Трое из четырех северных корейцев, которые сбежали из своей страны, в марте 2021 года вылетели из РФ в Южную Корею. Позади – попытка пересечения российско-монгольской границы, полгода в СИЗО в Бурятии, полтора года колонии там же, выход на свободу, разрешение на выезд в Южную Корею, долгое ожидание подготовки документов из-за пандемии. И – гибель одного из четверки на подступах к границе.
В Бурятии «северокорейская» история известна, но подробностей - мало. Многое засекречено. Вопрос не столько криминальный (пересечение границы), сколько политический (взаимоотношения России и Северной Кореи). Поэтому некоторые собеседники, которые знают подробности дела, что-то не говорят или просят их не упоминать. «МК в Бурятии» собрал по крупицам информацию одного из самых громких дел о побегах из Северной Кореи.
«Горы – трудно, тайга – трудно»
Четыре корейца, задумавших побег со своей тоталитарной родины, познакомились в России. Все они прибыли туда по рабочей квоте на заработки. В Северной Корее у них остались семьи – так правительство страны уверено, что ее граждане не сбегут из прекрасного настоящего куда подальше. Сначала корейцы работали на лесоповале в Тынде Амурской области, потом перебрались в село Белогорье вблизи Благовещенска. Там стали строителями, один из них даже был крановщиком. Возраст – от 45 до 65 лет.
Больше всех остальных в России прожил как раз Чо Ен Гиль. Он приехал сюда в 1991 году. Остальные – гораздо позже, в 2015-2016 годах. Лишь один из четверки жил в Пхеньяне, трое – в северокорейской провинции, где, по сравнению со столицей, было еще беднее и еще несвободнее.
Все эти годы у них накапливалось недовольство своим настоящим. Будущее тоже не сулило никаких перспектив. Либо нищета в Северной Корее, либо работа в России, за которую тоже получаешь копейки. «Хотел на родину, но они несвободные. Всё равно деньги, всё забирают», - говорил Чо Ен Гиль в интервью.
И четверка решила бежать в Южную Корею, где северных «братьев» всегда готовы принять.
Чаще всего жители КНДР, желающие поменять свою жизнь, бегут в Южную Корею через Китай. Но, если попадешься в руки китайских пограничников – тут без вариантов. Нарушителя депортируют на родину, где в лучшем случае его ждет тюрьма. Поэтому четверо корейцев придумали долгий и мучительный путь – через Бурятию в Монголию.
- Россия попал – нормально, Китай – сразу забирали. Не хочу, - объяснял потом свой выбор Чо Ен Гиль. - Потом смотрю интернет – Бурятия. Точно Бурятия. Гора - трудно, тайга – трудно. Но граница близко, Улан-Батор недалеко.
В интернете корейцы вычитали, что в монгольской столице Улан-Батор есть посольство Южной Кореи и что там можно сделать документы, дающие право на проживание в этой стране. Мужчины не могли перейти границу на законных основаниях, поэтому они посовещались и приняли решение перебраться в Монголию тайно.
«Оставьте меня, не могу больше»
В марте 2019 года корейцы приступили к осуществлению плана. Доехали до Хабаровска. Оттуда наняли таксиста, который домчал их до бурятской столицы Улан-Удэ за два дня и за 55 тысяч рублей. Потом пересели в другую машину. Финальная точка путешествия – село Боций в Джидинском районе. Отсюда до границы с Монголией всего три километра. «Путешественники» рассчитывали, что мигом перемахнут в соседнюю страну, а там быстро-быстро – и Улан-Батор.
На деле получилось, что группа попала в какой-то Бермудский треугольник бурятской закваски. Корейцы плутали по лесам и степям целых три дня. С собой у них была бумажная карта Бурятии, но разобраться в ней жителям КНДР оказалось проблематично. Был и компас. Но то ли он плохо работал, то ли аномалия какая продолжала действовать. «Мы шли всегда на юг, но до границы не дошли», - объяснял потом Чо Ен Гиль.
Ну, а теперь можно представить. Март в Бурятии – не то время, когда текут ручьи и распускаются вербы. Холодно, ночью конкретный минус. Палаток и спальников у корейцев не было, каждый нес по небольшому рюкзаку. Спали, как придется. И никак, никак не могли попасть в Монголию.
В какой-то момент один из четверки - 55-летний Тан Чен Гок (имя изменено) - просто не смог идти дальше. У мужчины были проблемы с сердцем, он плохо ходил. Сначала товарищи несли его на себе. Потом Тан Чен Гок сказал: «Не могу. Оставьте меня. Я выберусь сам». История умалчивает, как дальше разворачивался разговор между корейцами. Но трое в итоге ушли, оставив одного.
Выглядели потерянными, в глазах - безнадежность
Утром 26 марта 2019 года три корейца были задержаны российскими пограничниками в 50 метрах от госграницы. Нарушителей отправили в СИЗО, в их отношении возбудили уголовное дело. Об задержании мужчин быстро стало известно в разных кругах. В том числе, их судьбой заинтересовался московский офис международной организации, которая занимается вопросами защиты прав беженцев. За дело задержанных решили взяться, чтобы все-таки помочь им – в идеале - добраться до Южной Кореи.
- В СИЗО корейцы выглядели потерянными, это чувствовалось в их глазах, там была безнадежность, - вспоминает бурятский омбудсмен Юлия Жамбалова. Она несколько раз посещала иностранцев, чтобы проверить условия их содержания. – Мужчины даже не особо понимали, за что их задержали. Ведь, по их мнению, они ничего криминального не совершили.
Жамбалова рассказывает, что всех трех корейцев в изоляторе рассадили по разным камерам. Сокамерники к ним относились нормально и даже подкармливали.
Адвокаты корейцев тем временем готовили документы для подачи в Европейский суд по правам человека. Не будь этого – запросто могло быть принято решение депортировать мужчин в Северную Корею. А там их не ждало ничего хорошего. В ЕСПЧ дело рассмотрели за один день, так как тут стоял вопрос жизни и смерти, требующий немедленного решения. 27 мая было вынесено решение – высылать корейцев в КНДР нельзя. Наказание они будут отбывать в России.
Уходил и не возвращался
В августе 2019 года суд приговорил каждого беглеца к 1 году и 8 месяцам лишения свободы. Отбывали срок корейцы в Гусиноозерской исправительной колонии в Бурятии. Адвокаты подготовили документы на условно-досрочное освобождение. На свободе «сидельцы» оказались в феврале 2020 года.
Еще в колонии они узнали о гибели своего товарища, который упросил его оставить на подступах к границе. Корейцы надеялись, что мужчина сможет выбраться к людям, и не стали говорить, что их было четверо. Ни пограничникам, ни полицейским. Но скрыть не получилось. Тело нашли местные жители, следователи начали расследовать обстоятельства трагедии. Тогда-то все и всплыло. Никаких признаков насильственной смерти у погибшего не нашли. И дело прекратили.
- Знаю, что, когда мужчинам рассказали о смерти товарища, они заплакали, - вспоминает Юлия Жамбалова. – Для них это было ударом.
Дальнейшая судьба корейцев складывалась в духе шпионских триллеров. После выхода на свободу их тщательно оберегали, перемещения держались в секрете. В России бывали случаи, когда северных корейцев могли похитить спецслужбы их собственной страны. Например, в Петербурге задержанный пропал из туалета полицейского отделения. Случалось, что со сбежавшими выходили на связь их «родственники» - звонили, писали смс, хотели встретиться. Если вдруг кореец на такую встречу уходил, он не возвращался.
В Бурятии разные силы объединились ради того, чтобы с мужчинами до отъезда в Южную Корею не произошло ничего плохого. Из колонии их забирали на машине. В Улан-Удэ поселили сначала в хостеле, потом сняли квартиру. Корейцы могли улететь в другую страну еще в прошлом году. Но вмешалась сила, которую трудно было предугадать – пандемия коронавируса. Из-за того, что один из мужчин был старше 65 лет, ему не дали разрешение на вылет из Улан-Удэ. Пришлось сидеть и ждать. В конце 2020 года всех троих отправили в центр временного сопровождения в Тамбов. Там юристы оформили мужчинам новое гражданство. И они наконец через Москву улетели в Южную Корею.
«Я хочу умереть свободным»
- Бурятия стала примером того, как можно помогать жителям Северной Кореи, - говорит юрист Александра Мяханова, в прошлом она следователь по особо важным делам. – В других дальневосточных регионах – Хабаровском крае, Амурской области – при нарушении закона северных корейцев депортируют на родину. Что их там ждет? Как мне говорил один из этих корейцев: «Тюрьма или смерть». А в нашем регионе случился позитивный прецедент. Люди смогли вырваться на свободу.
Летом прошлого года Мяханова записала в Улан-Удэ эксклюзивное интервью с теми самыми корейцами. Она пообещала своим героям, что запись будет опубликована только, когда они окажутся в Южной Корее. Александра сдержала слово. Интервью вышло только, когда иностранцы улетели на новое место жительства.
- Меня поразила их тяга к свободе, - говорит Мяханова. – Самый пожилой из корейцев, повторял: «Я хочу умереть свободным». Когда я спрашивала, что значит для него быть свободным, он отвечал: «Хочу работать, хочу ездить по миру, хочу получать нормальные деньги за свой труд». Этим он мне близок ментально. Я родилась внутренне свободной, и все, что он перечислял, для меня важно. Свобода передвижения, слова… Ограниченная только законом.
Александра Мяханова отмечает еще одну деталь. Все трое корейцев очень хорошо выглядели. При этом всю жизнь они много и тяжело работали.
- Но это особенность нации – северные корейцы не могут не работать, - говорит она. - Я спрашивала старшего: «Может, вы на пенсию выйдете в Южной Корее?». Он: «Нет, не работать нельзя. Не могу не работать». Я чуть не захлопала в ладоши.
Мяханова рассуждает и о некой странности произошедшего. Она вспоминает уголовное дело об убийстве трех северных корейцев, которое расследовала в 90-е годы. Молодой бурятский парень приехал в Тынду и познакомился с иностранцами, которые искали струю кабарги. Корейцы были при деньгах. Юноша предложил поехать им вместе в Бурятию, где «этой струи завались». В Мухоршибирском районе он заманил корейцев в дом знакомого и там расстрелял. Тела убитых сожгли, а позже покромсали на кусочки и разбросали по окрестным лесам.
- В итоге Бурятия забрала трех корейцев. И трех корейцев отдала, - размышляет Мяханова.
Мистично все вышло…
