Сказочная четверка, как говорится, зажгла не по-детски, разыграв настоящую «Оперу нищих», в которой идет речь вовсе не о бедности, а о людях, не обремененных духом, умом и личной культурой. Разгром оперного театра силами «сказочных персонажей» вызвал у интеллигенции те же чувства, что в 90-х годах вызывали налеты рэкетиров на местные рынки — унижения, беззащитности перед негодяями, гнева из-за их безнаказанности, и в то же время гадливости к ним.
Обращение с театром, как с базаром министр культуры и «мастер» слова Дагаева назвала толчком. В смысле — к развитию. Теперь, в конце сезона, прояснилось что сказочные персонажи понимают в развитии.
Знаменитая Татьяна Черниговская, нейролингвист и специалист в области теории сознания, утверждает, что искусство дает нам возможность прожить множество жизней. И речь вовсе не о сопереживании персонажам. Не боль и счастье действующих лиц болит в нас, а наши собственные. В театре мы можем оказаться в не линейной реальности, а сразу во всех реальностях — прожитых, будущих, проживаемых, и даже тех, которые никогда не будут прожиты. В темноте зрительного зала мы живем той своей жизнью, которой могли или не могли бы жить, чувствуем свои возвышенные или низкие чувства, совершаем свои достойные или позорные поступки, восхищаемся и гордимся добром в себе и примиряемся со злом, судим и оправдываем, приговариваем и прощаем себя — позволяем себе свободу жить в правде.
Да, в наших театрах воздух этой «свободы духа» редок, не часто появлялся он и в оперном театре, но теперь-то его там нет совсем! Безнадежно нет.
Какое-то движение воздуха привнесли участники лаборатории хореографов — профессионально состоятельные, смелые, интеллектуально взрослые и свободные люди. Тем бесцветнее на их фоне выглядела механическая старательность наших артистов. Как известно, балетные возлагали особые надежды на смену руководства, но что-то директорство Жамбаловой и увольнение Иваты не наделили труппу энергетикой, не сделали ее техничнее, взрослее, увереннее. Наоборот, в детски старательные танцы транслировали растерянное недоверие и к настоящему, и к будущему.
Премьера «Риголетто» задумывалась как победное завершение одного творческого этапа и вдохновенное начало нового. Но после пережитого потрясения театр смог выдавить из себя спектакль почти бездыханный. Его держат гениальная музыка, голоса солистов, профессиональная рука режиссера Лаптева, столь же крепкая рука дирижера Корчмаря, оркестр и мужской хор, которые без творческих лидеров скоро сдуются.
Благодаря сказочному толчку минкульта театр, по сути, обезглавлен — нет художественного руководителя театра, худрука балета, главного дирижера. Вроде бы директор театра ищет специалистов на эти должности, но так ли это — неизвестно. Административно-хозяйственный опыт Эржены Жамбаловой, конечно, бесспорен, но вот ее компетенции в оперно-балетном искусстве весьма сомнительны. Придя из филармонии руководить драматическим театром, она, несмотря на театральное образование, не знала кто такие Римас Туминас, Евгений Князев, и, совсем невероятное, — Петр Фоменко! И вряд ли человек, до назначения директором оперного почти не посещавший этот театр, вдруг обрел оперно-балетно-оркестровый кругозор, позволяющий осознанно подбирать специалистов на ключевые творческие позиции.
Но даже если поиск ведется, репутацию «детей гор» бурятские чиновники уже заработали, и для уважающего себя человека и художника перспектива получить внезапный пинок под зад от любого, вообразившего себя деятелем культуры провинциала, — непрельстительна.
Наконец, каждый настоящий профессионал осознает, что коллектив театра деморализован, и все силы придется тратить на реабилитацию артистического самочувствия трупп, а не на творчество.
Эти сомнительные обстоятельства не привлекут перспективных и востребованных, и, скорее всего, театр начнет новый, юбилейный сезон-2019-2020 без творческих лидеров и, разумеется, без внятных планов. Откроются проводимым раз в пять лет фестивалем оперы имени Лхасарана Линховоина, к Новому году возобновят «Волшебника изумрудного города». Новая администрация смогла сгенерировать только одну новинку — балет «Сон в летнюю ночь», который в ноябре поставит Сойжин Жамбалова. Как говорится — и почему никто не удивился? Да уже, наверное, никто бы не удивился, если бы постановщиком балета стал Саян Жамбалов. Но пока с мамой за ручку в театр заходит только дочь, правда, хореографический текст нового балета сочинять все же будет балетмейстер. А кто-то полагал Жамбалову такой патриоткой бурятского балета, что во славу его она придумала и финансово пробила лабораторию молодых хореографов?! Отнюдь. В конце концов, вопрос: зачем нам тут, в Бурятии, балет? — возникал и в среде драматических театралов тоже. Но дочь мечтает поставить балет, и, как говорится, какая бурятская мать не дорастит своего ребенка до пенсии! Правда, лабораторные смотрины закончились безрезультатно — ставить «Сон» будет хореограф не из числа «лаборантов». А лабораторные эскизы в хозяйстве пригодятся. Когда-нибудь. Когда будут деньги. Надо сказать, что кроме директорства в оперном, худручества мужа в бурдраме власти воздали Жамбаловой только финансированием лаборатории.
Решив повторить прошлогодний успех дальневосточных гастролей, директор надеялась, что проезд оплатят и правительство республики, и ДФО на радостях, что вместе с Бурятией обрел и самый старый оперный театр в регионе, но ехать театру пришлось на свои. Если в прошлом году деньги на проезд театр получил в виде гранта минкульта РФ, и, таким образом, не потратив своих денег, заработал 8 миллионов, то на этот раз, дабы не прогореть, пришлось жестко экономить. Например, музыкантов из гостиницы, которая оказалась не по карману, переселили в… реабилитационный центр для пациентов кожно-венерологического диспансера! В прошлом году к пресловутым 100 рублям суточных дирекция из средств театра добавляла еще 200 рублей, а на этот раз пир духа не случился, возможно, потому что впервые с 2011 года оперный не выполнил план по оказанию платных услуг за последние 3 месяца 2018-го…
В этом году театр не участвует в крупном всероссийском фестивале «Видеть музыку», где показывался два раза. Начав работу в оперном 2 октября, директор могла организовать своевременную подачу заявки. Но надо было так же пробивать деньги на проезд, проживание, и аренду площадки в Москве — плотно работать с минкультом РФ, федеральным гастрольным центром, и иметь некий кредит доверия в оперно-балетном мире. Это надо было делать еще и потому, что участие в фестивале обеспечивает получение гранта МК РФ на постановку оперного спектакля.
Известно, что в предстоящем сезоне Сойжин Жамбалова кроме балета должна выпустить еще и оперу «Евгений Онегин», но как раз из-за отсутствия денег воплощение еще одной девичьей мечты режиссера откладывается на неопределенный срок. При этом ни внутри театра, ни, разумеется, снаружи никто ничего не слышал о каких-то других оперных премьерах силами других оперных режиссеров. Похоже, оперный теперь будет осваивать модель театра-дома.
А с деньгами, видимо, настолько неважно, что приходится, по выражению директора, хромчить — подняли стимулирующие балету и хору, но сократили оркестру. Уверяя всех в скором пополнении оркестра приезжими музыкантами. Впрочем, в это не верится. Один музыкант будет стоить театру примерно 60 тысяч в месяц (зарплата и аренда жилья), но на сегодняшний день даже поступившей в консерваторию по целевому направлению от театра студентке хотели срезать стипендию с 5000 рублей до 1000! К счастью, пока не срезали, но понятно, что даже 60 тысяч в год для театра проблема, что уж говорить о 7-9 миллионах, которые нужны для привлечения хотя бы 10-13 музыкантов.
Таким образом, волшебный толчок минкульта не только морально надломил театр, но и привел его финансы в состояние худшее, чем во время и после реконструкции, когда оперный, практически не имея возможности зарабатывать, не только не сокращал, но даже повышал выплаты на обучение Сойжин Жамбаловой в ГИТИСе, по окончании которого она должна была прийти работать именно в оперный, как все целевики.
