цыбенов… Оба они были геше (профессорами) тибетской философии, хотя стояла середина восьмидесятых, и все еще шли религиозные гонения.
Позднее произошли встречи с другими, не менее знающими людьми. Будучи вечным искателем, Дудко обращался к мастерам не только из Бурятии и Забайкалья, хранившим секреты традиционного искусства, философии и практики, но и из-за границы. В Монголии научился делать у настоящих знатоков химический состав, чтобы реставрировать старинные произведения. Учился в Непале… и в конце концов добрался до города Дхарамсалы — резиденции XIV Далай-ламы в северной Индии. Менее чем за два года прошел пятилетний курс у его личного художника, преподобного Сангей Ешея, которого любя называет своим «учителем по рисованию». «Он не хотел принимать меня, поскольку в 1995 году имел весьма почтенный возраст, глубоко за 70 лет, да и школа как таковая уже не работала по этой причине. Но, в конце концов, согласился — я «напросился», — улыбаясь, вспоминает художник.
Николай получил диплом художника живописи танка тибетского стиля «Менри» с правом преподавания. «Возвращайся туда, откуда приехал, и будь там полезен», — напутствовал тогда ректор. Молодой танкописец последовал мудрому совету. Обрел он и духовного наставника в лице Чогьяла Намкая Норбу — тибетского учителя Дзогчена, буквально перевернувшего мировоззрение: «Вспоминаю себя тогдашнего, сравниваю с нынешним и думаю, как жил бы с закрытыми глазами до сих пор? До определенного возраста, возможно, и не на что смотреть было. Но сейчас, когда живу с глазами открытыми, понимаю, насколько это важно».
Правильное освящение
Под потолком мастерской — портрет человека в высокой шапке, того самого Дарма-Доди ламы. Родился он в 1898 году и прожил почти 100 лет, 14 из которых провел в лагерях за свою веру в эпоху сталинских репрессий. Бурятский художник познакомился с легендарным ламой в 1986 году и тогда же активно стал писать буддийские танка (по тибетски звучит как «кхутан» на языке вежливости и переводится как «икона», «свиток»). Книги о них найти не удавалось, но получилось купить пару календарей, выпущенных монголами Лхамо и Жамсараном в 1990-м и 1991 годах и дававших представления о канонах. По крохам приходилось собирать любую информацию о танка. Вот уже 35 лет Николай создает изображения религиозного характера, но первое хранит по сей день.
— Когда работал над ним месяц-полтора, то считал произведением высочайшего искусства. А когда закончил, понял, что заблуждался (смеется). Но та танка с Бодхисаттвой Манджушри важна для меня, потому что освящена Дарма-Доди ламой. Помню, я, гордый и радостный, сидел у него в ногах, а учитель, залитый контровым светом, — у себя на подушках. Развернул свиток, начал читать мантры. В какой-то момент ото рта его отделилась золотая капля и вместо того, чтобы упасть вниз по закону гравитации, принялась подниматься вверх круговыми движениями. Лама продолжает начитывать молитвы с полузакрытыми глазами. И вдруг маленький шарик падает прямо в центр подношения. «Вот это правильное освящение!» — подумал я.
Задача духовного наставника — показать то направление, где золотая капля упадет в твое сознание, уверен мастер буддийской живописи. Среди учеников Жалсараева были жители и нашего региона, и западных— приезжали из Москвы, Питера, Прибалтики, получали духовные наставления и осваивали духовные практики. Сегодня буддизм открыт всем, и сакральные знания постигают те, кто ищет его.
На протяжении 25 лет герой нашей статьи проводит выставки по России и всему миру, чтобы люди смотрели танка, чей визуальный облик несет философское знамя, находили с ними кармическую завязку, а в себе — внутренний стержень. Последняя выставка, включавшая 15 произведений, состоялась в небольшом зале музея истории Бурятии и длилась весь Сагаалган — Белый месяц. «Работы Дудко — мост между внешним миром и миром строгой религии», — говорят ламы об этих экспозициях. И неслучайно.
Драгоценными красками
Если в музее или галерее человек может спокойно трогать танку, читать аннотации к ней, то в дацане едва ли осмелится сделать это — пройдет мимо и глаз не поднимет. Николай Дудко старается показать всю «кухню» изнутри, составляет к иконам описания — доступные, но не примитивные, чтобы «поднять» посетителей на уровень выше, ставит и витрины с используемыми инструментами и драгоценными материалами. Они не водятся в наших краях. Художник сам привозит их из Индии и Непала, причем закупаются не граммами, а килограммами — аж сумки трещат от веса.
При работе используются самодельные кисти из меха соболя, колонка и волос диких кошек, срезаемого между ушек (ни одно животное не страдает в процессе). У каждой кисточки — 30-35 волосков. В основе живописи пять минералов — лазурит, малахит, киноварь, реальгар и белая морская раковина.Это символ пяти элементов, из которых, согласно буддийский философии, состоит все на свете. Применяются растительные краски из кошенильных червецов, шафрана, индиго, китайской черной туши. В большом количестве используется чистое золото 999 пробы, дающего 3D-эффект.
Минералы толкутся в ступках, смешиваются с водой и клеем, а впоследствии — и друг с другом — получается целая палитра всевозможных оттенков. При дроблении нужна не столько сила, сколько усердие. Берется льняная или хлопчатобумажная ткань, подбирается деревянная рама. Полотно проклеивается, грунтуется, полируется. Затем наносится рисунок по пропорциям, таящим философский смысл.
Спаситель Черный Хаягрива
Благодаря кропотливому, но благостному труду на свет появляются образцы канонического искусства, источающие невероятную энергетику, спокойствие, умиротворение — впрочем, как и их автор со светящимися глазами, словно внутри горит огонь. Слева от него — очередное творение, создаваемое уже несколько месяцев, с легкой руки коллег-журналистов окрещенное «иконой от коронавируса» и имеющее под собой глубокую подоплеку.
— В тибетском буддизме существует шесть видов освобождения, которые связаны с пятью органами чувств и умом. Например, с глазами — освобождение через видение — тондрол на тибетском, но не пассивное, а активное, — поясняет Николай. — Будда говорил: «Помоги, если можешь!». И я размышлял, чем со своей скромной стороны помочь при нынешнем положении вещей, в период эпидемии. И вспомнил, что в древние времена, примерно в VIII веке нашей эры, в Тибете жил Гуру Падмасамбхава. Он оставил наставления, гласящие: предстоят сложные времена, характеризующиеся деградацией, духовным упадком, подменой истинных ценностей ложными. В это время материальное будет превалировать над духовным. Это будет сопровождаться катаклизмами, заболеваниями, эпидемиями и войнами. Их провоцируют восемь классов негативных существ.
Так, Сенмо вызвали эпидемию СПИДа в семидесятых-восьмидесятых годах, Гьялпо порождают фанатические убеждения, всевозможные революции и, как следствие, всеобщее помутнение разума, Мамо — глобальные войны, Наги — засуху или, наоборот, наводнения из-за загрязнения воды как среды обитания, а также болезни лимфы, кожи и т.д. «Рожденный из лотоса» учитель указал на божество — Черного Хаягриву, методы которого могут помочь людям избежать глобальных провокаций и «ковидной напасти».
Согласно старинным текстам, он попирает ногами все «восемь классов негативных существ», значит, имеет контроль над ними. И именно в таком виде изображен на танка, которую пишет Николай Николаевич. Она делается по всем канонам буддизма, где строго выверены пропорции и композиция, расположение персонажей и цвет, все детали без исключения.
— Выглядит грозно, — осторожно замечаю я.
— На лицо ужасный, добрый внутри, — весело комментирует Дудко. — Свирепый вид призван отпугивать плохое, убирать негативное. Энергия божества расходится от эпицентра в стороны подобно кругам от камня, брошенного в реку. Изображение будет действовать на всех, кто сумеет установить с ним зрительный контакт, и везде — от оригинала до копий в книгах и газетах, на плакатах, открытках, календарях. И, надеюсь, поспособствует тому, чтобы проблема решилась скорее и не возникала впредь. Дружественные ламы знают об этой работе, почтительно и уважительно относятся к ней...
…Для полного завершения «Черного Хаягривы» потребуется еще три-четыре месяца (между тем более крупные танка в работе занимают по полтора-два года: сроки зависят от количества деталей и персонажей). Не оперируя понятием «вдохновение», художник трудится над новым творением ежедневно, двигаясь маленькими мазками к большой цели, и переключается на остальные периодически, чтобы не «замыливался глаз».
Пока неизвестно, где «икона от коронавируса» найдет свое место. Возможно, поселится в чьем-то доме, галерее или музее. Но прежде, наверняка, появится на выставке и не исключено, что станет там единственным экспонатом — дабы посетители внимательно разглядывали ее одну, не отвлекались на другие, проникались до глубины души и установили кармическую связь через эту танка с древним целебным духовным знанием. А в том, что произведение поможет многим и войдет в историю, лично у меня не осталось сомнений — настолько легко и хорошо стало после его созерцания и общения с Николаем Николаевичем. Даже голова болеть перестала.
