— Скажи, пожалуйста, возможно ли мне, уже пенсионеру, научиться писать книги? — спросил я тогда Владимира Гомбожаповича.
— А почему нет? — ответил он.
— Тогда посоветуй, пожалуйста, с чего мне начать, чтобы написать свою книгу?
— Для начала нужно определиться с замыслом! — заметил Владимир Гомбожапович. — Есть что-то такое, о чем тебе очень хочется рассказать, но ты об этом никогда никому не расскажешь?
— Хороший вопрос, — задумался я.
— Чувствуешь, как ум сопротивляется сразу? — Владимир Гомбожапович засмеялся. — Если продолжишь в том же духе, ум начнет врать. Давай иначе подойдем к этой теме, с другой стороны. Расскажи о чем-нибудь таком, желательно недавнем, что было для тебя очень важно.
— Я в Тибете недавно был, — вспомнил я.
— Вот, уже интересно, продолжай, — подхватил Владимир Гомбожапович.
В 2012 году я сложил полномочия мэра Улан-Удэ и вышел на пенсию. Но вышел я на «заслуженный отдых» не по собственной воле. Меня убрали, буквально устранили из политической жизни Улан-Удэ и Бурятии. И сделали это внезапно, исподтишка, в тот период, когда после долгих лет работы мэром Улан-Удэ я планировал быть полезным уже на республиканском уровне.
Удар, который пропущен внезапно, оттуда, откуда не ждешь, всегда особенно болезненный, и всегда имеет последствия. Для меня такими последствиями тогда стали тяжелые мысли о том, кому я перешел дорогу на самом деле и как отквитать тот удар.
В общем, какое-то время я не мог успокоиться, несмотря на попытки супруги и родных убедить меня, что вообще-то все случилось вовремя, как раз и пенсионный возраст подошел и пора бы уже отдохнуть. Но о чем я меньше всего думал тогда, так это об отдыхе. К тому же какой может быть отдых на пенсии, когда я сроду не отдыхал больше недели?
Отдыхом для меня всегда была работа, конкретные задачи, которые нужно выполнять как можно скорее и безотлагательно. Но, видимо, и предкам моим, что наблюдают за мной свыше, было угодно чтобы я вышел на заслуженный отдых. Иначе как объяснить ту череду интересных событий, что случились со мной затем?
А затем случилось то, что мне предложили съездить отдохнуть на Алтай. Мы вылетели с друзьями в Новосибирск, там взяли у моего друга машину и выехали в Горноалтайск, где погостили у моего давнего приятеля и коллеги, мэра этого города. Он и посоветовал мне побывать у одной очень интересной шаманки, которая жила у границы с Монголией.
Мы выехали к этой шаманке, встретились с ней, она сказала, что мне нужно сделать обряд очищения, мол, очень много всего накопилось в моей душе, уже ненужного, и настала пора все это сбросить. После обряда мне действительно стало легче, и мы решили продолжить путешествие, выехали в Туву, с которой у меня связано немало воспоминаний. И в Туве мы в итоге попали на прием к одному очень интересному шаману. Обряд он нам проводить не стал, сказал, что необходимости в этом уже нет, зато подарил мне очень интересный оберег, который я с тех пор и ношу с собой.
Вернувшись домой, я встретился с одним знакомым ламой, который посоветовал мне, раз уже время позволяет, побывать на учениях в Индии, в Гоман дацане. И мы с супругой вскоре вылетели в Индию, пробыли там целых десять дней при дацане и пережили немало неведомых нам прежде ощущений и откровений.
Будучи там, в Индии, меня посетила мысль побывать в Тибете. Супруга со мной в Тибет не поехала, но идею поддержала. И я отправился паломником в Тибет, опять же пережил там немало интересных, неожиданных, даже мистических событий, а когда вернулся оттуда домой, вдруг понял, что тяжелые мысли окончательно ушли и более меня не тяготят. Я успокоился и понял, что можно быть мужем, отцом, дедом, другом, в общем, пенсионером, который вышел на заслуженный отдых…
— Но кому это интересно? — сказал я Владимиру Гомбожаповичу после того как рассказал все это.
— Важно, чтобы тебе это было интересно, — возразил мне Владимир Гомбожапович. — Тогда и другим будет интересно, потому что это правда. Себе-то какой смысл врать? Будем считать, что ты только что написал пролог.
Так родилась идея этой книги. Затем мы какое-то время спорили по поводу названия. Владимир Гомбожапович предложил вариант «Записки городничего». Я предложил заменить «городничего» на «градоначальника». Митыпову мой вариант не понравился, мол, казенно и грубо.
— А «городничий» что-то лубочное, — возразил я, — да и ассоциация в целом не очень.
Сошлись на «градоначальнике», и почти год только проговаривали эту книгу, благо время нам, «пенсионерам», позволяло. О чем я только не вспомнил под чутким руководством Владимира Гомбожаповича, словно всю свою жизнь заново пережил. И, как бы странно это не читалось сейчас, именно то, о чем я меньше всего хотел бы рассказать еще год назад, и легло в итоге в основу этой книги.
За те годы, что я работал мэром Улан- Удэ, со мной столько всего произошло, что все мои воспоминания о себе слиплись в один большой ком. Зато таким образом я сумел посмотреть на себя со стороны, и понял, что продолжаю жить с этим грузом за спиной. Я начал его разгребать, а точнее разбираться, что в нем все еще ценно, а что нужно выкинуть на свалку.
Очень много лет я рвался вперед, не особо оглядываясь назад. Наверное, поэтому после выхода на пенсию поначалу мне не так-то просто было признаться себе: «Почти все, что ты сделал — вроде бы твое, и в то же время не твое от слова совсем». Тяжело смириться с тем фактом, что твои заслуги могут запросто перечеркнуть спустя годы, или приписать эти заслуги кому-то другому. Так бывает, когда ты строишь действительно что-то большое, на долгие годы вперед. Строить что-то большое всегда чревато, с одной стороны. А с другой стороны, как еще строить, если не на долгие годы?
А еще я вдруг понял, что мне удалось удержать свою молодость. Меня научили этому в советские годы, буквально вдолбили мне, начинающему тогда управленцу, слушателю курса идеологов высшей партийной школы, что настоящая политика — это беззаветное служение, строительство будущего. А чтобы служить беззаветно, нужно быть всегда молодым в душе.
Потом, когда мы шли после лекций в столовую, мои сокурсники обычно сетовали на усталость от всей этой «романтики». Но мне почему-то тогда запала эта фраза в голову: «строительство будущего». И я попытался эту фразу осмыслить. И последующие лекции вдруг стали для меня осмысленными, потому что дальше я слышал ответы на свои вопросы. Все те мысли, которые рождались тогда в моей голове на тех лекциях, впоследствии стали основой «Плана Айдаева», который мне пусть и не до конца, но все же удалось воплотить в жизнь.
«План Айдаева» это новые пятиэтажные и девятиэтажные дома в 142-м микрорайоне рядом с поселком Энергетик, транспортные развязки на улицах Балтахинова, Куйбышева, Бабушкина и Трубачеева, надземный пешеходный переход в районе Центрального рынка. Это также Богатырский мост, молочная кухня мощностью 10 тысяч порций в сутки, новое здание больницы скорой помощи, магистральные сети юго-восточной и юго-западной частей города, инженерные сети к индивидуальным застройкам города и многое-многое другое.
Тогда же, в годы учебы на курсе идеологов, я понял, что идеология, неважно какая, коммунистическая или капиталистическая — это основа основ. Почему? Да потому что все начинается с идеи. Именно идейности учили нас в высшей партийной школе. Но почему-то некоторые этого не понимали. Точнее, слушатели в основной своей массе не хотели понимать, чему их на самом деле учат. Недаром говорят в народе «век живи, век учись». Ирония моей истории заключается в том, что учили меня этому всему более 40 лет назад. И вот, спустя столько лет, я вдруг понял, что настоящая идея — это и есть правда.
Время летит стремительно. Кажется, еще вчера развалилась наша родина СССР, рухнули все наши прежние планы и началась другая жизнь. Мы отмечали новый 1991 год, и не знали, что нас ждет. Лично меня это неведение с одной стороны пугало, а с другой — пьянило ощущением грядущих перемен. Мы с азартом начали строить новую Родину, новую Россию, новую Бурятию. Я был готов к любому развитию событий нашей вечно неоднозначной истории. Но к чему мы пришли в итоге?
Я вижу, как уровень профессионализма нынешних политиков и управленцев падает все ниже и ниже. Я вижу все меньше проектов, которые нацелены на будущее. Как представителя советской управленческой школы меня настораживает тот факт, что непрофессионализм становится чем-то обыденным. И все отчетливее видны новые установки: представители нынешней власти норовят тихо отсидеть и уйти на повышение, а простые граждане в общей массе своей погружаются в апатию. И все это потому, что нынешние поколения перестали понимать, что такое идея. Без идеи в работе управленца нет правды!
Апатия быстро становится привычной. А вот выйти из этого состояния не так уж и просто, чем дольше оно длится, тем тяжелее последствия. И есть лишь один способ этой апатии избежать — придерживаться конкретных идей! И развивать то, что тебе доверили, на собственных примерах!
Когда Улан-Удэнский авиационный завод спустя долгое время в подвешенном состоянии получил новые заказы на самолеты, оказалось, что в городе практически не осталось хороших токарей и фрезеровщиков, их по пальцам можно было пересчитать. Не желает нынешняя молодежь учиться на такие специальности.
Еще не так давно я был фермером и очень долго не мог найти нормального скотника, за хорошую зарплату! Зато жители сел и районов стоят в очереди за пособиями по безработице. Пособия все увеличиваются, а общий уровень профессионализма наших сельчан стремительно падает. Кто-то скажет, что сельское хозяйство нынче не поддерживают. А раньше, до революции, поддерживали? Мой дед пережил раскулачивание, и я помню его рассказы о том, как он поднимал свое хозяйство, пОтом и кровью. И как потом у него все отняли. Но он не обижался, и меня учил не держать обид за пазухой, поскольку это пустая трата сил.
Что думают китайцы о Мао Цзэдуне? Они говорят: «Треть поступков великого человека может быть ошибочной. Наша задача исправлять его ошибки и сохранять его достижения. Мы его дети!». У нас же пока все с точностью до наоборот. Мы привыкли не доверять своей истории. В советские годы считалось чуждым все то, что было до революции. Канула в историю держава СССР, и теперь плохо все то, что было в советские годы. Эти метания из крайности в крайность лишают нас основ, поводов для гордости, мы в итоге перестаем доверять государству.
Потребность общества в понимании сути и ощущении важности настоящего момента есть и всегда будет. И чтобы этой потребностью не сумели воспользоваться проходимцы, нужно вести осознанную работу. В основе осознанности лежит идейность. Не бывает патриотических мероприятий для галочки, без понимания, что патриотизм — это основа нашего прошлого и будущего! И над этим пониманием нужно работать неустанно, с утра и до вечера, без выходных!
Любой человек, каким бы он ни был деятельным и практичным, должен время от времени брать паузы, чтобы перевести дух, оглянуться и взвесить все то, что уже пережито.Теперь я понимаю: во всем, что мною сделано, осталась частичка меня. Это такая личная гарантия, для потомков. Моя семья это не только мои дети, внуки, правнуки. Моя семья — это весь мой город Улан-Удэ. Если говорить начистоту, любому из нас известно, что в больших семьях редко складываются идеальные отношения. Но из общей семейной истории нам друг друга не выкинуть. А потому выход у нас один: пытаться друг друга понять.
С раннего детства я был практичным человеком, воспитали так: если что-то надо сделать, я только уточню, с чего мне начать. А потом начну перебирать, вникать, пока не затянет. Если что-то не получается, нахожу тех, кто может помочь ценным советом. Так и команды всегда подбирал из людей, которые могут чем-то реально помочь.
Я был мэром Улан-Удэ 15 лет — 10 лет в эпоху Леонида Потапова и еще 5 лет в бытность Вячеслава Наговицына у руля республики. За эти годы Улан-Удэ по уровню жизни резко оторвался от районов Бурятии, и я так с ним сросся, так изучил его, что сам себе стал командой. В этой уверенности, пожалуй, и заключается моя главная ошибка…
Все мои мысли изложены в этой книге, по возможности без прикрас и выводов, только факты, перипетии и конкретные ситуации. Я посвящаю эту книгу родной республике, городу Улан-Удэ и горожанам, улан-удэнцам, перед которыми всегда был и всегда буду как на духу честен!
(Книгу Геннадия Айдаева «Записки градоначальника» можно купить в киоске Национальной библиотеки Бурятии. — Прим. ред.).
