Мы решили встретиться с людьми, не понаслышке знакомыми с данной работой, чтобы задать им три вопроса: 1. В каких избирательных кампаниях республиканского уровня вы участвовали и в каком качестве? 2. По некоторым данным, коммунисты в Иркутске затратили на победу 400 млн. рублей. Если бы выборы главы Бурятии были завтра и вам дали 400 млн. рублей, на что бы вы их потратили? 3. Возможно ли в Бурятии то, что произошло в Иркутске?
Сергей Аюшеев:
1. Начальник штаба по Октябрьскому району на выборах в Госдуму в 1997 году, начальник республиканского штаба по выборам в Госдуму в 2011 году. Участие в выборах в Народный Хурал в 2013 и Улан-Удэнский городской совет 2014 года.
2. Классические затраты на выборные кампании предполагают на каждого избирателя примерно по 5 долларов. Если в республике максимум 700 тысяч голосующих, умножим на 5 долларов, получим 3,5 млн. долларов, или примерно 200 млн. рублей. По меркам олигархов это немного, а значит, имея деньги, выиграть выборы в Бурятии можно будет легко, дешево и весьма спокойно. Кто может их выиграть? №1 — кандидат, который будет поддержан административным ресурсом, №2 — просто человек с деньгами, выходец из Бурятии, Иркутской области. Ни одной такой кандидатуры в поле нашей видимости на сегодня нет ни среди действующей власти, ни среди оппозиции.
Каким образом кандидат мог бы набрать очки в оставшееся до выборов время, иными словами, на что он мог бы потратить выборный бюджет? Секрета здесь никакого нет, об этом знают все — это вопрос с электроэнергией и вопрос с невероятно высокими тарифами на ЖКХ. Если кандидат начнет делать хотя бы какие-то шаги по реальному решению этих вопросов, готовить почву, проводить встречи, делать заявления, без сомнения люди пойдут за ним. Кроме того, нужен креатив, что-то такое, чего в Бурятии еще не было. Плюс попытаться, как в Иркутске, выставить как можно больше наблюдателей, «закрыть» все избирательные участки.
На месте республиканской элиты я бы в настоящее время сформировал, условно говоря, делегацию и отправил ее в Москву. Цель делегации — обойти всех российских олигархов, которые могли бы «заинтересоваться регионом» и выставить свою кандидатуру, с тем, чтобы эту кандидатуру сюда привезти и успеть с ней поработать. Имея любого грамотного обаятельного мужчину 45-50 лет, с хорошей семьей, образованием, при нынешних средствах коммуникации даже за такой короткий срок можно рассчитывать на победу.
3. Считаю, что в Бурятии невозможно повторения иркутского сценария. Конечно, Мархаев пойдет на эти выборы, потому что другого варианта у коммунистов нет, но только затем, чтобы набрать партии голоса. На последних выборах в Госдуму Мархаев получил около 94 тыс. голосов, причем большую часть из них в Улан-Удэ, тогда как для гарантированного результата нужно не менее 150 тысяч. В случае, если Наговицын станет единственным реальным кандидатом и одержит победу, для Бурятии это будет не самый лучший вариант. За прошедший срок в 8 лет он так и не избавился от клейма чужака и не использовал предоставленные ему возможности: не выучил бурятский язык, как обещал, не улучшил экономическую ситуацию в регионе и прочее.
Андрей Бутюгов:
1. В Бурятии, начиная с 1993 года, приходилось участвовать практически во всех избирательных циклах. От выборов первого пре-зидента Бурятии в 1994 году и депутатов Госудумы до последних выборов в Народный Хурал в 2013 году и Улан-Удэнский городской совет 2014 года. Выборы губернатора Иркутской области — 2015. Много раз возглавлял избирательные кампании по выборам глав муниципальных образований.
2. Цифры можно называть различные, и приведенная вами сумма, бе-зусловно, близка к итоговой, однако это не значит, что именно финансовый ресурс определил итоги избирательной кампании в Иркутской области. Любая победа на выборах, как и поражение — совокупность различных факторов. Нельзя выиграть каким-то одним приемом или проиграть из-за того, что у кандидата плакаты были не совсем удачные.
Если бы выборы главы Бурятии были завтра? Позвольте усомниться в том, что они могут быть завтра или же раньше 2017 года. Во-первых, в 2016 году — выборы депутата Госдумы, а значит, в этот год все будет подчинено данной избирательной кампании и смешивать жанры позволят лишь в качестве невероятного исключения.
Во-вторых, если бы Москва оценивала шансы действующего главы республики как стопроцентные, то выборы бы состоялись в году уходящем. Скорее всего, в департаменте внутренней политики администрации пре-зидента страны такой уверенности нет. Как нет и панических настроений. А, значит, зачем гнать лошадей, ведь срок полномочий Вячеслава Наговицына истекает в 2017 году. Есть время для принятия решения.
По поводу 400 миллионов рублей — уверен, такие средства в Бурятию можно привлечь только из-за пределов республики. И то интересанты должны понимать, для чего такие вложения? Если интерес будет найден (в Бурятии нет ни нефти, ни газа, ни алмазов), сумма уже не будет иметь принципиального значения. Во многих регионах, даже несмотря на безальтернативность выборов, привлекались и не такие средства.
3. Избирательная кампания тем и отличается от назначения сверху, что там возможно все, в том числе победа любого участвующего в выборах кандидата. Но для того, чтобы ответить прямо на заданный вопрос, надо увидеть складывающуюся предвыборную конфигурацию, которой на сегодня в Бурятии еще нет.
Сергей Березин:
1. Участвовал в избирательных кампаниях регионального уровня (губернаторские, парламентские выборы, референдум) в шести субъектах РФ. В некоторых — неоднократно. В том числе и в Бурятии. Работал как журналист, потом руководителем спецпроектов, курировал полностью медийное направление кампаний.
2. Не уверен, что у коммунистов в Иркутской области было преимущество в финансовых ресурсах. Практика показывает, что предвыборные бюджеты действующих глав регионов, как правило, превосходят бюджеты их соперников. У власти и ее окружения больше финансовых источников и есть что терять, но не все зависит от денег. Что касается того, как потратить 400 млн. рублей на предвыборную кампанию в Бурятии, то в смете выборов в любом регионе всегда есть защищенные статьи: создание эффективной организационной структуры, технологии и юридическое сопровождение, социологические исследования, АПМ, СМИ, наружка, публичные мероприятия, агитация от двери к двери и т.д. Остальное — это спецпроекты, абстрактно обсуждать которые не имеет смысла.
3. Главный урок иркутских выборов заключается, по моему мнению, в том, что федеральный центр показал: вернув выборность глав регионов, он не намерен протаскивать действующих губернаторов любой ценой.
Возможно ли повторение иркутского сценария в Бурятии? Гипотетически любой сценарий реализуем. Все дело в ресурсах, технологиях, мотивациях и ожиданиях населения. Практически же мы не наблюдаем сегодня в Бурятии такого массового недовольства Вячеславом Наговицыным, как в Иркутской области Сергеем Ерощенко. Есть недовольство определенных групп региональной элиты, но массового нет, как нет и альтернативного кандидата.
Если вспомнить того же Левченко, то он заблаговременно озаботился тем, чтобы позиционировать себя как альтернативу Ерощенко. Через открытые письма, митинги, суды с властью и прочее. В Бурятии мы ничего подобного пока не наблюдаем.
Между тем действующий глава республики фактически начал предвыборную кампанию, объявив о создании стратегии-2030. Независимо от того, ждут ли нас досрочные выборы в 2016 году или все пройдет по графику в 2017-м, это сильный ход, если чиновники не низведут его до формального уровня.
Конечно, для Вячеслава Наговицына существует много объективных факторов риска. Общая экономическая ситуация в стране и отсутствие серьезных прорывов в экономике Бурятии и многое другое. Вячеславу Наговицыну сейчас важно не допустить самоуспокоенности своей команды, благодушной оценки ситуации и отсутствия конкретных действий, позитивно ощутимых населением Бурятии. В этом заключается гарантия от иркутского сценария, реальные последствия которого самим иркутянам еще только предстоит оценить. Ведь выборы — это особая, измененная реальность, но после нее всегда возвращается обычная жизнь с ее повседневными проблемами и заботами.
