Работа, о которой ходят невероятные слухи, пишутся книги и снимаются фильмы, для нашего героя — дело привычное. Зачем могилам нужен сторож, как живые люди охраняют покой мертвых, и происходят ли мистические истории на городских погостах, он поведал корреспонденту «МК в Бурятии».
— Сергей Васильевич, каким ветром вас занесло в столь необычную профессию?
— По чистой случайности. Однажды искал работу и пришел в Центр занятости населения. Предложили вакансию «смотрителя кладбища». Ну, я и согласился на нее. Работаю уже десять лет.
— А штат учреждения большой? Текучесть кадров высокая?
— У нас непосредственный руководитель — мастер подразделения, далее в коллективе несколько смотрителей, уборщики помещений и территории, землекопы. Трудимся в единой связке, некоторые — по пять, пятнадцать, а то и двадцать лет. Коллектив дружный. У многих — высшее образование, лично у меня — экономическое. А среди коллег есть, как и я, экономисты, и учителя, и юристы. Многие стесняются трудоустраиваться на кладбище. Хотя здесь есть возможность карьерного роста, и всегда нужны рабочие руки. Поэтому, пользуясь моментом, приглашаю ознакомиться с вакансиями https://mauss.ru/company/vacancy/.
— Чем же занимается смотритель кладбища? И как трудится — от звонка до звонка или 24/7?
— График скользящий. Работаем не как большинство жителей страны пять дней в неделю — с понедельника по пятницу, а семь — и в субботу, и в воскресенье. Ведь поток посетителей никогда не прекращается. Рабочий день начинается в восемь утра и заканчивается в пять вечера. Первый час занимаемся документацией, затем несколько часов инспектируем территорию. Делим кладбище, площадь которого 101 гектар, на несколько зон, и каждый обходит свою. Следим за общим порядком, проверяем информационные указатели. Если замечаем нарушения, например, незаконные спилы деревьев, в результате которых повреждены надгробные сооружения, актируем эти факты и заносим в свой реестр. Параллельно занимаемся основной работой — приемом заказов на захоронения от населения.
— Насколько знаю, в нашем городе для погребений открыто лишь Южное кладбище, а остальные, включая Центральное, — закрыты?
— Тут могут захораниваться близкие родственники умерших людей: родители и дети, бабушки, дедушки и внуки, родные братья и сестры, супруги. Около существующей могилы на примыкающем участке должно иметься свободное место подходящего размера. При отсутствии такового в родственные могилы могут подзахораниваться урны с прахом. Для подтверждения родственных связей требуется пакет документов (например, свидетельство о заключении брака при захоронении жены возле мужа). Граждане предоставляют их в течение определенного времени, а мы прикладываем копии к заявлениям на захоронения. Клиенты указывают размеры гробов, землекопы занимаются рытьем могил, а смотрители контролируют их длину, ширину и глубину. В летний период выкапывают за день-полтора, а в зимний — за два дня. Труд тяжелый, но и оплата достойная. Кроме того, ведем постоянные переговоры с сотрудниками магазинов и диспетчерами специализированной службы, которые оказывают гарантированный перечень услуг по погребению. И круглый год убираем мусор, кучи которого вырастают из-под снега в геометрической прогрессии, словно грибы после дождя, к Родительскому дню. Фиксируем его кубатуру на бумаге и определяем место под бункеры-накопители.
— В этом некрополе покоятся советские фронтовики, японские военнопленные, рядовые горожане. А кто еще? Погребены ли выдающиеся личности?
— Бумажный архив Центрального кладбища ведется с 80-х годов. Но стихийные захоронения здесь возникли еще в 70-х, если не раньше. Это так называемое старое кладбище без всяких указателей. Впоследствии земля была отведена и стала делиться по кварталам и секторам… Сейчас мы находимся у Почетной аллеи, где похоронено множество известных людей — всех их и не перечислишь… Председатель Совета Министров Бурятской АССР Владимир Саганов, руководитель Улан-Удэнского тонкосуконного комбината Клавдия Альцман, легендарная балерина Лариса Сахьянова, знаменитый писатель Исай Калашников, оперный певец Ким Базарсадаев. К нему, своему близкому другу, часто приезжал Иосиф Кобзон, когда сам был жив...
— Нынче могилы оформляют скромно или помпезно в большинстве своем?
— Это зависит от финансовых возможностей. На могилах в Иркутске сразу же ставятся кресты, а в Улан-Удэ — памятники, несмотря на климат. Зимой почва промерзает, а летом прогревается и оседает порой на полметра вместе со скульптурами, которые стоят в таком виде, если не поправят. Некоторые из них — очень дорогие. А некоторые — весьма необычные. Например, вон та (показывает на человечка, поднявшего свою голову в небо) с надписью «Человек. Художник. Президент», наверное, посвящена представителю культурной среды.
— А кто ухаживает за захоронениями? И много ли «бесхозных» среди них?
— Заброшенных могил хватает. Межквартальные дороги на кладбище убираем мы сами, а внутри кварталов — родственники умерших. Те, кто не делают этого по тем или иным причинам — к примеру, живут далеко или не посещают погосты из религиозных соображений, — могут заказать уборку через наш официальный сайт или электронную почту — назвать ФИО покойного и получить прайс на услуги. А мы, в свою очередь, — провести ее: скосить траву, возложить венки и цветы, поправить могилу и памятник и отправить фото и видео «до» и «после». В этом году поступает много подобных заявок из всех точек мира, и их количество растет с каждым годом.
— У вас захораниваются представители всех религиозных конфессий? Какие обычаи существуют у них?
— Хоронят и православных, и буддистов. Сюда приезжают разные священнослужители, читают молитвы, проводят отпевания перед похоронами и во время них. Кроме того, хоронят военнослужащих с почетным караулом под три выстрела — тем самым отдают им дань уважения. Иногда приглашаются и оркестры, для военных в том числе. Но такое бывает редко.
— На какой период приходится «похоронный пик»?
— Обычно на январь, когда много выходных, праздников, и похороны проходят с задержками. На открытом Южном кладбище в первый зимний месяц бывает по 200 захоронений, в остальные — примерно по 150. А на закрытом Центральном за один день — по 2-3 (прежде было по 15). Причем большая часть выпадает на вторник, среду и четверг.
— Выходит, почти ежедневно вы общаетесь с теми, кто потерял родных и близких. Как справляетесь со столь непростой задачей? Придерживаетесь ли при этом определенных требований?
— Когда люди приходят к нам, они морально угнетены из-за своего горя. И условно делятся на несколько категорий. Одни молчаливы — держат все в себе. Другие эмоциональны. Третьи плачут навзрыд. И когда мы ведем беседу с ними, то, по сути, выступаем психологами на полставки и соблюдаем кодекс этики. Всегда стараемся войти в положение, сказать доброе слово, найти общий язык, предложить воду или успокоительное, если человек чувствует себя плохо. Но поскольку наше кладбище не расширяется, а уплотняется, иногда вынуждены отказывать в захоронении. Руководствуясь нормативными актами, мы объясняем: такой возможности нет, и предлагаем альтернативные варианты. Последнее время мировоззрение меняется в этом плане к лучшему. Посоветовавшись с родственниками, люди проводят кремацию и создают семейно-родовые захоронения, где могут нанести имена и изображения нескольких членов своей семьи на надгробную плиту и навещать их одновременно в одном месте.
— Существуют ли общепринятые или собственные правила поведения в таком сакральном месте, как кладбище? Не уносить ничего оттуда, не повышать голос, не трогать кладбищенскую землю и так далее…
— В деревнях, особенно старообрядческих, такие приметы — буквально на каждом шагу. А вообще все решает наличие воспитания или его отсутствие. По моему мнению, не стоит распивать спиртные напитки возле усопших. Лучше привезти им пару гвоздик.
— Какие меры принимаются в отношении нарушителей?
— Для особо неадекватных посетителей порой приходится вызывать наряд Росгвардии.
— Случаются ли на погостах акты вандализма, и в чем они выражаются?
— Бывали поломки памятников, нанесение надписей на них краской из баллончиков. А лет пять назад были их кражи. Видимо, орудовала какая-нибудь ОПГ. Все это стихло через некоторое время. Возможно, нашлись воры. Зачем красть памятник? Если зачистить полировку на нем, то можно использовать повторно. Происходят и поджоги травы, и спилы деревьев.
— А следы магии наблюдаются? Все-таки излюбленная локация для адептов различных культов и апологеты всевозможных субкультур — ведьм, колдунов, готов, сатанистов...
— Ну, например, приходят и просят: «Пожалуйста, покажите могилку человека по имени Александр» — ищут ее для проведения каких-нибудь обрядов. Естественно, мы не помогаем. При уборке на кладбище в поселке Загорск я видел кучу черных кулечков со свечками…
— Работая смотрителем кладбища долгие годы, вы ощущаете особую энергетику? Наблюдаете паранормальные явления?
— Прежде я трудился на промышленном предприятии с вредным производством, а хотел туда, где тихо и спокойно. И несколько месяцев оказался в лесопарковой зоне со свежим воздухом. Чувствую здесь не дискомфорт, а, скорее, умиротворение. Для меня умершие — точно такие же живые, как и я, и вы, только живущие на другом уровне. Если им не будут причинять вреда, то и они не станут делать этого. Тут работал человек, который видит покойных. А они понимали это и обращались к нему с просьбами… Когда мы проходили мимо могилы Ларисы Сахьяновой, он сказал: «Как легко она на контакт идет!». С косой по территории никто, конечно, не ходит (улыбается). Но странные случаи происходят. Однажды у мусорного бака стояла белая машина. И вдруг поехала вперед, врезалась в сосну ни с того, ни с сего. Сегодня вот вы чуть не заблудились по дороге сюда (ваша покорная слуга и впрямь потерялась в огромном кладбищенском пространстве, а нашлась лишь благодаря своему собеседнику). И объяснения этому иной раз не находятся.
— Как окружение относится к вашей работе?
— Воспринимают нормально. С коллегами общаемся на разные темы, не только рабочие. Участвуем в спартакиадах и прочих совместных мероприятиях. Не обходится и без профессионального юмора.
— Будучи организатором ритуалов, вы пожелали бы жителям Улан-Удэ…
— ... Почаще посещать могилы, убираться на них, здесь можно приобрести или арендовать инвентарь, и складывать мусор в мешки, а не складировать внутри кварталов и по возможности доносить до бункера-накопителя. Чем чище на кладбище, тем выше культура.
Напоследок Сергей Борисов устраивает мне небольшую экскурсию — показывает администрацию, комнату релаксации персонала и ритуальный прощальный зал, который открылся в этом году и обустраивался приглашенным дизайнером. Его интерьер выдержан в строгом стиле, белом, зеленом и бежевом цветах. На одной из стен размещена надпись «Скорбим вместе с вами».
В просторном помещении имеются вазы для цветов, постамент для гроба, подставки для орденских подушек и оборудование для показа памятных фильмов об усопшем — то есть все необходимое для достойных проводов в последний путь. А этот процесс, как вы уже поняли, — целое искусство.
