Это не подъем в гору. Несмотря на взлет в творческом поиске, символ «Байкала» — улитка на склоне — сползает вниз, хотя бы в тираже. Но так было не всегда.
«Байкал» перед штормом
Гравюра «Байкал перед штормом» украшала обложку журнала №2 за 1968 год с окончанием повести братьев Стругацких «Улитка на склоне». И шторм грянул… Сперва тираж «Байкала» взлетел до 18 тысяч экземпляров. Журнал с окраины стал известен всей стране. В Москве на черном рынке цена номера с повестью Стругацких достигла зарплаты инженера — 100-150 руб. (в рознице 30 коп.). Вдобавок в журнале напечатали главу из книги А.Белинкова о Юрии Олеше «Поэт и толстяк», статьи Ф.Зигеля о «летающих тарелках», А.Зайцева «Боги приходят из космоса».
Шторм перерос в цунами — в духе конца оттепели. Танки в Праге, процессы над Бродским, Даниэлем и Синявским, разгон «бульдозерной выставки»…
Всероссийской славой «Байкал» был обязан его замредактора Владимиру Бараеву и «неистовому Африкану» — главному редактору А.Бальбурову. Именно Африкан Андреевич в 1966-м предложил выпускнику философского факультета МГУ В.Бараеву место в редакции после публикации в журнале очерков «Саянские встречи».
В 2005-м Владимир Владимирович рассказывал автору этих строк:
— Так получилось, что я сменил на том посту Дондока Улзытуева и, помнится, в первый же день кто-то спросил: кто следующий зам? Как в воду глядел... За работу я принялся рьяно, открыл ряд рубрик, в частности, «Авиация. Космос». Но журнал оставался провинциальным. Наконец удалось пробить стажировку в журнале «Дружба народов».
Те два месяца в 67-м в Москве стали судьбоносными. Аспирант МГУ и одноклассник по улан-удэнской школе №1 Юрий Буданцев сводит земляка с активом «Нового мира». Театровед Юлий Смелков знакомит стажера с Аркадием Стругацким.
— Через завлита театра им. Ермоловой Елену Якушкину, у которой я был вместе с Александром Вампиловым, я попал в квартиру Елены Сергеевны Булгаковой, вдовы писателя, — вспоминает Владимир Бараев. — Я был на седьмом небе от счастья, читая неопубликованные повесть «Собачье сердце», пьесы «Багровый остров», «Зойкина квартира».
Битые новомировцы советовали заручиться поддержкой патриарха литературы Корнея Чуковского, который согласился написать врезку к статье А.Белинкова и принял Бараева на даче в Переделкине. Е.Булгакова письменно попросила Константина Симонова (он продвинул «Мастера и Маргариту» в журнал «Москва») принять бурятского журналиста.
Но весна 68-го сменилась свинцовой осенью. Публикации «Байкала» ругали «Огонек», «Литературная газета», «Наука и религия», «Советская Россия». Набор «Зойкиной квартиры», «Второго нашествия марсиан» Стругацких был рассыпан.
Тайное общество «Зеленая лампа»
С горы площади Советов спустили каток спецслужб, дабы раздавить улитку на склоне.
Спираль истории. Владимир Бараев, публицист и романист, известен и как декабристовед, автор книги «Высоких дум стремленье» в серии ЖЗЛ. За полтора века до скандала в Улан-Удэ декабристы создали тайное общество «Зеленая лампа», безобидную структуру с целью пропаганды своих идей посредством литературы и искусства.
Бараев стал 80-м в списке фигурантов следствия по делу «Зеленой лампы» — эту цифру в отчете ему показал зав. отделом пропаганды Бурятского обкома партии Лев Похосоев.
Зеленая лампа действительно была — на квартире архитектора Павла Зильбермана. Здесь собиралась местная интеллигенция. Бывал даже капитан милиции Владимир Волков. Он-то, по иронии судьбы, обозвал невинные кухонные посиделки обществом «Зеленая лампа» — по аналогии с декабристским.
— На лампу эту зеленую Волков указал в присутствии некой дамы, чей муж не ночевал дома, — смеясь, рассказывал Владимир Бараев. — В поисках загулявшего супруга она пришла к Зильберману. А как на грех, у Паши скопилась куча пустых бутылок. Между тем мы сидели вместе с женами. Ну, выпивали. Дама свою злость на мужа и на наше семейное благополучие излила в доносе, обвинив в аморальщине и нехороших разговорах. Комедия «Зойкина квартира»!..
Но тогда Бараеву было не до смеха. Его товарищей увозили на допрос в КГБ. Телережиссера, поэта Евгения Теплякова в присутствии остолбеневших коллег посадили в черную «Волгу». Вся его вина состояла в том, что он при зеленой лампе пел под гитару Высоцкого. В течение шести часов перекрестного допроса ему не давали воды и всячески запугивали.
Вызвали в КГБ и театроведа А.Политова. Старший товарищ и наставник Толя Политов делился со мной еще в 80-х: «Допрос напоминал театр абсурда. Требовали устав тайного общества, рукописи Солженицына, признать связь с сионистскими организациями, обзывали Стругацких провокаторами. Утверждали, что мы создали организацию с целью разложения существующего строя путем пропаганды секса и пьянства, угрожали сгноить в психушке...».
«Управление». Часть 2. После шторма
Осенью 1968-го первого секретаря Бурятского обкома КПСС А.У.Модогоева битый час «как мальчишку», по его словам, продержал на ногах зав. отделом пропаганды ЦК КПСС В.И.Степаков, отчитывая за то, что «Байкал» «публикует московских евреев».
Надо пояснить, что первая часть «Улитки на склоне» — «Лес» — вышла ранее в Ленинграде в малотиражном сборнике «Эллинский секрет», а «Байкал» издал вторую часть — «Управление». Именно в Улан-Удэ цепь замкнулась, по выражению В.Бараева, «соединение частей превысило критическую массу, произошел взрыв...».
Дело о тайном заговоре передали из КГБ обратно в обком партии. В «Управлении» создали комиссию из 17 человек, куда вошли ученые мужи. Одновременно работники КГБ «пошли в народ», ведя «разъяснительную» работу по поводу разложенцев из «Байкала» и «Зеленой лампы». Партийные эмиссары в театре Бурдрамы, в библиотеках организовали совещания типа «С кем вы, мастера культуры?». В «Правде Бурятии» появилась статья о «лакировщиках» из журнала «Байкал».
Накануне заседания бюро обкома в начале 1969 года Африкан Бальбуров срочно слег в больницу. Хотя Бальбуров опальные номера «Байкала» не подписывал, оказываясь в решающие моменты в командировках.
— Накануне бюро меня вызвал в больничную палату главный редактор, — вспоминал его бывший заместитель. — И сказал: «Володя, возьми все на себя. Ты молодой... А я уже ломаный, меня уже из партии исключали. А нынче затопчут». Я ответил, что так оно и есть, я привез из Москвы скандальные материалы, мне и расхлебывать. «Да? Ну вот и славно».
Бюро обкома «О деятельности журнала «Байкал» длилось с утра до обеда, но для Бараева это время показалось вечностью: тот же перекрестный допрос. Бараева обрывали на полуслове, обсмеивали, оскорбляли его и заочно «веселую вдову» Михаила Булгакова. Секретарь обкома Николай Бутуханов обвинил заместителя редактора в том, что тот нанес ущерб бурятской литературе, публикуя вместо местных авторов московских. Профессор пединститута Андрей Белоусов сообщил: «Ну что вы хотите от Бараева? Он при мне говорил, что «Новый мир» Твардовского хороший журнал, а журнал «Октябрь» плохой». (Последний возглавлял пропартийный писатель-графоман Кочетов). Выступающие требовали исключить Бараева из партии с последствиями в виде «волчьего билета».
— Шло к развязке, — вспоминал В.В.Бараев. — Но тут вмешался Модогоев. Он сказал по-бурятски, мол, ладно, «залуу хубуун» — молодой еще, исправится, спустив дело на тормозах. Меня оставили в партии.
Однако Бараев, отец двоих детей, вынужден был покинуть Бурятию. Полгода он скитался по Москве, пытаясь устроиться на работу. В «Комсомольской правде», в последний момент узнав об истории со Стругацкими, отказали в приеме.
Пострадали авторы скандального номера «Байкала». Ушел с поста первого заместителя Буртелерадио Евгений Голубев из-за «лакировочных» рецензий в журнале, запретили печатать Анатолия Политова. (А в Иркутске уволили редактора альманаха «Ангара» Юрия Самсонова за публикацию «Сказки о тройке» тех же Стругацких). Литературовед А.Белинков уехал в США, где в 1970 году умер от инфаркта. Здесь уместны строки из его статьи «Поэт и толстяк»: «Общество хочет, чтобы его изображали таким, каким оно себе нравится, а истинно настоящий художник изображает его таким, каким оно есть. Это побоище всегда кончается гибелью художника».
Крамольные номера «Байкала» изъяли из всех библиотек СССР. В 1969-м выдавили из Бурятии и участников «Зеленой лампы». Владимир Волков ушел из милиции и уехал, оставили Улан-Удэ Евгений Тепляков, архитектор Виктор Кулеш.
Вторая часть повести «Управление», по замыслу писателей, «это Настоящее со всем его хаосом, со всей его безмозглостью… Это то самое Настоящее, в котором провозглашают лозунги во славу Будущего и в то же время — гадят на это Будущее, стремятся превратить это Будущее в асфальтированную автостоянку, а Лес, свое Будущее, — в английский парк со стриженными газонами…».
Итак, что в Настоящем? Удушающие объятия власти сменились мертвящим равнодушием к судьбе журнала. И неизвестно, что хуже...
