Вторая встреча состоялась уже перед Новым годом — в третью командировку от этой организации на южно-донецкое направление.
В прошлый раз мы вместе с Баб-ром выезжали на позиции у разрушенной водокачки, где были повреждены два танка. С тех пор линия фронта значительно отодвинулась. В этот раз ездили к отбитым украинским окопам через освобожденный поселок Новоукраинка.
После этой поездки Бабр согласился дать небольшое интервью, где рассказал о своей службе на Донбассе, поделился мыслями.
«За лентой»
— На СВО я пришел добровольцем, до этого работал в разных местах. В декабре 2023 года подписал контракт, и уже в январе следующего года оказался здесь, на Донбассе, в составе танкового соединения. Я долго шел к этому решению. В первую очередь, сыграл роль патриотизм — я понимаю, что победа нужна как воздух нашей стране, для существования нашего государства, чтобы никто не диктовал нам свою волю. И искоренить фашизм, который с 2014 года на Донбассе уничтожал русскоязычное население, — говорит Бабр.
В танковое соединение он попал по воле обстоятельств, прежняя военная специальность никак не была связана с танками. Сейчас, спустя год, он стал командиром танкового взвода и заместителем командира роты, хотя первоначально проходил подготовку на штурмовика. По его словам, первое время было тревожно, но коллектив попался слаженный и он быстро научился всему необходимому. Тонкости тактики Бабр рассказывать не стал, но поделился общими моментами. В условиях СВО танк обычно применяется больше как самоходное орудие, стреляя по противнику с закрытых позиций.
— Наводчики уже научились настраивать прицелы так, что, к примеру, при штурме Угледара порой удавалось попасть снарядом в окно или в вентиляционную шахту с восьми километров. В лесополосе так блиндажи разбирали, были случаи, метким выстрелом уничтожали снайперов или пулеметчиков. Практика показывает огромные результаты, наш батальон работает, и это — без какого-то хвастовства, — говорит Бабр.
Современная война диктует свои условия, подразделения должны быть мобильными, постоянно менять местоположение, быстро перемещаться. И должен быть своевременный подвоз боеприпасов, личного состава, продуктов, эвакуация раненых. Поэтому нужен хороший транспорт, особенно в условиях черноземья Донбасса, где машины постоянно ломаются от грязи. И — хроническая нехватка автомобилей… По словам Бабра, солдаты уже научились ремонтировать машины. Распространенное здесь транспортное средство — это УАЗ-469 с открытым верхом, чтобы быстрее обнаружить в небе дрон и в любой момент покинуть машину.
— В случае атаки дрона с него спрыгиваешь и начинаешь противовоздушный бой. На маленькой машине очень быстро подъезжаешь к позициям, скидываешь груз, принимаешь, и так же быстро прочь, пока не засекли. Нелишне иметь дробовик, благодаря филиалу центра «ВОИН» в Бурятии у нас они есть. Если едем на передний край, дробовик всегда берем, нам выдали и спецпатроны «Перехват». Другая защита — система радиоэлектронной борьбы, которую ставят обычно на капот машины, — рассказывает Бабр.
Именно так мы с ним во время моих командировок и подъезжали к позициям в лесополосе. На армейских грузовиках вроде «Урала» уже давно никто не подъезжает даже к третьей линии: большую машину легко увидит противник и так же легко атакует дронами, в результате будут потеряны и хорошая техника, и большое количество груза и бойцов в ней. Все, что крупнее УАЗ-«буханки», при приближении к «передку» будет очень быстро «раскритиковано».
Про участие в боевых эпизодах Бабр решил не рассказывать, чтобы случайно не выдать «военную тайну», ограничившись одним случаем про себя, когда был ранен.
Как эвакуировали танк
— Выдвинулись на стрельбу с закрытых позиций в темное время перед рассветом, и нас атаковал дрон-камикадзе. Танк был подбит, трое человек из экипажа получили ранения, в основном, в голову. У меня была контузия сильнейшая. Раненых незамедлительно эвакуировали наши медики. У танка были повреждены пушка и охлаждение дизеля. Попадание пришлось сверху, «мангал» спас, но осколки все равно пробили решетку над двигателем, — рассказывает Бабр.
Тем не менее бойцы вернулись, чтобы попробовать эвакуировать танк. Когда они покидали машину, танк горел, а к их возвращению огонь прекратился. Судя по всему, горели просто маскировочные сети. Когда с танка сняли рации и другое нужное оборудование, снова атаковал фпв-дрон. К счастью, помогли пехотинцы из опорника неподалеку — сбили вражескую «птичку». Противник же начал работать минометом.
— В итоге наш мехвод с позывным Афоня благодаря большому опыту сумел завести танк, и мы стали откатываться на нем назад. Все тогда было на эмоциях, сначала ор, ругань, как лучше сделать, потом радость, что танк «ожил». Мы смогли его развернуть и стали отходить в безопасное место, следуя за танком Француза, который взялся нас сопровождать. Наши пехотинцы и минометчики, сидевшие в окопах в лесополосе рядом, очень удивились, что танк завелся и поехал, и выражали поддержку криками и стрельбой в воздух, — вспоминает Бабр.
Когда удалось отъехать в безопасное место, Бабр вызвал водителя с машиной, и уже на ней экипаж сопровождал танк туда, где можно было заняться его ремонтом. От места, где это все произошло, к настоящему времени линия фронта сдвинулась уже километров на двадцать. А танк был отремонтирован, и сейчас продолжает службу с новой пушкой.
Все для победы
— Чтобы остановить темп нашего наступления, ВСУ сейчас задействовали все средства. В том числе начали массово пускать днем тяжелые дроны «баба яга», которые обычно применяют в ночное время из-за шумности и низкой скорости. Мы только недавно сбили две: одну днем и вторую ночью. Еще непосредственно нашим наводчиком с позывным Ловец был сбит из автомата дрон-«крыло» самолетного типа, когда тот спустился ниже ста метров. А фпв-дроны мы уже перестали считать, встречу с ними во время поездки воспринимаем как рутину, — говорит Бабр.
Бойцам на передовой требуется многое. Нужны маленькие машины с хорошей проходимостью, способные служить транспортером переднего края. И чтобы надзорные структуры прекратили придираться к гражданскому транспорту, приобретенному волонтерами или самими военными. Ведь если не будет транспорта, подразделение не сможет выполнять боевые задачи. Нужны дроны, средства связи и РЭБ, малогабаритная техника для земляных работ.
Что касается массовых развлекательных мероприятий в период СВО, то Бабр относится к ним неодобрительно. Исключение, по его мнению, можно сделать для праздников, связанных с национальными традициями и воспитывающими воинский дух национальными состязаниями.
Особенно же его возмущают люди, открыто сочувствующие украинскому режиму, и пытающиеся даже оказывать бандеровцам помощь. К сожалению, в Бурятии такие люди тоже есть, особенно среди крикливых оппозиционных активистов, хотя самые безумные из них уехали еще в первые дни СВО.
— Если в Бурятии есть такие люди, они не должны находиться на нашей земле. Это предательство. Если ты на земле живешь, и ее народ поднялся защищать Родину, все должны быть едины, и на фронте, и в тылу, поднимая экономику, — убежден Бабр.
