Эти строки из предисловия актера и писателя Виктора Костригина к сборнику «Я песчинка огромной оранжевой Азии» 2018 года пронзительно точно описывают, насколько неоценимый вклад автор вошедших туда стихотворений внес в отечественную литературу, вспыхнув на миг на ее небосклоне, но оставшись на века в памяти народа. Отныне — не только эмоциональной, но и визуальной.
На минувшей неделе неравнодушные люди установили скульптуру Намжила Нимбуева на родине поэта в честь его 70-летия (и в ближайшем будущем воздвигнут аналогичную за границей). На торжественной церемонии родные и близкие Намжила вспомнили истории из его жизни, моменты творчества и поведали тайну смерти. В далекое прошлое вместе с ними отправился корреспондент «МК» в Бурятии».
Долгая дорога домой
Наш путь в край голубых озер и сандалового Будды — родной край бурятского верлибриста — пролегает по разбитой напрочь дороге. Первой остановкой на нем становится поэтический сад камней — уянгын сэсэрлиг, заложенный движением «Молодежь Еравны» под предводительством Эрдэни Дымчикова 15 лет тому назад. Сегодня в этом сакральном месте красуются девять белокаменных глыб со стихами еравнинских поэтов. Самая «старшая» из них — со строками Нимбуева, чье творчество изучается в разделе русской поэзии Кембриджского университета.
Махина весом 2,1 тонны была привезена на грузовике, вошла острием в священную землю, словно горячий нож в масло, и увековечила ее саму и ее славного сына его же произведением. «О, Еравна! Тайны дебрей твоих неприступны в гордой шири степей и лесов. Каждый камень и лист здесь на духе отчизны настоян», — гласит выгравированный отрывок.
Сюда ведет извилистая дорожка из самых настоящих нефритов и лазуритов. Выложил ее мастер флорентийской мозаики Юрий Мандаганов. Вместе с помощниками Олегом Сизых и Романом Номоконовым художник изготовил и оригинальную композицию из двух молитвенных барабанов-хурдэ — маленького с мантрами красноречия и большого с шестью краткостишиями Намжила. Последние сложены из 499 букв, которые сделаны из проволоки и приварены к граням.
Сооружение это невероятно гармонично вписывается в окружающую обстановку. Поодаль расположилась необычная беседка, через речку пролегает почти игрушечный мостик, а под ним стоит белая табличка, что некогда лежала в прозрачной воде и сверкала позолоченными словами: «О, родина, лишь гляну на тебя, моя песня умолкает смущенно». Ныне же она обветшала от течения вод и лет и ждет обновления. Раньше неподалеку хранился и кедровый ларец со специальным журналом внутри, где свои записи оставляли посетители. Теперь «книга отзывов» перекочевала в более надежное место.
Вторая остановка — родовое место Нимбуевых — Нимбу Боршогор, получившее название из-за кудрявых кустов малины и благородного поступка прародителя. Он пешком отправился с двумя земляками на паломничество в Монголию и нес на себе одного из них, внезапно обезножевшего от болезни, весь обратный путь целых три месяца… Тут находится и сопка для подношений, и ступа Отошо Бурхан — Будды медицины для медитаций и молебнов, появившаяся по инициативе того же Дымчикова и создававшаяся методом народной стройки, как и многое из описанного выше.
— Наш дед Нимбу отдал нашего отца Шираба в Эгитуйский дацан, — рассказывает старшая сестра поэта Любовь Базарова. — Он выучил монгольский и тибетский языки, стал литератором, обзавелся семьей. Первой в 1945 году родилась я, сначала названная Намжилмой, а потом, поскольку имя не подходило, — Любовью, вторым в 1948-м — Намжил, третьей — Баирма, ну а четвертым — Баир. Вот такое созвучие. В детстве гостили у бабушки с дедушкой, катались на лошадях и поднимались в ту самую гору, сопровождаемые множеством машин. Эти мгновения запомнились навсегда.
Чтоб стоять в веках
И вот мы на тоонто нютаг поэта, в селе Усть-Эгита. Возле сцены напротив местной школы толпятся учителя и ученики в школьной форме, национальных и просто нарядных костюмах, а на скамейках рассаживаются жители. Все заметно волнуются. Да и как не переживать на столь ответственном мероприятии?
Однако оно проходит благополучно. Из уст детей и взрослых раздаются речи о певце песчаных долин и степей, который ушел из жизни в 23 года, но продлил ее в бесконечность в 11 тысячах поэтических строк, как подсчитал некогда сам. Звучат его стихи на русском и бурятском языках, в синее небо улетают воздушные шары с бессмертными произведениями. Наконец под торжественную музыку открывается бронзовый бюст Намжила Нимбуева.
Надо сказать, что известный скульптор Бурятии Баир Сундупов изготавливал его для культурно-исторического комплекса «Двор кириллицы» в городе Плиска в Болгарии, где будут устанавливаться бюсты всех выдающихся поэтов, использовавших славянскую письменность. Но когда еравнинцы попросили отлить такой же для них, не смог отказать. Схожесть изваяния с оригиналом отметили многие гости. «Идея, которая зародилась несколько лет назад, реализовалась сейчас, чтобы подрастающее поколение знало и помнило нашего брата, — сказала Любовь Базарова. — У него есть стихотворение «Играю словом — румяным краснощеким яблоком…». И сегодня мы преподносим корзины с этим плодом в качестве осеннего дара для ребят Усть-Эгитуйской школы».
Теплые слова произнесли и заместитель главы Еравнинского района по сельскому хозяйству и развитию территорий Абида Жамсуев («Отрадно, что наш земляк оказался среди ста лучших поэтов России наряду с Лермонтовым и Маяковским. Тот, кто однажды проникся его творчеством, никогда не станет плохим человеком»), и председатель комитета по образованию Инесса Тышкенова («Столь душевные события просто необходимы в бурно развивающемся мире. Накануне мой ребенок пришел со спектакля «Намжил Нимбуев. Стихи» Молодежного художественного театра и сказал, что ни разу не шелохнулся во время него»).
Посмотреть постановку смогли все присутствовавшие на открытии. Полтора часа актеры читали пронзительные, патриотичные строки, словно проживая целую жизнь, а зрители слушали их, затаив дыхание. Режиссер Артем Баскаков подчеркивает: изначально это задумывалось как единоразовая акция, этакий вечер к дню рождения еравнинского лирика, но после превратилось в полноценный продукт — стихотворную композицию, оставшуюся в репертуаре и получившую развитие, а недавно выигравшую грант. Благодаря ему и состоялись небольшие гастроли в Кижинге, Сосново-Озерском и Усть-Эгите, которые совпали с установкой здесь скульптуры и стали подарком для сельчан.
Между тем 20 лет назад к 50-летию Намжила Нимбуева состоялся посвященный ему спектакль легендарного театра «АзАрт» под руководством Игоря Григурко, созданный удивительным образом. Артисты репетировали в общежитии института культуры на бульваре Карла Маркса, и тут к ним случайно забрел мальчик — Доржи Галсанов, поразительно похожий на маленького поэта и потому оказавшийся в главной роли, открывшей дверь в актерский мир.
Театр теней и муки сердца
Воспоминания о Намжилке, ласково прозванном так родственниками, — яркие всполохи в памяти сестер и брата. Когда он довольно тяжело появлялся на свет, папа почти беспрестанно звонил в больницу: родила мама или нет? Врачи не выдержали: «Родит — сообщим!». Когда же новый человек пришел в этот мир, счастливый родитель бежал по городу и кричал: «У меня появился сын!».
— Однажды дала ему, годовалому, колбасы и похвасталась родителям, мол, накормила. Вовремя отобрали, — улыбается Любовь. — Малышом никуда не ходил без меня, держал за мизинец и ревел, если отходила хоть на минуту.
— Есть версия, что Стрелец — знак полководцев, а Рак — поэтов. День рождения брата — 11 июня, — говорит Баир Нимбуев. — Согласно же статистическим исследованиям, талант ребенка зависит от возраста отца, и пик приходится на 38 лет.
Именно столько было Ширабу, когда родился Намжил. Его одаренность проявлялась с младых ногтей. В пять лет мальчик сочинил забавное четверостишие: «У меня папа красивый, потому что у него очки. У меня мама красивая, потому что у нее сережки». К Новому году он мастерил праздничные костюмы для домочадцев, украшал самодельными гирляндами квартиру и выпускал домашнюю стенгазету «Семья», причем один раз изобразил ползущего братика в последней букве этого названия (красочный самиздат долго хранился в шкафу и подвале). А еще натягивал белую простынь на стене и устраивал теневые представления, в том числе «Кошкин дом», куда сбегались ребятишки со всего двора.
— До сих пор помню: «Кошка выскочила, глаза выпучила...», — посмеивается Баярма Нимбуева. — Намжилка научился играть на гитаре сам и учил сельских ребят. Был очень творческим и общительным, но при этом скромным, если не застенчивым. Как-то пошли за костюмом. Выбрали. Зашел в примерочную. Вроде бы надел. «Подошел?» — спрашиваем. «Да», — отвечает. Пришли домой — наряд малой. Оказывается, не примерил — постеснялся…
Парнишка не расставался с книгами даже в трамвае. После седьмого класса за хорошую учебу и активное участие в литературных олимпиадах поехал в знаменитый пионерский лагерь «Артек» на берегу Черного моря, откуда привез «большую золотую медаль» за стихотворение «Руки прочь от Африки!», ставшее серьезной пробой пера и определившее дальнейшую судьбу Нимбуева.
Родные вспоминают: он писал стихи недемонстративно — просто внезапно останавливался на месте и отрешенно вглядывался в даль, застигнутый вдохновением, читал же их редко, но метко. Когда окончил школу, устроился в газету «Молодежь Бурятии», где трудился корреспондентом и познакомился с будущим народным поэтом Владимиром Липатовым. Впоследствии тот рассказывал: «Мой дед был бухгалтером. И работа в редакции ассоциировалась с работой в конторе. Поэтому я надевал на себя нарукавники и приносил подушку-сидушку. Однажды обнаружил на ней записку «Как я рада, как я рада от липатовского зада!». Автором оказался худенький бурятик, сидевший рядом. Так мы и подружились».
Намжил Нимбуев набрал необходимый стаж в Улан-Удэ и поступил в литературный институт имени Горького в Москве. Здесь он и увлекся верлибром. Учиться было интересно, но тяжело: семья не могла помогать финансами. Приходилось зарабатывать самостоятельно — писал на заказ. Юноша заводил новые знакомства и отношения, которые отражались в лирике. Одна девушка якобы забеременела от него и пыталась женить на себе. Любовные и жизненные переживания подточили и без того больное сердце. Молодой поэт не успел окончить вуз и ушел в мир иной… Талант, который мог растянуться на всю жизнь, сосредоточился в коротком ее отрезке, явив свету небывалую мудрость и опыт и оставив ему огромное наследие. Отец прожил дольше всего на пару недель — не выдержал горя. Мать же, как и подобало бурятской женщине, не проронила ни слезинки, но выплакала их много позже, на плече у младшей дочери.
— Однажды в Бурятию приезжала корреспондент ТАСС, — делится Баярма. — И, пока обедала в столовой Совмина, увидела там на книжном прилавке сборник стихов нашего брата и пришла от него в восторг. Позвонила своей подруге-скрипачке в столицу и прочитала «Чья-то горесть и вздох чей-то скрытный в этом трепете медной струны. Словно сделана странная скрипка из поверженной бурей сосны». Вот так ценятся его произведения. Мы не только храним память о Намжиле и проводим мероприятия в его честь, но и поддерживаем связь с его друзьями, среди которых — один из основателей «Молодежного художественного театра» Виктор Костригин.
— Брат..., — задумчиво произносит Любовь Ширабовна. — Это был человек без кожи, ранимый, тонко чувствующий. Совершенно не понимал материальных ценностей. Когда я вышла замуж и любовалась кольцом, спрашивал: «Неужели это так важно?». И, действительно, для него было важно совсем другое. Таким Намжилка и остался в наших сердцах.