Он был членом ЦК КПСС, первым секретарем Бурятского обкома КПСС, председателем Верховного Совета Бурятии, народным депутатом России, а впоследствии — первым президентом Республики Бурятия. Конечно, я не могу сказать, что знаю все подробности его жизни и большой трудовой деятельности, но кое-что все же могу рассказать.
Леонид Васильевич родился в Баунтовском эвенкийском районе Бурятской АССР, а рос в селе Аргада в Курумканском районе. Вспоминая о своем детстве, он говорил, что оно было сложным. В то время не было необходимых социальных объектов, медицины. Была лишь одна полуразвалившаяся школа, а он — одним из немногих ее учеников. Леонид Васильевич рассказывал, что его семья была единственной русской среди бурятских и эвенкийских семей, но при этом отмечал, что не было какого-либо притеснения с их стороны. Живя в бурятском селе, он хорошо освоил бурятских язык, традиции и обычаи бурят, поэтому и говорил, что считает себя бурятом. Еще очень хорошо помню его слова о том, что где бы ему ни приходилось жить и работать на огромной территории СССР, он всегда скучал по Бурятии. Как известно, он вернулся сюда и остался на родине навсегда.
Мое с ним знакомство случилось в 1976 году, когда я работал на ЗММК («Улан-УдэСтальМост». — Ред.), а Леонид Васильевич — заведующим отделом Бурятского обкома КПСС по промышленности. В то время как раз во всю шло масштабное строительство БАМа, и наш ЗММК играл в нем важную роль, в связи с чем Потапов часто бывал у нас. Тогда мы начали пересекаться по разным рабочим вопросам.
Однажды произошел такой примечательный эпизод.
Недалеко от нашего предприятия «Бурятферммаш» начал строить завод сельскохозяйственной техники и других изделий для нужд сельского хозяйства. Строительство этого объекта неожиданно стало дополнительной нагрузкой для ЗММК: электроэнергию для нее брали у нас, тепло подводили от нашей котельной, а некоторые строители будущего завода даже питались в нашей столовой, которая и так была перегружена. Кроме того, они систематически брали нашу технику, станки, строительные материалы и отвлекали наших специалистов. Почему-то некоторые их руководители считали, что мы обязаны были им помогать. А что делать? Мы помогали всем, чем могли.
Высокое руководство уделяло много внимания строительству объекта «Бурятферммаш». И во время одного из своих визитов Потапов собрал руководителей ЗММК в цехе «Сборка-3». Посмотрев на наши производственные площади, он озвучил предложение, которое удивило нас — он предложил передать цех для нужд строительства объекта «Бурятферммаш». Все присутствовавшие замерли, высшее руководство ЗММК молчало, не осмеливаясь оспорить эту инициативу. Я не выдержал и спросил Леонида Васильевича, кто дал ему право отбирать целый цех у нашего завода — он ведь нужен для сборки мостовых пролетов. Леонид Васильевич сурово посмотрел на меня и отвел в сторону. Убедившись, что никто не слышит, он матом отчитал меня, спросив, кто дал мне право так грубо критиковать заведующего отделом обкома КПСС, и пообещал наказать.
Тогда я рассказал ему, что при строительстве ЗММК я руководил его пуско-наладкой, и указал на тонкую выверенность технологии изготовления металлических мостовых конструкций, для правильной работы которой необходимы все цеха до последнего — эту систему нарушать было нельзя. Он внимательно выслушал меня, кивнул в знак того, что признал мои доводы разумными, и ушел. В этом вопросе мы достигли взаимопонимания.
В дальнейшем мы с Леонидом Васильевичем встретились на строительстве бурятского участка БАМа — там наши отношения укрепились. В 1977 году меня направили секретарем парткома в генподрядный трест «Нижнеангарсктрансстрой» («НАТС») на бурятский участок БАМа, а его избрали секретарем Бурятского обкома КПСС, поэтому он фактически стал куратором строительства нашего участка БАМа.
Его компетентность была неоспорима, так как в свое время он начинал мастером цеха ПВЗ-ЛВРЗ, откуда поднялся до главного инженера завода. Кроме того, еще до занятия высоких административных должностей бывал на объектах БАМа.
Вместе с управляющим трестом «НАТС» Ходаковским Ф.В. и со мной Леонид Васильевич посещал строящиеся тоннели, мосты, ж/д пути. Он очень интересовался строительством ж/д путей и не уставал отмечать, что, в частности, от работы ДЭПО и узловых ж/д станций в городе Северобайкальске, в поселках Новый Уоян и Таксимо будет зависеть пропускная способность БАМа.
Также Леонид Васильевич посещал строящиеся социальные объекты: жилье, школы детские сады, медицинские учреждения. Помимо прочего, он всегда поддерживал коренной народ севера Бурятии — эвенков, строя для них социальную инфраструктуру. Словом, «держал руку на пульсе» и был в курсе, как развивается север нашей республики.
Говоря об ответственном и ревностном отношении Леонида Васильевича к своему делу, нельзя не вспомнить и о его вкладе в строительство Северомуйского тоннеля. Общепризнано, что это был один из сложнейших проектов бурятского участка БАМа. Его протяженность составила 15 километров 343 метра — самый длинный тоннель в СССР и пятый в мире. Его строительство началось в марте 1978 года бурятским управлением «Бамтоннельстрой».
К сожалению, строительство этого объекта не обошлось без трагедии. В сентябре 1978 года при проходке разведывательной штольни на глубине 330 метров произошел мощный взрыв, спровоцированный небольшим расколом скалы. Прокладчики рассказывали, что под ними земля пошла ходуном, люди запаниковали и не знали, куда бежать. Были человеческие жертвы. Потом стало известно, что произошел выброс 12 тысяч тонн «кубов» песка, камня и воды сейсмичностью в 9 баллов. Водяной столб достиг 140 метров.
Этот случай потом называли коварством хребта, местью природы.
Стволы штольни тоннеля были наглухо завалены. Разрушения были такими серьезными, что проходка была остановлена на два года. Хотя такое продолжительное время остановки строительства было обусловлено еще и бурным обсуждением причин этого ЧП. Случай вызвал серьезную обеспокоенность у руководства СССР и у советского научного сообщества. В результате расследования выяснилось, что были плохо изучены геофизические условия и сделана геологическая съемка всего пяти километров протяженности участка из пятнадцати.
При нашем тресте «НАТС» работал филиал от Сибирской академии наук. С участием ее представителей Потапов Л.В. проводил встречи и совещания, посвященные проблемам Северомуйского тоннеля и причинам произошедшей там трагедии. Он упрекал за это ЧП ученых — очевидно, что они недоработали.
Потаповым были также организованы научно-практические конференции в БНЦ РБ и в академии наук в Новосибирске. Решением этих конференций была проведена дополнительная геофизическая разведка по всей длине Северомуйского хребта. Исследования показали, что подобные разрушительные природные явления происходили неоднократно и раньше — задолго до начала строительства, поэтому хребет, можно сказать, был хрупок. Строительство продолжилось, но стало очень сложным и дорогим.
Чтобы избежать подобные ЧП в дальнейшем было решено осуществлять проходку Северомуйского тоннеля с двух сторон: с запада и с востока, а также сделать четыре вертикальные шахты к стволу тоннеля. До нас так никто в мире не делал. Однако скорость строительства снизилась в 30 раз. В итоге в тело тоннеля было уложено 700 тысяч тонн «кубов» железобетона, смонтировано более 55 тысяч мощных чугунных тюбингов, израсходованы тонны металлопроката.
Учитывая эти проблемы, было также принято решение в обход Северомуйского хребта строить временный ж/д путь длиной 27 км, который был успешно построен и работал в круглосуточном режиме, доставлял миллионы тонн грузов для строительства БАМа, в том числе и для проходчиков Северомуйского тоннеля.
Лишь к концу марта 2001 года подземные тоннели, прокладываемые с двух сторон, соединились, а первый поезд пустили в конце декабря того же года.
Долгожданный тоннель, который стоил такого огромного количества труда, был сдан в эксплуатацию в декабре 2003 года. Итого на строительство ушло 25 лет. Все причастные, без преувеличения, совершили трудовой подвиг. И существенный вклад в это внес, в том числе, Потапов Л.В. Ура трудовой победе!
Благодаря успешной эксплуатации в том числе и Северомуйского тоннеля ежегодно растет пропускная способность Восточного полигона. По расчетам специалистов, к 2030 году она достигнет 270 млн тонн в год.
Известно, что между РЖД и компанией «Бамтоннельстрой-Мост» заключен договор о строительстве второго Северомуйского тоннеля, завершить который планируют к концу 2032 года. Стоимость проекта оценивается почти в полтриллиона рублей. Длина второго Северомуйского тоннеля будет больше первого на 500 метров. Кроме того, планируется построить и другие тоннели: Кодарский и Кузнецовский.
Следует сказать, что благодаря БАМу будет и дальше развиваться стратегическое сотрудничество России и стран Азии, а также продолжит развиваться ДФО. В 2024 году мы достойно отметили 50-летие БАМа. Уверен, что эти традиции будут продолжены нашими потомками.
Наши же товарищеские отношения с Леонидом Васильевичем продолжались и после выхода на пенсию. Часто мы с ним встречались на разных партийных и общественных мероприятиях, которые проводились в республике. К сожалению, он рано ушел из жизни, но большое количество людей, пришедших на его прощальную церемонию, лучше любых слов говорит о том, каким он был человеком.
Мы, ветераны Бурятии, предлагаем нашему правительству, Народному Хуралу и, конечно, коллективу ЛВРЗ к дню его рождения, 4 июля 2025 года, учредить медаль и почетную грамоту имени Потапова Леонида Васильевича и установить его бюст в Улан-Удэ. Вечная ему память и слава!
