Дойдя до детского омбудсмена Павла Астахова, она обросла теориями и догадками, вплоть до непростых сердечных отношений с молодым человеком, от которого и родилась ее дочка.
Точки над «i» расставили следственные и надзорные органы. На прошлой неделе прокуратура Бурятии внесла представление зампреду правительства региона по социальному развитию Владимиру Матханову. По результатам его рассмотрения к дисциплинарной ответственности привлечено 11 должностных лиц органов и учреждений социальной защиты населения, опеки и попечительства, здравоохранения, комиссий по делам несовершеннолетних и защиты их прав, трое из которых освобождены от занимаемых должностей. Также инициирована служебная проверка в отношении председателя комитета по делам семьи и детей министерства социальной защиты населения республики, которая не завершена.
Кроме того, возбуждено уголовное дело по халатности в отношении медицинских работников и по превышению должностных полномочий в отношении главного специалиста органа опеки и директора Закаменского СРЦН и заключен под стражу предполагаемый отец ребенка. А для самой новорожденной найдена приемная семья. Что же стало причиной таких решений, разбирался «МК».
В поисках дома
Ответа на вопрос о том, когда жизнь юной Алтыны пошла под откос, пожалуй, не существует. Наверное, ей вообще не следовало появляться на этот свет, где из отмеренных для нее судьбой 15 лет оказалось так мало тепла и так много боли. Да и было ли у нее это осознание какой-то другой, беззаботной жизни ребенка? Что она могла знать о счастье, если с детских лет воспитывалась в неблагополучной семье, в 14 родила ребенка, а в 15 добровольно ушла из жизни? Что она могла знать о семейных ценностях, если родная мать в пьяном угаре убила ее родного отца, была осуждена к длительному сроку с отсрочкой приговора. Но, продолжая разгульную жизнь, бродяжничая вместе с детьми и избивая дочь, все же угодила за решетку, окончательно уйдя из жизни Алтыны и ее младшего братика.
В 2013 году государство поместило Алтыну в Закаменский социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних, где и выяснилось, что половую жизнь девочка начала в 12 лет. Запись об этом внесена в ее медицинскую карту. Директором СРЦН было направлено заявление в полицию о половых связях с несовершеннолетней. Однако в возбуждении уголовного дела отказано, поскольку сам предполагаемый половой партнер тоже был несовершеннолетним.
Медицинские работники, проведя в 2014 году диспансеризацию, обнаружат у ребенка гинекологические заболевания. Что такого особенного они увидели тогда в своей новой подопечной, но, судя по всему, не жертву преступления, коль скоро о своих подозрениях на признаки изнасилования ребенка в правоохранительные органы сообщать не стали. И, более того, время от времени сами снабжали ее тестами по определению беременности.
Опекуном юной Алтыны и ее братишки был назначен их старший родной брат Юрий, проживавший в Улан-Удэ. У брата постоянного жилья не было, поэтому «семья» снимала жилье в пригородной Иволге. Сам опекун, состоящий в гражданском браке, перебивался случайными заработками.
Алтыну тянуло назад, в Закаменск, с которым была связана вся ее маленькая жизнь, где было все привычно и понятно, где, в конце концов, проживал ее беспутный бой-френд — будущий отец ребенка, такой же, как она несовершеннолетний. Она не раз покидала дом, уезжала в Закаменск, неизвестно где останавливалась и с кем помимо своего парня общалась. В одну из таких вылазок, к слову, не ставшей тайной ни для брата Юры, ни для школы, где училась девочка, она и забеременела.
Позже выяснится, что предполагаемый отец ребенка имеет нарушения в развитии, состоит на учете у психиатра, привлекался к административной и уголовной ответственности за наркотики и, предположительно, вступал в интимную связь с девочкой уже будучи 18-летним. И что при задержании угрожал расправой сотруднику полиции.
Тогда, в 2014 году, врач-психиатр констатировал у девочки тревогу и раздражительность с диагнозом «депрессивный синдром», расстройство поведения, в результате чего Алтына даже некоторое время лечилась в психоневрологическом отделении детской клинической больницы. И, возможно, именно это состояние души и тела можно было бы считать «благодатной» почвой для суицида и смерти. Очевидно одно: в школе и в социальном учреждении необходимая в ее ситуации профессиональная помощь психолога не была в достаточной степени оказана.
Третье и последнее в ее жизни пристанище — новая приемная семья в селе Хуртага, — куда мама с младенцем согласится на переезд. Помимо Алтыны и ее дочурки Насти у опекуна на ее 60 квадратных метрах уже было четверо приемных детей. Для мамы с младенцем был выделен отдельный уголок в одной из двух комнат, условно разделенный ковром. Туда вместилась и детская кроватка. Корреспондент «МК» решил отправиться на место событий, чтобы выслушать версию случившегося от последней опекунши покончившей с собой девушки, которая находилась рядом в последние месяцы ее жизни.
«Она назвала меня мамой»
— Всю жизнь я работала библиотекарем, а уже после выхода на пенсию — рыбообработчицей и администратором, — рассказывает 50-летняя Наталья Дондокова. — Вырастила пятерых дочек и решила создать приемную семью.
Целый год ходила на курсы, приводила ребятишек к себе домой, участвовала с ними в «Семейных встречах на Байкале» и, наконец, забрала.
Так у женщины появилось четверо приемных детей — 9-летняя Ксения, 6-летняя Марианна, 3-летний Бато и 2-летний Никита. У каждого ребенка была своя история. Например, Ксюша воспитывалась в приемной семье у родной тети, которая отказалась от нее. Батошка не разговаривал, а Никитка — не ходил и, по заверениям новой мамы, сделал свои первые шаги именно у нее.
Правда, случилось это уже не в Иволгинском районе, где Наталья жила, имея большой дом и фермерское хозяйство и где, собственно, и оформила опекунство, а в Закаменском, куда она переехала вместе с мужем и детишками, обосновавшись в доме умершей сестры, рядом с родными дочерьми.
— Таких семей, как наша, здесь не было, и местные жители относились настороженно. Некоторые считали, что мы взяли детей из-за денег (ежемесячные выплаты на них составляют 76 тысяч рублей. — Авт.). Но потом все нормализовалось. В январе 2016 года у нас появились Алтыночка и Настенька… Уже при знакомстве девочка нам понравилась — маленькая, худенькая, хорошенькая. Да и мы ей тоже. Назвала меня мамой. Дала согласие на переезд и проживание. К 20 числу я прошла все комиссии, подготовила документы, оформила опеку и забрала ее и малышку.
Новоиспеченная родительница, по ее словам, покупала для новорожденной соски, распашонки подгузники, а для молодой мамы — обувь, одежду и сотовый телефон. «Ухаживала за ней как могла, грубого слова не сказала, домашней работой не грузила. Стирала ее вещи — сама-то девочка не умела, готовила разные блюда, привезла книги и учебники, чтобы читала в свободное время».
Ксения и Марианна помогали по дому и смотрели за Бато и Никитой, а Алтына — за Настей. Кормила ее грудью и в это время, как уверяет Дондокова, не принимала никаких лекарств. Молока было очень много — порой даже приходилось сцеживать его. Ребенок рос спокойным и здоровым, ел и спал целыми днями и даже весил на два килограмма больше нормы. Девочка часто общалась по телефону с родной матерью и с наступлением тепла собиралась поехать на свидание с ней в колонию — показать внучку. Не жаловалась на приемную мать и сестер, и, говорят, отзывалась о них хорошо.
«Время проходит, боль мою лечит»
— Думали, Алтына доучится в школе в Хуртаге и поступит в колледж в Бохане, где живет моя старшая дочка. А я останусь здесь с Настей и остальными ребятишками. Или мы все вместе уедем туда, — говорит женщина. — Она часто повторяла: «Тетя сказала все дороги закрыты для меня». Но, тем не менее, я верила в лучшее. Так хотела вылечить ее раны.
Тот день, 26 марта, Наталья Дондокова, по собственному признанию, не забудет никогда. После завтрака она с детьми убиралась в ограде, Алтына с малышкой сидела дома. Ксюша периодически заглядывала в дом и сообщала, что сестра кормит грудью и читает книгу. Все было как обычно. После ужина приемная мать уложила спать младших мальчиков, поговорила со средними девочками, подошла к старшей и услышала: «Мама, я выпила лекарство». Это были ее последние слова.
— Алтына лежала на кровати в бессознательном состоянии, с полуоткрытыми глазами. Я безуспешно будила ее и затем спустила на пол, начала делать искусственное дыхание и пробовала вызвать рвоту. Ничего не помогало. Трижды звонила одной медсестре, и трижды она сбрасывала. Тогда я набрала директора СРЦН, которая сразу взяла трубку и тоже пыталась связаться с врачами. Зять стучался к второй медсестре, но она не открывала. Кое-как мы нашли и вызвали третью. Она и вынесла вердикт — смерть.
Родственники отказались хоронить девушку, тем более рядом с отцом, сославшись на то, что «самоубийца потянет их за собой». Приемная семья и оставшиеся близкие родственники проводили ее в последний путь и предали тело земле в Закаменске.
Те, кто контактировал с Алтыной, отмечают ее непростой характер и особенности поведения. Она водилась с малышами в социально-реабилитационном центре, собирала их возле себя, пела, танцевала. А когда родила своего ребенка, все еще играла в куклы — не наигралась, шила для них платья и кофты. И, возможно, думала о Настином отце. «Однажды сказала кому-то по телефону: «Не звони мне больше — видимо, своему другу, — вспоминает Наталья. — Часто показывала мне его фотографию и переживала, что парень женится на другой, тоже беременной от него». Об этом говорят и записи в личном дневнике: «Время проходит, боль мою лечит» и «Все будет хорошо, улыбайся, плохая девочка»…
Комментарий
Юлия Шагжиева, директор социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних города Закаменска:
— Алтыну я встретила случайно, на улице в Закаменске. Сразу заподозрила неладное, так как мы все знали, что девочка живет у брата в Улан-Удэ. Я подошла к ней и спросила, что случилось, почему ты приехала и знает ли твой опекун об этом? Алтына сказала, что приехала к своему другу Валере и что она беременна. Я забрала ее в СРЦН и обратилась к врачу. Около месяца Алтына прожила в центре. В этот период центр посещала уполномоченный по правам ребенка Татьяна Вежевич, которая, узнав о беременной воспитаннице, взяла ситуацию с Алтыной под личный контроль, и поддержала решение об устройстве девочки после родов в приемную семью.
Комментарий
Татьяна Вежевич, уполномоченный по правам ребенка в Республике Бурятия:
— Развитие института приемной семьи — очень важное направление государственной политики. Но передача ребенка в нее — крайне ответственный шаг. Аппаратом уполномоченного проверена деятельность органов опеки и попечительства по защите прав сирот в приемных семьях во всех районах. Мною подготовлено два спецдоклада главе Бурятии, где дан анализ и вскрыты проблемы и нарушения прав приемных детей и внесены предложения.
Первая проблема — подбор кандидатов в приемные родители. К сожалению, наши проверки выявляют факты корысти, когда приемные дети служат «источником» дохода. В таких случаях возможно и жестокое обращение с ними, и пренебрежение их нуждами и т.д. Вторая — снижение количества замещающих семей и увеличение числа отказов от ребятишек и их возвратов, что чревато стрессами и трагедиями. Третья — организация сопровождения таких семей для оказания родителям различной помощи, хотя бы на время адаптации ребенка. Ну и четвертая — развитие такой формы жизнеустройства сирот, как патронатное воспитание и усыновление, когда не рассчитывают на их пособия, выплаты и жилье, а несут всю ответственность как кровные родители. Это очень важный показатель надежной защиты детей.
