- Задача понятна, - был ответ…
Этот вопрос – о стабильной работе паромной переправы, являющейся основной головной болью жителей левобережья – обойти также невозможно, как саму Селенгу, разделяющую Прибайкальский район на две части. Поэтому говорить приходится, как бы не хотелось, снова и снова, всякий раз рискуя разбудить давнюю тему объединения левобережной части Прибайкальского района с Кабанским. Подобные инициативы красноречивее всего свидетельствуют об утрате контроля и управляемости на муниципальной территории.
Вот только на этот раз Алексей Цыденов ничего грандиозного обещать людям не стал, как это было летом 2018 года – тоже, к слову, накануне выборов в Народный Хурал.
В тот визит глава Бурятии пообещал жителям левого берега приобрести взамен существующего самоходный паром на воздушной подушке, отремонтировать сам причал и обустроить подъезд к нему и все это сделать не позднее 2019 года. Стоимость проекта составляла 130 миллионов рублей, из которых 50 миллионов – цена нового самоходного судна.
Из того, что было сказано не сделано, пожалуй, главное - не был приобретен самоходный паром. Поэтому люди вновь часами ждут на реконструированной переправе своей очереди, в случае непогоды или особой нужды добираются до районного центра Турунтаево, что на правом берегу, либо через город, если есть оказия, либо через Ильинкинскую переправу, принадлежащую БЛК на праве собственности. А это услуга за деньги.
Так что, 12 вместо 7 бесплатных переправ в сутки – это, конечно, многое меняет. Но надолго ли, если учесть, что уже в 2018 году степень износа муниципальной паромной переправы составляла 80 процентов. Да и паромщики тоже люди не железные.
Депутат татауровского сельского поселения Ольга Гладкова в беседе с «МК в Бурятии» говорит, что вопрос с переправой – главный для ее земляков.
- Или понтон или мост нужен, или приобрести самоходный паром, но как-то надо этот вопрос сдвигать с мертвой точки, хотя с финансами вряд ли теперь возможно, - скептически говорит она. - Я сама депутат и чувствую, что нехватка денег идет…
Впрочем, за пять лет в Прибайкальском районе мало что изменилось в лучшую сторону, как говорится, по всем фронтам. Даже в туризме. Пять лет прошли почти впустую… По сути – это тот же паром, если не считать ремонт нескольких социальных учреждений и автомобильных дорог, на что республика получает деньги из Москвы. Функционирует мало-мало, да ладно! В отличии от рыбной или лесной отраслей.
- Лесная отрасль загнулась и никому дела до этого нет. Из 118 пунктов отгрузки осталось 30. Столько леспромхозов было, а сейчас, где всё это? – вопрошает предприниматель Николай. - Специалистов не осталось, люди по вахтам разъехались, а ведь лесная отрасль когда-то формировала доход казны. Все пустили на самотек. Работы нет, это неправильная политика.
Ему вторит бывший лесовод из Гремячинска Сергей Усачев. Все, что когда-то в районе работало, наполняя смыслом жизнь прибайкальцев, давно стало историей.
- Я собирал семена элитных лесных культур со всей Бурятии и выращивал в нашем питомнике. Они выросли, дают семена, которые можно высаживать вдоль дорог, в поселках, создавать по всей республике заказники, лесопарки, заповедники. На это ушло более 20 лет моей жизни, - говорит он. – Но сегодня это не востребовано. Лесная отрасль в районе умерла, так будто и не нужно в центральной экологической зоне заниматься лесом…
По словам Усачева, были базовые производства, вокруг них всё и вращалось, держалась вся социальная сфера – и сады, и школы, и поликлиники.
- Была работа, были семьи, ребятишки, а теперь мужики по вахтам разъехались. Никого тут скоро не останется, - махнул он рукой.
- В нашем поселении много брошенных домов стало, - рассказывает житель Мостовки, пенсионер Валерий Лузин. – Кто поумирал, а кто - уехал. Почему уезжают? Работы нет, вот и поразъехались. Дома опустели, дворы травой заросли.
Пенсионер из Горячинска Анна Андреева тоже вспоминает прошлое, когда Горячинск был еще курортом всесоюзного значения. Но перемены не затронули курортную зону, и она стала приходить в упадок. Об этом говорил в 2014 году Вячеслав Наговицын («застой и разруха»), об этом в 2019 году говорил Алексей Цыденов («дошли до ручки»). А с курортом как с паромом – одни только разговоры.
- Скоро здесь местных не останется совсем, горожане выкупают жилье и участки и строят свои базы, - говорит Анна Андреева. – Молодежь уезжает… Мужики на вахту ездят, на заработки. Старики умрут и останется просто дачный посёлок… Может, поэтому нам много лет отказывают в строительстве школы? Старая-то уже совсем негодной стала. А для кого ее строить? Всё меньше и меньше первоклашек.
А еще в Горячинске жизненно необходим ФАП - приходится ездить в Турку или в районный центр в Турунтаево...
- А если острый медицинский случай? – спрашиваю.
- А если острый медицинский, то «за Матрену», на кладбище. Мы смертники: отсюда пока довезут до Турунтаево, можно и дух испустить. Ведь в Турке нет таких врачей, которые бы с того света смогли вытащить…
Даже те, кто хотел бы устроиться на работу, найти ее тут не могут: туристическая отрасль к обещанному буму на рынке труда и спросу на новые профессии так и не привела, несмотря на миллиарды, вложенные в туристско-рекреационную зону «Байкальская гавань».
Работу здесь дает гарантировано государство – школы, детские сады, библиотеки, клубы, учреждения социального патроната, больницы и поликлиники. Дефицит рабочих мест частично компенсирует малый бизнес, обеспечивающий заработком незначительное количество жителей Прибайкальского района в сфере торговли, бытовых услуг, сельского хозяйства и чуть – в реальном секторе. Семьи преимущественно держатся на бюджетниках и пенсионерах. Кто живет ближе к Улан-Удэ, находят работу в городе, а со временем там же и остается на ПМЖ.
- На улице Октябрьской, по которой проходит региональная трасса до Курумкана, есть асфальт, остальные улицы - это что-то, конечно, - говорит жительницы Турки Елена Александровна.
Мы стоим на широкой проселочной дороге, по обе стороны - дома. Улица, прямая как стрела, и упирается в туркинский маяк, как символ несбывшихся надежд. - Я родилась на этой улице, помню, как маленькой ходила по ней – песочек, камушки. И эта пыль. И вот сейчас вы подъехали, и опять пыль столбом...
