На выпускном в школе №14 прочитал стихотворение, посвященное Сергею Есенину, да так, что учителя удивленно подняли брови. Он постоянно искал себя — в рокеровском движении, в политике, в общественной жизни. Его называли министром бурятского рока, молодежным лидером, идейным вдохновителем легендарной рок-группы «Амальгама». Его показывали по телевидению, в газетах печатали серьезные интервью, но вошел Гаврилов в историю своими бытовыми песнями. Минуло с тех пор тридцать лет, сменились эпоха, нравы, поколение, а песни «Малым мала», «Если это любовь», «Папироса-паровоз», «Сайн байна, мой город!» звучат здесь и поныне. Почему? — пусть расскажут те, кто его знал.
Виктор УСОВИЧ, заслуженный деятель искусств России, композитор:
— Сегодня это прозвучит невероятно, но тогда рокеровское движение в Бурятии, которое рокеровским не называлось, консолидировали такие личности, как Борис Ким, Вячеслав Буланов. Благодаря этому в 1978 году на сцене оперного была поставлена моя рок-опера «Песнь о Корчагине», имевшая невероятный успех. 15 спектаклей прошли с таким аншлагом, что билеты начинали спрашивать еще на ул. Советская. За эту оперу я получил премию комсомола Бурятии и авторитет среди молодежных групп и стал внимальнее относиться к вокально-инструментальным ансамблям, так называемым ВИА, которые существовали в Бурятии при каждом клубе, ресторане, крупном предприятии, вузе. Профсоюз выделял ВИА помещения, по возможности закупал аппаратуру, помогал в работе. Комсомол очень тщательно следил за тем, что происходило в молодежной среде, на танцплощадках, в городских парках, где в то время танцевали и отдыхали под живую музыку. Множество таких ныне известных музыкантов, как Владимир Борисов, Леонид Во-робьев, Олег Шалыгин, Геннадий Зайцев, Ваня Кучин, в свое время начинали с улан-удэнских танцплощадок.
Как студенческий коллектив «Амальгама» привлек мое внимание своей вдумчивостью, интересными мыслями. Они стремились играть по нотам, производить хороший звук, при отсутствии качественной аппаратуры в то время это было очень сложно. Насколько помню, Андрей Гаврилов благодаря тому, что мыслил неординарно, обладал харизмой, сразу стал в группе «Амальгама» лидером, к нему тянулись. Рок — это явление не музыкальное, а социальное, рожденное на протесте против официозного вранья, за право называть вещи своими именами, и поначалу у Гаврилова этот протест был в примитивной, подчеркнуто враждебной форме. Потом он изменил свою стилистику, в мелодику включил обороты русской и казачьей песни. Например, песню «Эй, за горой, за рекой» на казачью тему я написал на слова Гаврилова. Гаврилова можно поставить в один ряд с Гребенщиковым («Аквариум»), Цоем («Кино»), Шевчуком («ДДТ»), Башлачевым и другими известными рок-музыкантами. Лично мне Гаврилов казался неустроенным в жизни, живущим на конфликте, и я не удивился, когда он рано ушел из жизни. Удивительно другое — его творчество до сих пор остается в поле внимания молодежи, и это на самом деле явление в нашей музыкальной культуре.
Олег ЛЕБЕДЕВ, главный редактор газеты «Молодежь Бурятии»:
— В 1987-м мы с приятелем, инструктором городского спорткомитета Славой Родионовым, устроились подрабатывать на «Теплоприбор» в цех покраски раскладушек. Благо от дома недалеко и возвращаться в час ночи с работы было сподручнее. Для того, чтобы ввести нас в курс дела, пригласили опытного маляра. Им оказался Андрей Гаврилов. Минут за пять он посвятил нас в тайны работы с краскопультом, поделился собственными рационализаторскими разработками (чтобы не долбаться с каждой раскладушкой по отдельности, сразу выставлял их штук по двадцать — получалось очень творчески, а главное, быстро).
Как-то раз во время передачи краскопульта мы с Андреем разговорились, и тут-то и выяснилось, что никакой он не маляр, а лидер рок-группы «Амальгама» и по совместительству мой коллега-журналист: собственноручно издает неподцензурный журнал с необычным названием «Вантуз». На тот момент вышел уже первый номер, тиражом аж 6 экземпляров. К слову, один из номеров удостоился внимания секретаря по идеологии Бурятского обкома КПСС Лидии Чимитовны Нимаевой. Чтобы держать руку на пульсе, партийным функционерам приходилось живо интересоваться тем, что их, собственно, совершенно не касалось.
Андрей приходил в редакцию газеты «Молодежь Бурятии», приносил свои самиздатовские журналы, свой рассказ «Жизнь и смерть капитана Зарецкого», который по объему смахивал на повесть. Сразу оговаривал, на сколько дней дает, мол, очередь, ребята, поторопитесь. При моем непосредственном участии прошло несколько концертов «Амальгамы» в ДК Стеклозавода. Помню, во время одного из них с заднего ряда донеслось: «Хорошая фонограмма, мужики!». Андрей, очень трепетно относившийся к репутации, прекратил петь, и чуть позже они начали импровизировать и нарочито сбиваться. Оратор с заднего ряда был посрамлен…
Осенью 1989 года в концертном зале Чайковского Андрей организовал первый совместный концерт городских «рок-групп» и местных поэтов, где многочисленные тогдашние рок-группы (вспоминается почему-то «Трайдент», «…И Т.Д.», «Совет министров») заявили о себе. Это очень серьезное отношение к творчеству (своему и чужому), несмотря на внешний стеб и прикольство, делало Андрея непохожим на других музыкантов.
Нелепая гибель Андрея в автоаварии в середине 92-го стала первой плохой вестью наступивших девяностых. Следом убивают моего приятеля Пашу Путина, киномана, видеомана и одного из первых предпринимателей в Улан-Удэ. Спустя месяц — моего сокурсника и друга Женю Румянцева, оставившего работу в «Правде Бурятии» и открывшего газету в Подмосковье. Начинались «лихие» 90-е…
Александр НЕЧАЕВ, руководитель группы «Кураж» при ДК «Железнодорожник»:
— В 1991 году мы, студенты- народники академии культуры, работали в ансамбле «Забава» (ее первый состав) и арендовали помещение в ДК «Железнодорожник». Там же базировалась «Амальгама», ее состав — Александр Кузнецов (Кузя), Сергей Андреев (Профессор), Валентин Коварский и Андрей Гаврилов. Рок нас не интересовал, так же, как и рокеры не интересовались народным творчеством, поэтому поначалу мы существовали параллельно. Но однажды, готовя гастроли в Читинской области, разные, никак не связанные между собой номера, построенные на семейском и казацком материале, мы обратились за помощью к Гаврилову, и буквально за один вечер он легко придумал нам эти смысловые связки. Это было наше первое открытие Гаврилова. Более того, рокер Гаврилов поехал с нами на те гастроли в г. Борзя, участвовал в концерте, то есть ему это все было интересно.
В том же году, вдохновленные своим участием в первом теле-, радиоконкурсе народных коллективов «Голоса России» (Смоленск, в жюри — Людмила Зыкина, Ольга Воронец), мы задумали выступить на конкурсе с новой песней в духе былины. С Сергеем Гордейчуком пришли к Гаврилову, принесли с собой гусли, и буквально на следующий день родилась песня «Сказ». Песня имела невероятный успех, где мы только ее ни исполняли. С ней на конкурсе эстрадной песни в Бурятии (председателем жюри был Виктор Алексеевич Усович) мы в том же году взяли гран-при. Есть запись, как Любимов сидит в студии с Высоцким и рассказывает ему о будущем фильме «Высота», просит написать к фильму песню, и пока он это говорит, Высоцкий берет два аккорда и начинает напевать: «Если друг оказался вдруг». У Гаврилова было то же самое. Примерно так же на моих глазах родилась песня «На реке под камышом».
Помню, мы с ансамблем «Забава» были на гастролях в Москве, и Константин Кинчев (группа «Алиса») пригласил нас выступить с песнями Гаврилова в известном московском рок-клубе, куда никогда не попадешь, даже если очень захочешь. Из-за жесткого графика у нас тогда не получилось выступить, но Гаврилова вполне могли играть в московских рок-клубах, о нем там знали, знают и сегодня. Я счастлив, что был знаком с таким человеком.
Дмитрий АНИКИН, в 1989 году участник группы «…И Т.Д.»:
— Я познакомился с Андреем Гавриловым в студенческую пору, когда увлечение музыкой привело меня в ДК им. Серова. Гаврилов был старше меня на 10 лет, поэтому виделись, здоровались, но тесно не общались. Как-то раз никто не пришел на репетицию ни у него, ни у меня. Мы зашли в кочегарку, пристроенную к ДК, и разговорились. Вот этот разговор и повлиял на мое дальнейшее творчество, скажу даже жизненные ориентиры. Тексты были у меня корявые до невозможности, что-то там за мир во всем мире, ядерная война и все такое. Не критикуя и не отбивая желания всю жизнь заниматься творчеством, что, я теперь думаю, обязательно бы сделал любой тогдашний музыкант, он показал мне, что мир на самом деле шире, чем я думал. Помню его полусерьезные-полушутливые слова: «Обязательно пиши… пиши и складывай в тумбочку…».
Гаврилов открыл мне группы из питерского, свердловского рок-клубов, новые книги, новых авторов. Обычный разговор вылился не в дружбу, конечно, а в какое-то товарищество. Давно жизнь моя далека от музыки, но с теплотой вспоминаю репетиции на теплоприборе, ЗММК, на которых стремился присутствовать. Излишеств тогда не было, и распространенное мнение, что мы пили портвейн каждый день — из области фантазий. Выпивали, конечно, но денег особенно ни у кого не было, приносили из дома кто чай, кто сахар, кто хлеб, разговаривали, делились творческими планами, новыми аккордами, стихами, текстами… Помню, чтобы купить что-то к чаю, даже разгружали арбузы, благо рядом с теплоприбором была товарка. Гаврилов был отзывчивый, харизматичный и неординарный, помогал и словом, и делом, а это всегда притягивает.
В декабре 1988-го наша группа «…И Т.Д.» выступила в технологическом институте с новой программой «Допинг-контроль», потом был концерт памяти Александра Башлачева во Дворце пионеров. Помню, как-то уехал студентом в колхоз помогать сельчанам в битве за урожай, а приехав, узнаю, что Гаврилов не только записал с нашими ребятами альбом «Из жизни капитана Зарецкого», но и уже не раз с ними выступал с программой, где кардинально был изменен подход к творчеству. Судя по фотографиям, это было еще то шоу, все в тельняшках, как «Митьки». Зимой 1989 года состоялся первый, он же последний рок-фестиваль не только для Бурятии, но и для меня в составе группы «…И Т.Д.». Принимал участие в репетиции и записи акустического домашнего альбома А.Гаврилова, куда вошло больше 30 песен. После трагической гибели Андрея я написал о нем песню «Менестрель», которая впервые была исполнена 17 мая этого года на концерте «Сайн байна, мой город!». Спустя тридцать лет этот концерт вновь собрал нас, Александра Шамсетдинова («Город снов»), Владимира Каширина («Робинзон», «Мохеровый май», «Театр», «Казино», «Плод искушения») и многих других.
